Нервное напряжение немного отпускает только на свежем воздухе.

Мы с Алисой Андреевной стоим на крыльце школы. Она возмущается, недовольная допросом, случившимся в кабинете директора, а я, глядя на пустую разлинованную площадку, какое-то время просто молча её слушаю.

— Безобразие! Разве можно устраивать подобное! Чем думала директриса? Как допустила! А ещё все в городе её нахваливают. Какой, мол, она замечательный руководитель. Сейчас же поговорю по телефону с твоим дедом. Он свяжется с Казаковым — и эту дамочку в течение пяти минут с должности снимут!

— Не надо, — поворачиваюсь к ней.

— Что значит не надо? — вешает сумочку на плечо.

— Один из них её сын, ты же слышала.

— И что ж теперь?

— У неё итак из-за него будут неприятности. Не усугубляй, ни к чему.

Она вздыхает, надевая шляпку.

— Почему ты ничего не рассказала? — повторяет вопрос, который уже задавала в кабинете матери Ромасенко. — Всё от меня скрыла!

— Я не думала, что снова встречусь с ними.

— Тата, — смотрит на меня с немым укором во взгляде. — Это тебе не многомиллионная Москва, дорогая. Город очень маленький.

Это я уже поняла.

— Есть в Красоморске другая школа?

— Их всего две, но старшеклассники учатся только здесь.

Прекрасно. Надежда на вариант с переводом в одно мгновение лопается, точно воздушный шарик.

— Мы тебя в самый лучший класс определили, к Шац.

— Это лучший? — в изумлении выгибаю бровь.

— Да.

Что ж. Страшно представить, что из себя представляет худший.

— Не переживай. После визита полиции, этих хулиганов однозначно вышвырнут из школы, и ты сможешь спокойно учится в комфортном среде.

— Это вряд ли.

— Ну что за настроение?

— Голова болит.

— Поехали вместе со мной домой? Я сообщу Матильде Германовне о твоём плохом самочувствии.

Звучит заманчиво, но нет. Моё исчезновение будет расцениваться как трусость.

— Сильно болит?

— Выпью таблетку, пройдёт.

— Ты уверена, что не хочешь уйти? — обеспокоенно на меня поглядывает.

— Да. Сегодня занятия заканчиваются рано. Как-нибудь отсижу оставшиеся три урока.

— Ну хорошо. Пётр Игоревич заберёт тебя. Напишешь во сколько.

— Езжай.

— Если что, сразу звони мне, — наказывает строго, уже спустившись по ступенькам.

— Ладно.

Бабушка, цокая каблуками, пересекает школьный двор и, махнув мне на прощание рукой, выходит за забор.

Калитка закрывается, отрезая путь к бегству. В ту же самую секунду звенит звонок, и тишина быстро сменяется шумом, потому что коридоры заполняются детьми, покинувшими классы.

Достаю телефон и захожу в электронный дневник, чтобы посмотреть расписание уроков.

3. Русский 205

4. Алгебра 311

5. Английский 404

Так, русский у Шац. Значит, через десять минут надо вернуться на второй этаж. И по пути обязательно найти кулер с водой.

Тяжёлая железная дверь, издав пару коротких, отрывистых сигналов, распахнувшись, выпускает на крыльцо сотрудников полиции. Они обсуждают, кто что будет есть на обед.

Притом, что сейчас, так-то, только десять двадцать утра.

— По шавухе, Иваныч?

— Давай в «Шато» сегодня пожрём. Давно мы туда не наведывались с визитом.

— Ну можно. А повод какой придумаем?

— Скажем, что они траванули кого-то из туристов и что мы готовы натравить на них Роспотребнадзор. Пхах.

— Годится.

Завидев меня, резко прекращают свой диалог. Останавливаются рядом.

— Ты в порядке? — интересуется тот, который постарше и повыше.

— Да.

— Молодец, что не испугалась и сдала их.

— Похвально, — подключается второй.

— Меня ещё будут вызывать в полицию?

По правде говоря, мне очень этого не хотелось бы.

— Если следствию понадобится сотрудничество, мы сообщим, — почесав лысину, накрывает её фуражкой.

— Фёдор Иваныч, дать девчонке наши цифры, на всякий случай?

— Дай.

Толстяк копошится в кармане и достаёт оттуда маленькую прямоугольную визитку.

— И зачем она мне? — забираю бумажку. — Я ведь итак всё вам рассказала.

— Пусть будет. Вдруг что-то важное вспомнишь или кто-то из этих, — кивает в сторону здания, — угрожать тебе начнёт.

Никак его слова не комментирую, но фразы, произнесённые Ромасенко, непроизвольно всплывают в памяти.

— И это, совет. Как там тебя? Тата?

— Да.

— Не шарься одна вечером по окраине. Опасно. Ты девушка красивая, мало ли на кого нарвёшься. Сама вон видишь, какие экземпляры у нас тут в Красоморске водятся.

Киваю.

— Пошли в машину, Борь. Подполковник без конца трезвонит, — зовёт напарника Иваныч, закрывая ладонью от солнца экран телефона.

— Всего доброго.

— До свидания.

Эти двое покидают территорию образовательного учреждения, а я, взглянув на часы, убираю в сумку визитку и собираюсь вернуться в здание. Да только вот незадача: прямо у двери едва ли не нос к носу сталкиваюсь с кучерявым хулиганом.

Как же мне, чёрт возьми, беспощадно не везёт!

Стоим. Смотрим друг на друга. Очевидно, что оба к очередной скорой встрече не были готовы.

Хочу обойти его по дуге, но он не даёт. Перекрывает собой дорогу.

— Отойди, — прошу, нахмурившись.

— А если нет, то что? К ментам побежишь? — наклоняется ко мне ближе.

— Я и без них справлюсь.

И не думаю трусливо отступать.

— У тебя с собой ещё баллончик? — ухмыляется, убирая руки в карманы брюк.

Не вижу его глаза за стёклами тёмных очков, но почему-то абсолютно уверена, что ему смешно.

— Не сомневайся, так и есть. И если возникнет необходимость, я обязательно им воспользуюсь.

— Я чуть не ослеп, ты в курсе? — сдувает с моего лба всё ту же непослушную прядь, к которой прикасался в тот вечер.

— Сам виноват, — отражаю я, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Рубашку, кстати, он так и не застегнул. Две пуговицы по-прежнему небрежно расстёгнуты.

На шее цепочка. На груди медальон. Серебряный. Довольно-таки необычный.

— Ты организовала мне кучу проблем, Джугели, — нараспев, по слогам проговаривает мою фамилию.

— Ты сам себе их организовал.

— Да неужели? Выступление моей группы отменили. Отец забрал ключи от Kаwаsаki. Менты шьют уголовное дело.

— Вообще-то, из-за тебя тот парень попал в больницу!

— Пусть благодарит фортуну, что не на тот свет, — цедит сквозь зубы, двигая желваками, отчётливо проступившими на скулах.

— Благодари фортуну ты. За преднамеренное убийство дают куда больше, чем за побои. Хотя надеюсь, что и за них перед судом ты ответишь по полной программе.

— Значит, — наклоняется к моему уху, — если будет суд, пойдёшь свидетелем?

— Я…

Он вдруг опускается чуть ниже и, клянусь чем угодно, тянет носом воздух так, словно глубоко вдыхает запах моих волос.

— Конечно пойду, — решительно заявляю в ответ, стараясь игнорировать участившийся пульс и странную дрожь в теле.

— Даже если к тому моменту потеряешь голову, как в одном популярном фильме? — ухмыляется.

Совершенно ни к месту думаю о том, что у него очень приятный голос.

Стоп. Что?

Потеряю голову?

Дёргаюсь влево.

— Потеряю голову? — насмешливо фыркаю. — Как самонадеянно. Было бы от чего, — холодно бросаю за секунду до того, как оглушает звонок, оповещающий о начале урока. — Дай пройти.

К моему удивлению, на этот раз он беспрепятственно отходит в сторону.

Нажимаю на кнопку и терпеливо жду, когда охранник соблаговолит открыть дверь.

— А если серьёзно, ты конкретно встряла, Джугели, — прилетает в спину ледяным тоном.

Пожалуй, вот именно сейчас я чувствую исходящую от него злость.

— Угрожаешь? — не поворачиваясь, уточняю.

— Предупреждаю.

— Мне начинать бояться?

— Начинай, а лучше тупо, по-тихому, свинти назад в свою Москву.