Проводив Павла Федоровича, я вызвал пристава. Причину не назвал, но попросил срочно приехать и без сопровождения. Сослался на личный вопрос.

Ожидая его у ворот, я раздумывал о том, как бы его не довести. Судя по голосу Заужского о пропаже дочери он не знал. Слишком уж жизнерадостный был.

Зато, похоже, об его участии в деле Тучкова буяна знали те, кому не следовало. И решили подстраховаться, надавив самым больным. Как бы жандарм не скрытничал, кто-то в участке за ним следил.

А значит, скорее всего и про Тимофея прознали.

Я в очередной раз проверил защитную сеть особняка. Почувствовал Давыдову, подпитывающую контур. Они с духом предка дежурили попеременно и шанса проникнуть шпиону не было.

Для успокоения призвал гаргулью и поглаживал ту по гребню, пока не приехал автомобиль Заужского. Мужчина приблизился с широкой улыбкой и покачал головой, глядя на Василису.

— Никогда не привыкну я к вашим питомцам, — признался он, затем разглядел меня и нахмурился: — Что-то случилось?

— Пройдемте в дом, — я махнул рукой на крыльцо.

— Смотрю и у вас насыщенная ночка выдалась, — хитро подмигнул он.

И напрягся, когда я не ответил взаимностью. У меня уже просто не было сил, да и смягчить то, что он должен был увидеть, не представлялось возможным.

Пристав умолк и перестал улыбаться, последовав за мной. У двери комнаты я остановился, взявшись за ручку:

— Лаврентий Павлович, знайте что с ней всё в полном порядке.

— С кем? — побледнел мужчина.

Вместо ответа я открыл дверь и отодвинулся в сторону. Девушка спала, размеренно дыша. На лице её блуждала легкая улыбка.

Заужский застыл, не веря своим глазам. Сделал шаг вперед и остановился. Медленно повернулся ко мне, оглядел меня с головы до ног совсем другим взглядом.

Я ощущал, как внутри него зарождается гнев. Обжигающий и бесконтрольный. Жандарм сжал губы, борясь с этим чувством. Стихия пристава разбушевалась, захватывая его.

— Папа? — вдруг прозвучал слабый голосок.

Мужчина вздрогнул и всё вмиг прошло. Пропала злость и магия успокоилась. Он обернулся к дочери и тепло улыбнулся:

— Всё хорошо, милая, я рядом. Всё хорошо.

Я прикрыл дверь и оставил их одних, устало прислонившись к стене. Больше всего мне хотелось не спасать девиц и даже не получить ранг, а хорошенько отоспаться.

Тем более что завтра мне предстояло отправиться в османское посольство. Праздник был слишком хорошим поводом, чтобы пробраться мимо охраны, которая будет занята гостями.

Мне оставалось своем чуть-чуть. Всего навсего нужно отвлечь джиннов, поникнуть в жилое крыло и отыскать свой артефакт. Последнее самое простое — оказавшись внутри охранного контура я его почувствую. Если он там.

Я устроился я окна, потягивал крепкий напиток и задумчиво закидывал в рот маленькие воздушные печеньки.

На этот раз нужно продумать несколько планов. И, желательно, без девиц в беде. Разрушать посольство будет уже слишком.

Заужский пришел минут через двадцать. Злости в нём не осталось, зато усталости было хоть отбавляй. Тяжело опустился на стул и с силой потер лоб.

— Кофе? — жандарму при исполнении лечебную деревенскую настойку я предлагать не стал.

— Буду весьма признателен, — глухо ответил мужчина.

Я занялся приготовлением, тем временем пристав отрывисто начал рассказывать:

— Жена моя десять лет тому назад погибла. Утопла. Я только повышение тогда получил… Лизоньку с тех пор тетка её опекала, сестра супружницы. Старая дева, своих детей завести не удалось, так что в племяннице души не чает. Я им дом хороший справил, в пригороде. Вы бы видели, какой там сад!

Лаврентий Павлович потряс головой и обнял себя за плечи, слегка покачиваясь.

— Думал — вот же хорошо, вдали от городской суеты и забот…

— Она рассказала вам, что случилось? — я поставил перед ним чашку крепчайшего кофе.

Пристав с удовольствием вдохнул аромат и осторожно взял горячую чашку в руки.

— Не помнит толком, — он помотал головой. — Вроде как с прогулки домой возвращалась, а потом всё в тумане. До Аглаи Федоровны не дозвониться. Как и до помощника её. Да толку от того, старик уж своем. Я туда отправил своих людей, проверить. Лишь бы не пострадал больше никто…

Я тоже хотел надеяться, что девушку просто похитили с целью надавить на жандарма. Но обнадеживать пристава не стал. Впрочем, с его работой он и сам прекрасно понимал, что могло произойти.

Заужский находился в состоянии растерянности. Первые бурные эмоции отпустили, остался шок. Он сделал глоток и это помогло ему взять себя в руки.

— Каждого выловлю и ноги оторву, — мрачно пообещал он сам себе.

— Обязательно, — поддержал я его. — У вас есть безопасное место, где можно укрыть Елизавету? Если пожелаете, я могу…

— Благодарю, ваше сиятельство, — решительно перебил меня жандарм. — Но дальше я сам. Вам своих забот хватает, вы и так уже Тимофея у себя приняли. Дочку я надежно спрячу, пока не разберемся с Тучковскими. Они перешли все границы и теперь их «слободе» точно придет конец. Уж я всё сделаю для этого!

Он снова разгорячился и стукнул сжатым кулаком по столу. Посуда звякнула и пристав виновато поправил скатерть и чашки:

— Спасибо вам за помощь, Александр Лукич. За дочку век обязан буду, да и за остальное… — мужчина неопределенно махнул рукой. — Спрашивать, вы ли пошумели в Тучковом буяне, не стану. Как и про упакованных для нас преступников. Представляете, среди них оказался сын начальника управления Петербургского острова, — очень многообещающе усмехнулся он.

Я тоже ухмыльнулся, вот теперь на начальство будет чем надавить уже приставу. Так что дело вполне вероятно скоро отправится в суд.

— У меня к вам единственная просьба, — Заужский поднялся. — Если возможно, то я бы забрал Елизавету завтра. Не хочется её среди ночи волновать переездами, да и в участок нужно возвращаться. Пока не набежали защитники, есть шанс вытряхнуть из задержанных полезную информацию. Теперь уж скрывать расследование нет смысла.

— Конечно же, — я кивнул. — Сколько угодно. Я предупрежу домашних и ещё раз лекаря вызову, на всякий случай.

— Обязательно пришлите мне счет за его услуги, — произнес пристав тоном, не терпящим возражений.

Я проводил Заужского до двери и на прощание от души попросил:

— Берегите себя, Лаврентий Павлович.

Ставки стали слишком высоки, а раз уж шантаж не удался, то возможно, что помеху в лице упорного жандарма, могут устранить самым банальным способом.

Заужский жестко улыбнулся и неожиданно подмигнул совсем по-мальчишески:

— Не беспокойтесь, Александр Лукич, и не с такими справлялся. Зря они мою дочку тронули…

Пристав быстрым и уверенным шагом отправился к воротам, а я решил, что прямо с утра займусь артефактом для него. На что-то серьезное времени не хватит, но отвести пулю или нож — вполне. Пусть у него будет больше шансов. Не хотелось терять такого славного человека, тем более как только у нас наладились отношения.

Кивнул сам себе и отправился в спальню.

Горячий душ смыл с меня грязь этой ночи и последние силы. Но засыпал я с улыбкой. Тучкову острову совсем недолго осталось быть самым опасным местом по соседству. Даже если у пристава ничего не получится, воспользуюсь долгом тайной канцелярии и завершу это дело. Пусть не совсем их профиль, но как по мне тоже угроза империи.

Вот только со звездными осколками я так и не разобрался…

Проснулся я на рассвете. На удивление бодрым и полным сил. Повалялся в постели, глядя в потолок, пока не понял, что сон окончательно пропал.

Оставил на кухне записку, предупреждающую о новой гостье, отправил целителю просьбу навестить пациентку, и отправился в лабораторию.

Там же выпил первую чашку кофе, сварив её на походной плитке. Распахнул все окна, впуская свежий прохладный воздух и взялся за артефакт.

Старинных монет у меня оставалось ещё прилично, но я продумал новую форму и более удобный сплав. Сразу же написал Батисту, чтобы выполнил заказ. Пока собственной кузни у меня не было, придется ждать.