Она, наконец, осмеливается поднять на меня взгляд. Растерянно хлопает ресницами. Не то напугана, не то ошарашена в край.

А ещё я только сейчас подмечаю, что выглядит девчонка так, будто накануне много плакала. И тщательно нанесённый макияж не способен меня обмануть.

— Что?

— Чту традиции твоего народа. Замуж выйти предлагаю, — намертво стискиваю в объятиях.

— Ты с ума сошёл, — шепчет лишь губами.

— Я три ночи не спал.

Это правда. После разговора с матерью пришлось конкретно поднапрячься и пошевелить извилинами.

— У меня есть отличный план, Джугели, — бережно, но надёжно придерживаю партнёршу, в то время как она, прогибаясь в спине, отклоняется назад, и поднимается, чтобы грациозно вернуться в исходную позицию.

— Что ещё за план? — пытается держать дистанцию, которую я тут же при каждой возможности сокращаю.

— Сбежим вместе после вручения аттестатов?

Меняется в лице.

Бледнеет.

— Марсель. Мой отец…

— Послушай, — перебиваю, ощущая, что теряю терпение. — Я всё продумал. До Москвы доберёмся на мотоцикле. Там нас встретит семья дяди Беркута. Он поможет. Железобетонно ручаюсь.

— Чем поможет? — повторяет рассеянно, выполняя очередное движение, заученное на репетиции.

— Обоим к тому моменту уже исполнится восемнадцать. Нас распишут, — разъясняю ей будто маленькой.

— И что будет дальше?

— Разберёмся, не дрейфь. Я начну выступать, один крутой лейбл предложил мне сотрудничество.

— А я?

— Будешь учиться в универе или в теннис этот свой играть. Как захочешь.

На желанных губах появляется едва заметная улыбка.

— Любить тебя буду…

Её щёки в одно мгновение розовеют, выдавая смущение.

— Как там, и в горе, и в радости, — обещаю от всего сердца, работающего в эти секунды на износ.

Тата молчит, но за неё отвечает язык тела.

Она обнимает меня крепче и с какой-то особой, казалось бы несвойственной её характеру нежностью, выразительно смотрит мне прямо в глаза, когда песня заканчивается.

Школяры истошно орут. Родители и Матильда утирают слёзы.

Я вручаю розу девчонке, стоящей напротив, и под шум аплодисментов сжимаю её левую ладонь в своей, переплетая наши пальцы.

— Соглашайся.

Тата

— Спасибо, хозяева, за вкусный ужин, но теперь надобно продолжить начатый ранее разговор.

Отец Левана отставляет от себя пустой бокал, откидывается на спинку стула и переводит взгляд на меня, постукивая пальцами по столу.

— Скажу сразу. Мы против того, чтобы вы увозили внучку сейчас.

— Алиса, ты, может, пойдёшь к себе?

— Нет уж, Эдуард, я буду присутствовать, — отказывается она от предложения деда.

— В таком случае, будь добра, помолчи. Продолжай, Анзор.

— Когда у Амирана начались… неприятности, мы с Наирой в первую очередь забеспокоились о девочке, ведь за годы дружбы успели узнать некоторые… детали его семейной жизни.

— Вы хотели забрать Тату к себе. Мы помним.

— Верно, хотели. Поскольку фактически уже считали её своей. Однако Амиран, как всякий любящий и переживающий отец, был против того, чтобы его дочь переехала к нам в дом до свадьбы.

— Его можно понять.

— Согласен, — Анзор кивает. — Мы, собственно, родители, и Леван приняли его отказ с уважением и без обид, ведь наша невеста, казалось бы, попала к респектабельным, надёжным людям, способным продолжить её воспитание и создать для неё все условия.

— Простите, но это ваше «казалось бы» очень резануло мне слух, — снова вмешивается бабушка.

— Я поясню, дорогая Алиса. Если позволите.

Она недовольно поджимает губы и вопросительно выгибает бровь.

— Ясное дело, не все отношения проходят проверку временем и расстоянием. Сложно. Молодым тяжело, но мы-то с опытом? Должны понимать, куда направить.

— Это вы к чему?

— Это я к тому, что вы совсем распустили девчонку! — он вдруг резко перестаёт быть деликатным.

— Следите за выражениями, — отзывается на провокационную реплику дед.

— У Левана защита диплома на носу, а мы вынуждены бросать все дела и ехать из Москвы к вам на Юг, преодле… предле…

— Преодолевая, — подсказывает сын.

— Да, преодолевая тысячи, ТЫСЯЧИ, — трясёт указательным пальцем, — километров. А всё почему? Потому что невеста вдруг заявляет, что замуж она не пойдёт.

— Нервничает, сомневается. Так бывает.

— Нет, дорогая Алиса Андреевна, у НАС, так не бывает. Это у вас, русских, так бывает.

— Вот только не нужно, пожалуйста, переходить на личности.

— Определена дата. У нас заказан дорогущий банкет. Приглашены гости. Родственники из Грузии вовсю покупают билеты. Чтобы что? Чтобы я развернул их обратно?

— Возможно, вам стоило поговорить с детьми перед тем, как всё это организовывать?

— Поговорить с кем? Вот с ней? — на меня указывает. — Танцы эти видели сегодня? Стыд и позор. Моя Эка никогда бы себе такого не позволила, будучи чьей-то невестой. Я чуть сквозь землю не провалился там. Не хотел говорить, но это всё гены вашей матери-кукушки!

— Я попросила бы воздержаться от оскорблений! Речь шла о том, что ваши действия были односторонними. Лично мы про дату и банкет слышим впервые.

— Тата и Леван с детства друг друга знают. Всё давно чётко обговорено. Что за выкрутасы? Так дела не делаются. Я категорически не доволен происходящим!

— Это мы поняли, Анзор.

— Вот и прекрасно. Собирайте невесту в дорогу.

— Да вы в своём уме вообще? У неё на следующей неделе начинаются экзамены, — возмущается бабушка.

— В Москве сдаст. Договоримся. Связи имеются.

— К чему такая спешка? Она прилетит в столицу после выпускного.

— Не надо. Пусть с нами едет. Мы с сыном решили, что сделаем так.

— Что значит решили? Внучка сейчас в НАШЕМ доме, МЫ занимаемся её воспитанием и МЫ несём за неё ответственность!

— Несёте. Только плохо у вас это получается! Полюбуйтесь вон. Покажи, что тебе прислали в соцсетях, — командует Левану.

— Па.

— Покажи, сказал! — с нажимом повторяет. — Пусть видят плоды своего воспитания!

Горозия-младший кладёт на стол свой смартфон.

На огромном экране фотография. На ней мы с Абрамовым. Во дворе дома Дениса Свободного…

Бабушка надевает очки. Дед к тому времени уже разительно меняется в лице. Сперва становится белее бумаги. Потом покрывается бордовыми пятнами.

— Это что такое? — в ярости брызжет слюной.

— Пойду покурю. Часа на сборы, думаю, хватит, — Анзор бросает взгляд на циферблат. — А вы, если хотите, переговорите с зятем. Уверен, он пояснит вам, почему его непутёвая дочь едет сегодня с нами.

— Ты отправил это моему отцу? — поворачиваюсь к своему жениху.

— Да. Пусть знает, — смотрит прямо в глаза. С ненавистью и обидой.

— Ясно.

Усмехаюсь.

Обложили со всех сторон.

Сперва внаглую на пару меня шантажировали. Теперь это.

Что ж. Браво. Не оставили ни единого шанса на то, чтобы отец меня услышал.

— Куда? — сухо осведомляется дед, когда встаю со своего стула.

— Тата… — голос бабушки наполнен волнением и беспокойством.

— Всё в порядке, ба.

Разворачиваюсь.

Ухожу.

Я искренне благодарна ей за то, что она пыталась отстоять меня, но, увы, в этой игре ей ни за что не одержать победу.

— Вернись за стол! — требует дед вдогонку.

Шаг. Шаг. Шаг.

Настойчивое вибро бьёт по ладони и я, наконец собравшись с духом, принимаю видеовызов от негодующего абонента.

— Какого дьявола ты так долго не отвечаешь? — разносится гневное эхо.

— Шла к себе, — закрываю дверь в свою комнату.

— Значит так, — гневно цедит отец сквозь зубы. — Складываешь сейчас всё своё шмотьё и садишься в машину к Левану. Поняла?

Молчу.

— Ну-ка на меня смотри, когда я с тобой разговариваю! — приказывает ледяным тоном.