— Лови баланс, — инструктирует Денис, придерживая его за ноги.
— Вуху! — орёт и улыбается Кучерявый, широко раскинув руки. — Стою чётенько. Фоткай, Ромас!
Вот ведь ненормальный! А если упадёт?
— Абрамов, мать твою!
— Мать не трогайте, это святое.
— Быстро слез!
Пока Георгиевич раздаёт люлей мальчишкам, встаю с камня и, пользуясь случаем, подхожу к самому краю. Любопытно же.
Заглядываю вниз.
Высоко.
Река шумит, убегая стремительным течением.
Ветер треплет волосы.
Опасное местечко, но виды завораживают.
Положа руку на сердце, не жалею о том, что пошла в поход. Одно дело услышать от кого-то о местных красотах, и совершенно другое — увидеть всё своими глазами.
Отступаю от края на шаг, однако в эту самую секунду происходит то, чего я никак не жду.
Кто-то резко толкает меня в спину, и я, широко распахнув глаза, с немым криком, застрявшим в горле, лечу вниз со скалы…
Глава 25
Марсель
— Аккуратно, блин, опускай.
— О-оп-па!
Соскок.
Подошва кросс касается земли.
— Красава!
Отбиваю Дэнчику пятюню, и в этот момент вдруг сиреной начинает вопить Филатова.
Оборачиваемся на звук.
Девчонка стоит у края скалы. Бледная и перепуганная.
— Полина, в чём дело? — Георгич оказывается рядом с ней.
— Тата…
Стоит ей произнести это имя, как внутри у меня вихрем закручивается тревога.
— Она там! — кричит и показывает пальцем в сторону обрыва.
Быстрым шагом направляюсь к Филатовой. Краем глаза замечаю Ковалёву и рюкзак Джугели, лежащий возле камня.
— Чего? Там? Внизу? — удивляется Ромасенко.
— Стой, Абрамов!
— Марсель!
Но я уже прыгаю со скалы.
Она же не умеет плавать. Не умеет!
Именно эта мысль свербит в мозгу, пока я лечу вниз с обрыва.
Охренеть тут высота!
В том году мы с пацанами хотели сигануть отсюда на спор, но Германовна вовремя спалила наш заговор и разогнала, вставив по первое число.
Исполняю задуманное. Только обстоятельства дерьмо.
Фонтан брызг.
С лёту погружаюсь в ледяную воду, но не позволяю телу уйти глубоко.
Все усилия прикладываю для того, чтобы всплыть на поверхность как можно быстрее. Нельзя терять драгоценные секунды. Она ведь, возможно, прямо сейчас где-то поблизости тонет.
— Джугели!
Река шумит. Оглушая. Дезориентируя.
Течение несёт меня вперёд и регулировать передвижение становится практически невозможно.
Кручу головой по сторонам.
Чёрт. Чёрт. Чёрт!
Только бы не ушиблась! Не утонула!
— Джугели! — кричу во всю глотку, пытаясь оказать сопротивление несущему меня потоку. — ДЖУГЕЛИ!
Звездец как страшно становится за девчонку.
Кручу головой, кручу.
Коряги. Камни.
Где же ты, Тата? Где?
Бурный поток мешает ориентироваться.
— Джугели! ДЖУГЕЛИ! — продолжаю орать, ощущая, как волнение с реактивной скоростью распространяется по всему организму.
Только бы не утонула!
Только бы не утонула!
Сердце грохочет под рёбрами.
— Джугели!
Что-то слышу.
Или это глюк?
— ДЖУГЕЛИ!
Вроде бы резонирует смазанное шумом «я здесь».
Воспрянув духом, плыву навстречу, а в следующую секунду взгляд цепляется за яркое пятно.
Сперва распознаю костюм одноклассницы, неоновые полоски которого как нельзя кстати контрастируют с окружающим фоном. Потом уже замечаю её саму. Барахтающуюся. Перепуганную до смерти, но вцепившуюся в корягу упавшего дерева.
Умница моя. Сообразила.
Гребу к ней.
— Спокуха, я тут, — тоже рукой хватаюсь за ветки.
Визуально оцениваю её состояние.
Часто дышит. Паника во взгляде. Глаза транслируют крайнюю степень ужаса. Лоб разбит и кровит. Наверное, ударилась.
— Ты цела?
— Д-да, — отвечает, дрожа. — Тянет течение. Ноги…
Кошмарит её от случившегося не по-детски, но видно, что в кои-то веки, она рада моему появлению.
— Вот что…
Осматриваю ствол дерева. Понимаю, что, к сожалению, на сушу оно нас не выведет.
Поворачиваю голову направо.
Течение там ещё более стремительное и бурное. И да, если не ошибаюсь, чуть дальше будет ещё один обрыв. С камнями и прочими прелестями.
— Нам надо туда, к берегу, — киваю влево.
— Туда? — повторяет растерянно. — Но я не умею плавать.
— Я помню.
— До дна не достать, — тревожится она всё сильнее.
— Послушай меня, — сдвигаюсь ближе к ней. — Я дотащу тебя.
— Нет, я очень боюсь.
— Хватайся за плечи, только не наваливайся всем телом, мне будем трудно грести. Давай, — спиной к ней поворачиваюсь. — Отпускай ветки.
— Нет. Я не могу.
— Джугели…
— Если я отпущу их, меня унесёт течение.
— Не унесёт. За меня держись обеими руками.
— Нет я…
— Решайся! Там дальше обрыв, ты в курсе?
— Господи Боже!
— Ну же!
Она всё-таки делает это.
— Хорошо.
На самом деле ни хрена хорошего. Со страху Джугели фактически меня душит, однако несмотря на это, я всё-таки начинаю активно грести. Метр за метром сокращая расстояние до берега.
Спасать того, кто не умеет плавать, — не так-то просто, скажу я вам.
Во-первых, львиная доля сил уходит на борьбу с течением. Во-вторых, Тата совсем мне не помогает, а наоборот.
— Марсель.
— Не души, — хлебнув воздуха, снова отчаянно гребу, пытаясь оставаться вместе с ней на поверхности.
Вцепилась в меня намертво. В другой раз я это точно оценил бы, но сейчас… Мне, блин, итак тяжело неимоверно.
Давит на шею.
Тянет на дно.
— Марсель…
Пару раз под воду уходим.
Ногу царапает не то камень, не то коряга.
Злюсь.
Всплываю.
Гребу-гребу-гребу.
Мышцы от перенапряжения горят огнём и болезненно ноют.
Снова оказываемся под водой.
Чёрт тебя дери, Джугели! Мы щас тупо утонем как Титаник и все дела…
Всплываю.
Матерюсь.
Рычу от отчаяния.
Она ещё раз произносит моё имя, а потом вдруг происходит это. Мне становится слишком легко. Понимаю, что Тата меня отпустила и резко на месте разворачиваюсь.
Какого дьявола, спрашивается, вытворяет???
Осматриваюсь.
Её нет! НЕТ!
Твою мать-твою мать-твою мать!
Ныряю.
Проплываю назад.
Вслепую машу руками.
Хватаю то ли капюшон, то ли что.
Тяну наверх.
Дальше всё как в тумане.
Подхватив её снизу под корпус так, чтобы голова была над водой, одной рукой держу. Второй интенсивно загребаю, помогая себе ногами.
Что с Татой понять не могу.
Без сознания?
Наглоталась воды?
Не знаю.
Пугает её состояние до ужаса.
Сил придаёт лишь отчаянное желание поскорее дотащить девчонку до берега.
— Держу, держу, — голос Георгиевича, зашедшего в воду, служит неким сигналом к осознанию того, что у меня всё-таки получилось.
— Марс, братан!
Ромасенко.
— Тяни его.
А это уже Горький.
Под руки меня хватают. Вытаскивают.
Тяжело дыша, боковым зрением замечаю, как Денис и Георгиевич выносят Тату на берег.
— Ты в норме, Кучерявый?
— Да.
Встаю. Поскользнувшись на илистой траве, падаю на задницу. Опять встаю. Подползаю к девчонке.
— Дышит, нет?
Физрук делает непрямой массаж сердца.
Тата бледнючая, позрачная. Губы синие-синие.
Не вздумай умирать!
— Воды наглоталась, — предполагает Ромасенко.
Вода действительно выходит из лёгких, и Тата, покашляв, хватает ртом воздух, но потом… Потом, замерев на пару секунд, резко открывает глаза. Вдруг выгибается дугой, мычит и внезапно начинает биться в судорогах.
— Её трясёт, — растерянно произносит Ромасенко. — Это от холода? Замёрзла?
— Нет. Что-то не так.
