— Свали, говорю. Это мой герл! — сказал Сергей Алексею.

Алексей демонстративно дернул молнию куртки вверх, словно приготовился к самому кровавому сценарию.

— Мы уходим, — неожиданно сказал второй спортсмен, развернул друзей и неторопливо и неслышно ступая, повел их в темноту зала.

С минуту Сергей не двигался с места.

— Черт возьми! — растерянно и нерешительно пробормотал он. — Салабоны!

Один из уходящих услышал, хотел вернуться. Его схватили за локоть.

Сергею с такими хотелось дружить, но сейчас нельзя. Невозможно вот так просто отпустить — не по-пацански, иначе ему самому придет позор. Сергей догнал Алексея.

— Пошли со мной.

Между ними вклинился Стас — друг Алексея.

— Пацаны, давайте раскурим трубку мира. — Стас улыбался, пытался приобнять Сергея. Тот отдернулся, демонстративно повернулся к своим друзьям. Они команду приняли, приблизились.

Алексею драться не хотелось, не потому что страшно и больно, не было желания подводить тренера. Он точно не одобрит разборки с местными. Есть шанс, что тренер не узнает о драке, — подумал Алексей и тут же отмел эту мысль. Тренеру обязательно сообщат, призовут к ответу. Он, конечно, заступится за своих ребят, а потом назначит две недели экзекуций — на каждой тренировке двадцать лишних кругов. По мнению тренера, после такой тренировки на махач сил не останется. В чем-то он прав. Лучше извиниться.

— Извини друг. Может, забудем все и мирно разойдемся? — Это уже улыбнулся Алексей.

Лицо Сергея корежило от злости и нетерпения.

— Хлызданул? Баба что-ли? Чо перед девками позоришься. Все адидасы обоссышь щас! Пацаны, да он падланчик!

Алексей сдержал гнев сжатыми кулаками. Он немного обалдел от напора, от хамства — его заставляли делать то, что ему делать было противно. Стас, как пьяный, шатался рядом, было видно, что он готов рвануть, в его фантазии рисовались самые жгучие картинки битвы.

— Короче, чуханы, ну, в общем, девок вам наших не видать, — давил словами Сергей, — они дуры, ни фига в пацанах не шарят. Клюют на шмотки. Куры недоделанные.

Про кур это он зря, подумала Ася и взглянула на Веру. Так и есть — услышала, перышки подраспушила. Так тебе и надо!

На сцене зашевелились музыканты. Гитарист исчез и уже через секунду выволок упирающегося солиста на сцену. Тот пару раз чертыхнулся, согнутыми пальцами причесал чуб, задумался, какая песня зайдет. Кажется, такая песня нашлась. Загрохотали барабаны, солист взвыл, но никто с места не тронулся. Танцплощадка уже поделилась на два лагеря, все напряжение отдано шестерым. Вера, опершись о стену, самодовольно ухмылялась.

Ей нравилось быть в центре внимания, не каждый же день бывают такие вечера, загруженные искрящимися от напряжения эмоциями. Вера кому-то приветливо махнула, ее жест кричал «видишь, это все из-за меня».

— Как ты можешь радоваться? — выговаривала Ася.

— Подумаешь! — Вера на глазах обретала напор. — Я их об этом не просила.

— Останови их!

Вера испуганно вздрогнула и немедленно отреагировала:

— Ну да! Сама иди!

— Пойду!

— Иди, иди, если такая смелая!

Ася выскочила из толпы и быстрым шагом направилась к очагу, но в какой-то момент передумала, развернулась к выходу. Её тяжелая коса, описав кривую, ударила по щеке. И в этот момент за спиной Аси раздался хлесткий звук, похожий на пощечину. Толпа загудела.

— Серега, дай им! — одобрил визгливый голосок.

Вдруг кто-то навалился на Асю. Она не удержалась под тяжестью, грохнулась на пол. Ее тут же рывком подняли, встряхнули за плечи, уставились в глаза. Это был Алексей, сам сбил, сам поднял, сам спросил.

— Больно?

Ответа не ждал, но по ее глазам понял, что надо реагировать. Развернулся, прищурился и, словно кувалду, опустил сжатый кулак на голову Сергея. Сергей зашатался, чуть припал на правое колено, удержался от падения. В голове включился гудок электропоезда. Казалось, что он не только гудел, он еще рвал голову на части. Обезумев от боли, Сергей зарычал, замолотил руками и пошел напролом.

— А вот теперь ты мой, — улыбнулся Алексей, отстранился и тут же чертыхнулся, понимая, что не успевает помочь. Лучше бы он схлопотал сам.

Получив удар, Ася ойкнула. В первую секунду она еще не поняла, что произошло. Сначала ей показалось, что голова наткнулась на что-то острое и холодное. Слышно булькнуло в затылке, затем щелкнуло в носу, сразу появилась колючая боль, которая поскакала от глаз к щеке, подбородку и упала куда-то в грудь, скорее, в сердце.

За что?

Алексей за руку выдернул ее их схватки, оттолкнул к крашеной стене. Ася прижалась к синему небу, луне, звездам. Сверху в агонии мерцала перегорающая лампочка. Толпа сомкнулась вокруг двоих. Алексей, пожалуй, размахнулся во всю ширь своей обиды за девушку. Пудов десять опустились на тщедушное тельце Сергея. Сергей согнулся пополам, отлетел к противоположной стене, в центр космической вселенной. Крашенная масляной краской стена приняла неласково. Тело шмякнулось на оплеванный пол и под звездами растеклось бесформенной массой. Весь зал охнул.

Все ждали. Понимали, что теперь требовался реванш — выход команды павшей звезды. Пацаны топтались, сжимали кулаки, но дёргаться не торопились. Что дальше? Продолжать драку или самим упасть рядом с вожаком. Не драться вроде как стыдно, но и огребать тоже ни к чему. Да не так уж Серега и крут, чтоб вот так, за здорово живешь, за него мордой в пекло.

Спасли дружинники — появились вовремя. Пацаны, словно герои мультяшек, сразу исчезли, растворилась в толпе. Тут же ожил «осьминог» танцев, вновь запульсировал, задышал в танце.

Ася этого уже не видела. Держась за стену, она плелась в туалет к умывальнику, а в нем висело противное правдивое зеркало. Оно, не стесняясь, вернуло все подробности: правая щека уже вздулась, затекла багровой кляксой, по ней кривыми грязными струйками поползла тушь. Печальку всей картины дополняли растрёпанные волосы, струйки распавшейся косы. От тоски и обиды захотелось взвыть. В отражении зеркала появилась напуганная Вера.

— Ась, прости. Я же не знала. Как они тебя! Повезло, теперь можно целую неделю в школу не ходить.

Она достала из сумочки платок, смочила холодной водой, попыталась приложить к пылающему лицу подруги.

Ася отшатнулась.

— Не бойся, дай протру… У тебя вся тушь потекла.

— Иди ты… — отмахнулась Ася, пригляделась боком. — Какая страшная кривофиза!

Вера, словно капитулировав, отступила на шаг, затем, выждав момент, равнодушно плюхнула холодную тряпку на лицо подруги. От неожиданности Ася вздрогнула, брезгливо сморщилась, — но почувствовала, что прохлада действительно принесла облегчение.

— Я сделаю из тебя прынцессу. Крутой синяк! В жизни таких не видела!

Ася отшвырнула платок в раковину и направилась к двери.

— Сама виновата! — бросила Вера вдогонку. — А еще удивляешься, что до сих пор не целованная!

При чем здесь это, притормозила Ася и вдруг обиделась на всех: общечеловеческие чувства остались без взаимной жалости и сострадания. Весьма бездарная чепуха «для юношества».

Жалобно звякнула пружина, за Асей шумно захлопнулась дверь.

Вера посмотрела в заляпанное зеркало, улыбнулась своему отражению. «Душа моя! Милое создание!» Она поиграла накрашенными губками и послала самой себе воздушный поцелуй.

Тихо поскрипывая, холод неутомимо барабанил в окна силикатных пятиэтажек. Господствующая зима разыгралась не на шутку: третий день выла, свистела, бросала в пространство колючие ошметки снега. Щели в рамах, кропотливо утыканные комковатой ватой, все равно пропускали холод. Стекла звенели, дребезжали, будто пытались сбросить нарастающую наледь. Сложно, ох как сложно переносить температурные перепады — изнутри тепло, снаружи тоскливо. Стекло крепилось, кряхтело, покрывалось инеем, в какой-то момент тускнело, плакало. Слезы копились вокруг цветочных горшков, большими темными пятнами пропитывали желтые шторы, протекали на пол.