— Один за всех и все за одного, — чуть стушевавшись, произносит Полина.

— Вот за такую старосту не стыдно, — хвалит её Денис, и она, буркнув «спасибо», заливается краской.

— Нас же не исключат за это? — робко интересуется в следующую секунду.

— Всех исключить не могут. Не очкуй, Поль.

— Ладно.

— Заходить за ворота не будем. Иначе нас, как скот, загонят в здание, — подаёт голос тот, в чью сторону я стараюсь не смотреть.

— Тогда вот что, — среди нас оказывается и его не менее кучерявая сестра. — Вы — телевидение встречайте здесь, а мы с десятым «А» и девятым «Б» устроим митинг на втором этаже. Через окна как раз тоже видно будет, если представителей местного телеканала не пропустят на территорию.

— Замётано.

— Хлопушки гони, — она протягивает раскрытую ладонь.

— Аккуратно. Сама не кидай и гоблинам своим скажи, чтобы под ноги вам не бросали. В пустых коридорах только, шумихи ради. Не раньше чем через десять минут после звонка. Усекла?

— Окей, — прячет то, что отдал ей брат. — Тогда я пошла.

— Давай.

Девчонка, смерив меня недовольным взглядом, исчезает за калиткой.

— А телевидение откуда? — спрашиваю у Полины.

— Отец Свободного организовал. Время согласовано.

— Предки уже у здания Управления образованием, — Петров показывает фотку. — Мать даёт интервью.

— Отлично.

Вот это они развернули мероприятие…

Невольно восхищаюсь сплочённостью коллектива. Детского и взрослого. Хотя про детский ещё со времён бойкота всё было понятно.

— Так… Кого нет? Филатова, есть список класса?

— Разумеется, — она достаёт из сумки лист формата А четыре.

— Отсутствует… Мозгалин.

— Мать, Слава Богу, не пустила этого малахольного сегодня в школу.

— Сиухин.

— А где он?

— Болеет, — прилетает из толпы.

— Вебер.

— Вон она пилит ваша чёрная ведьма.

— Рустамов.

— Слился, по ходу.

— Ковалёва.

— Ну с этой всё понятно, — усмехается Ромасенко.

— Остальные на месте.

— Давайте немного рассредоточимся, поднимем плакаты. Произнесём речёвку. Запишем видос и сделаем фотки. Жень, сможешь экстренно залить контент в соцсети?

— Да влёгкую, — фыркает рыжеволосая, отвечая Вепренцевой.

— Ну супер. Про план Б все помнят?

— Да.

Что ещё за план Б?

— А чё эт тут у вас? — рядом с нами притормаживает мальчуган. Растрёпанный и сонный.

Часть рубашки не заправлена в брюки. Одна лямка на портфеле оторвана.

— Мелкий, иди в школу.

— А я не хочу. Хочу позырить, чё за флешмоб, — упирается тот.

— Топай давай, пока тебя менты не забрали за соучастие.

— Менты? — удивляется паренёк.

— Слышь сирены?

Они и правда звучат где-то вдалеке.

— Да.

Это по твою душу, — оскалившись, запугивает его Ромасенко.

— Понял, — косится по сторонам мальчик. — Ну я пойду тогда? У меня математика. Марина Петровна ругаться будет, если опоздаю.

— Дуй давай, любопытный.

— Привет, — Илона, протиснувшаяся сквозь толпу, подходит к нам с Полей и на секунду сжимает мою ладонь.

— Привет.

Не знаю, как реагировать на этот странный жест.

— Ну всё. Погнали, — командует Абрамов, когда до нас доносится трель звонка.

Вот тут-то и начинается самое интересное. Ребята под руководством Филатовой выстраиваются в два ряда и дружно поднимают плакаты, громко зачитывая речёвку:

«Дайте Шац ещё один шанс»

Честно говоря, я впервые участвую в подобного рода мероприятиях, но учитывая обстоятельства, считаю, что определённо должна, ведь моя вина в произошедшем точно есть.

«Дайте Шац ещё один шанс» — скандируем хором, не обращая внимания на охранника, призывающего нас к порядку.

Плюнув на уговоры, он кому-то звонит. Как оказывается, директрисе и завучу, которые тоже вскоре выходят к нам за калитку.

— Немедленно прекратите это безобразие!

— Максим, Марсель, хватит! Что вы тут устроили?

Администрация возмущается, бегает вокруг нас, а Зайцева всё это под шумок снимает.

— Добрый день. Канал «Красоморск-livе», объясните, что у вас происходит?

Журналистка на пару с оператором выскакивает невесть откуда как чёрт из табакерки. В это же самое время в школе начинают бахать «хлопушки».

Завуч, мать Ромасенко и перепуганная соц-педагог Одуван немедленно спешат вернуться в здание.

— Девушка, расскажите нам, что случилось? — Филатову, неожиданно для всех, выдёргивают из толпы телевизионщики.

— Эм-м-м, — Полинка, увидев перед носом микрофон, теряется, бледнеет и впадает в состояние самого настоящего шока.

— Давай, мышь, не подводи класс! — шипит в спину Зайцева, и я наступаю ей шпилькой на ногу.

— Ай, ты охренела?

— Заткнись.

— Мы… — староста прочищает горло, и коллектив замолкает. — Обучающиеся одиннадцатого класса данного учебного заведения просим администрацию школы и города вернуть нам нашего учителя, Шац Матильду Германовну, — берёт паузу, чтобы сделать вдох. — Считаем, что заслуженного педагога, имеющего множество наград и положившего годы на воспитание молодого поколения, уволили необоснованно. Требуем пересмотра данного решения, спасибо, — заканчивает тоном председателя профкома.

— Умница, — хвалит её Илона.

— Ништяк, Филатова отмочила.

Ребята хлопают, свистят, а затем по новой начинают громко повторять речёвку.

— Коля, снимай!

Поля, очевидно, пережившая лютый стресс, орёт громче всех.

Сколько длится это безумие, не знаю. В какой-то момент голоса вразнобой расходятся, а Ромасенко громко объявляет «шухер».

Не сразу соображаю, что творится.

— Тата…

Вроде меня кто-то зовёт из девчонок.

Теряюсь.

Торможу по-страшному.

Все врассыпную. Уезжают на великах, самокатах. Пешком убегают.

Во всей этой суматохе замечаю только оставшегося у ворот Абрамова. Он на своём мотоцикле. Смотрит на меня и коротким кивком головы показывает мне, чтобы села сзади.

И…

Я, недолго думая, сажусь. Потому что вокруг чёрт знает что происходит.

— Хочешь или нет, а прикоснуться ко мне придётся, — говорит, когда я, встревоженная и перепуганная, залезаю к нему на байк.

«Прикоснуться ко мне придётся».

Это отсылка к тому, что случилось у меня дома позавчера в ванной комнате.

Я, глядя на парня, стащившего с себя окровавленную футболку, не придумала ничего лучше, чем тупо вручить ему аптечный набор.

«Ты мне не поможешь?»

Нарочно провоцировал, улыбаясь.

«Размечтался. Справишься сам. Руки-то целы»

«Обработай. Тебе сложно, что ли?»

«Ещё чего? Я к тебе не прикоснусь!»

Старалась не разглядывать его, правда, но почему-то всё равно запомнила всё в мельчайших подробностях.

«Выходи через пять минут, попрошу бабушку, чтобы тебя выпустили через ворота»

Выскочила оттуда, ощущая, как нещадно загорелись щёки и уши.

— Держись, Джугели, — его голос врывается в моё сознание, замутнённое воспоминаниями.

Мотоцикл адски ревёт и резко срывается с места, вынуждая меня крепко схватиться за тот самый живот, дурные мысли о котором мешали уснуть накануне.

Пока едем, испытываю целый спектр самых разнообразных эмоций и чувств.

Страх, волнение, дикий восторг, эйфорию.

Ветер раздувает мои волосы. Деревья и машины проносятся перед глазами с невероятной скоростью.

Иногда мне хочется визжать, но в такие моменты я, к своему стыду, лишь крепче держусь за Абрамова.

С ума сошла! Села к нему на мотоцикл. А если разобьётесь?

Успокоиться и немного прийти в себя получается только тогда, когда приезжаем на набережную.

Выдохнув, отлипаю от широкой спины и максимально аккуратно слезаю с чёрного Kаwаsаki.

Фокусирую взгляд. Поправляю юбку и волосы. Пытаюсь устоять на своих высоченных шпильках. Ноги-то дрожат и не слушаются.