— Пошёл он на хер, — Макс роется в карманах.

— Вы меня слышите?

— Свали, додстер! — открывает окно и забирается на подоконник.

— Чего вы с ними церемонитесь?

Сначала слышим голос психологини, а уже через несколько секунд видим в проёме её недовольное лицо.

— Что за сборище? — осведомляется недовольно.

— Поссать пришли, чё за проблема? — отвечает ей Ромас.

— Всех одномоментно пробило? — язвительно цедит Марго и переводит взгляд с одного на другого.

— Угу.

— Типа того. Это, кстати, мужской сортир. Тёлкам сюда нельзя.

— Речь фильтруй, Ромасенко. Окно зачем открыли?

— Догадайся, — провокационно щёлкает зажигалкой.

— Слез с подоконника и подошёл сюда.

— Щаз. Ничё не попутала? — усмехается.

— Попутавший здесь ты. Совсем страх потерял! Я сейчас же звоню соцпедагогу. Пусть идёт сюда с дежурным полицейским. Готовься показывать карманы и рюкзак! — достаёт телефон.

— Напугала капец, — закатывает он глаза.

— Маргарита Алексеевна, на фига ментов? Мы ж ничё противозаконного тут не делаем.

— Это потому что ещё не успели, Абрамов, — хлопает себя по карманам пиджака. — Все мы прекрасно знаем, для чего вы сюда приходите.

— Для чего? Как и все, чтобы отлить, — подключается к нашему разговору Свободный.

— Вам сказал Антон Борисович, по очереди!

— Антон Борисович пусть идёт на…

— Замолчи немедленно! — строго перебивает Макса Марго. — Ты не имеешь никакого права так себя вести! Никакого уважения!

— Да о чём вы, Маргарита Алексеевна? У этого парня даже к собственной матери уважение отсутствует. Деградант. Быдло. Уголовник будущий!

— Антон Борисович, вы…

— Чё ты там тявкнул?

Ромасенко спрыгивает с подоконника и приближается к двери.

— Макс, не надо… — выставляю руку вперёд, мешая ему пройти.

— Подожди, Абрамыч, я хочу, чтобы он пояснил мне за свою гавкатню. Сюда иди. Чё ты там за её спиной прячешься?

— Попрошу обращаться ко мне на вы, молодой человек! — дрожащим голосом пищит препод.

— Губу закатай, дятел. Так что там?

Пытается пройти мимо Марго, но она намертво вцепилась в наличники.

— Ну-ка успокоился! Инна Викторовна, срочно звоните Копцевой и зовите дежурного! — кричит француженке, появившейся из-за угла.

— Свинти, мозгоправ.

— Нет. Приди в себя! Это учитель!

— Мне плевать.

Начинается стрёмная заварушка.

Мы не успеваем среагировать. Ромасенко резко толкает Алексеевну в сторону раковин и бросается на информатика.

— Кем ты меня назвал, убожество? Деградантом? Быдлом? — надвигается на обосравшегося Борисыча, округлившего глаза.

— Макс!

Хватаем его на пару с Дэном, но этот идиот всё же успевает толкнуть додика в тощую грудь и тот, падая, приседает задницей на плитку.

— Тормози, Ромас, не надо! — орём, призывая успокоиться.

— Отвалите.

Намеревается его ударить, замахивается, но благодаря тому, что мы тянем его назад, удар не достигает цели. Только очки с Антошки слетают.

— Да харэ, угомонись! Слышишь? — обхватываю его за плечи. Фиксирую будто в смирительную рубаху и не позволяю вырваться.

— Что там происходит?

— Ромасенко, опять ты?

Цокают каблуки.

— Антон Борисович, Боже, что случилось?

— Б-б-б… Беспредел случился! — всё ещё сидя на полу, блеет он обескураженно в ответ.

— Маргарита Алексеевна! Что… Ой, у вас кровь!

Поворачиваю голову.

И правда. У психологини лоб разбит.

— Твою мать, — Свободный качает головой.

— Граждане, в чём дело?

А это уже представитель правоохранительных органов к нам чешет.

Ну зашибись…

Не подвела чуйка Горького.

Тата

— Ты сегодня какая-то расстроенная, — наклонившись ко мне, говорит Илона, пытаясь перекричать музыку. — Что-то случилось?

— Да пф… как сказать, — вздыхаю.

— Говори, как есть, — пожимает плечом она.

— За отца переживаю.

— Это понятно.

— Мать ещё вчера в дом к деду заявилась. Прямо-таки зачастила с визитами. Третий приезд за четыре месяца.

— Цель?

— Пытается заключить перемирие. Типа хочет, чтобы мы начали нормально общаться.

— А ты?

— А я — по-прежнему нет.

— Почему не попробовать? Мать всё-таки…

— Мне семнадцать, Илон. Раньше нужно было это делать, не считаешь?

— Ну, обстоятельства бывают разные. Может, твой отец запрещал ей видеться с тобой или что-то в этом духе.

— Не надо её защищать. Она свой выбор давно сделала, ты знаешь.

— Знаю. Просто… Пойми, однажды наступает момент, когда человек уходит навсегда и тогда начинаешь сожалеть о каких-то вещах, а исправить уже ничего нельзя.

— Девчонки!

Возникшая перед нами Филатова выглядит совсем отлетевшей.

— Там такое! — пучеглазится, запыхавшись.

Бежала?

— Спокойно, Филь, что?

Та, отдышавшись, рассказывает:

— Наши в кабинете у директрисы. Там же с ними и дежурный полицейский. Ромасенко…

— Опять? Ну ё-мое, сколько можно!

— Что натворил?

— Вроде как, информатика ударил.

— Олега Сергеевича?

— Да нет, — раздражённо отмахивается. — Новенького, Антошку.

— Обалдел? За что? — уточняю, нахмурившись.

— Я не поняла. Там ещё Марго была. Ей тоже досталось.

— Н-да-а-а, — тянет Илона, — не доучится Ромасенко до выпуска, вот посмотрите.

— У него очень сложные взаимоотношения с Градовым. Максим жениха матери вообще не воспринимает. Постоянно с ним скандалит, из дома часто уходит. То у Дениса ночует, то у Абрамовых.

— Лучше б сидели в кабинете, ей Богу! Это я их выгнала. Уже сто раз пожалела.

— Да забей. Эти товарищи везде неприятности себе найдут.

— Девчонки, здорова! Чё скучаем?

Возле нас стоит парень.

— Тебе показалось. Всё гуд, — отзывается Илона, раздражённо на него глядя. — Зря подошёл.

— Чё зря? Медляк, не слышишь, ведьма?

— И?

— Я к ней, — на меня кивает. — Потанцуем, Джугели?

— Нет, спасибо, — отказываю вполне себе культурно, но парню мой ответ явно не нравится.

— И почему нет? — его настроение меняется.

— Потому что не хочу. Такое объяснение устроит? — выгибаю бровь.

— Чё ты ломаешься? Пошли.

Собирается сделать шаг вперёд, но…

— Щас, Голубев, ты у меня напополам сломаешься. Отошёл от неё нахрен!

Голос Абрамова, появившегося буквально из ниоткуда, сухой и холодный как лёд.

— Чё за наезды? Обоснуй.

— Глухой или тупой? — Кучерявый подходит к нему ближе.

— А чё у нас тут происходит?

С одной стороны Свободный подтягивается. С другой двое из «бэшек» подходят. Тоже, очевидно, заметив конфликт.

— О нет, — Филатова глазами транслирует тревогу. — Ещё эти щас подерутся.

С ума попосходили?

— Эй, перестаньте. Не надо портить всем праздник. Марсель, — кладу руку ему на плечо и легонько сжимаю. — Пожалуйста.

Уж не знаю, что именно подействовало. Победивший здравый смысл, моё «пожалуйста» или это прикосновение, но уже в следующую секунду Абрамов, коротко кивнув, цепляет мои пальцы своими и уводит оттуда.

Слава Всевышнему, хватает ума не устроить очередную драку.

Ведёт меня через зал и вдруг останавливается в самом центре, неподалёку от ёлки.

Растерянно замираю, едва в него не врезавшись.

— Со мной будешь танцевать, — то ли спрашивает, то ли утверждает — непонятно.

Согласие или отказ озвучить не успеваю. Пока жёстко торможу, он уже закидывает мои руки себе на шею, а сам обнимает меня за талию, в один момент сокращая расстояние между нашими телами.

— Я, вообще-то…

— Ни на минуту одну оставить нельзя.

В этой фразе явственно чувствуется не то злость, не то агрессия.

— Ну подошёл, ну пригласил. Преступление?

— В случае с тобой, да, — отвечает, наклонившись к моему виску.