Сообразил, конечно, просто в водах под островом творилось что-то непонятное и герои туда спустились и пока еще не вернулись, вот местные и нервничали немного. Вызовут демонов здесь, к ним вылезет подмога снизу, начнется Прорыв, как в королевствах Мойна прошлым летом, и так далее.

— Если я убью первое Щупальце грязно, так, чтобы куски тела и кровь попали на фигуры и круги, это ослабит их?

— Несомненно!

— Значит, проблема решена, — кивнул Бранд. — Также потребуется заранее расставить уловители, мне нужно будет собрать ману Бездны, всю, сколько получится. Изготовлю себе «око Бездны» и другие инструменты, необходимые для запечатывания Провала.

Ложь, как и слова о том, что эта мана потребуется ему для запечатывания Провала.

— Третье Щупальце Зла обязательно должно услышать эти слова, — добавил Бранд, усиливая ложь и еще уводя внимание демонологов от своей настоящей цели. — Также потребуется ритуал очистки, разумеется.

Мановый портал в Бездну, уж один из подручных демолордов с этим точно справится.

— Разумеется, — кивнул Гальтон задумчиво, — площадка для того и построена. Если что, жрецы нам охотно помогут, им тоже надо повышать профессию, как и моим собратьям-демонологам. Не сочтите за оскорбление, Кулак, но вы уверены, что справитесь? Все-таки защиты будут нарушены.

— Потому и прошу вызвать Щупальца, а не каких-то там гвардейцев, — спокойно ответил Бранд.

Ему требовалась концентрированная мана Бездны и небесная, для уравновешивания потоков маны, но сейчас Бранд вдруг усомнился в этой части плана. Подумав мгновение, он решил ничего не менять. Если это могло ввести всех в заблуждение, то пусть лучше так оно и будет.

— Точно, они же слабы в ближнем бою, — сообразил и обрадовался Гальтон.

Риски, да, но такая возможность поднять профессию практически всем присутствующим демонологам, ведь только все вместе они осилили бы призыв сразу трех ближайших подручных демолордов. Поэтому Бранд изначально не сомневался, что его предложение примут, ведь с его участием все риски сводились практически к нулю.

— Но нам нужно будет время на подготовку!

— Конечно, — кивнул Бранд, поднимаясь. — Сообщите, как будете готовы.

Он вышел из здания Гильдии, бросил несколько взглядов по сторонам. Столица Острова шумела, торговала, работала и ела, в общем жила обычной жизнью. На какое-то мгновение Бранду стало нестерпимо жалко своего решения, захотелось тоже присоединиться ко всем и жить обычной жизнью. Или удалиться в очередную Благую Тишь — мало ли тихих низкоуровневых уголков на пяти материках? — и сидеть там в тишине, просто ничего не делая.

Бранд чуть тряхнул головой, сложил руки за спиной и направился к храмовой площади, размышляя на ходу. Пару раз обо что-то стукался, на него налетали и извинялись, Бранд лишь отмахивался. Уравновешивающий поток маны бездны и небесной, направленный на кристалл — хорошо. Кристалл требовалось высадить под землю, на подготовленную площадку — плохо.

Где взять нужное количество небесной маны? Первое, что приходило на ум, это храмы и жрецы, недаром же их воздействия, основанные на Вере, служили противоположностью мане Бездны. Но потребовалось бы просить о чем-то жрецов, а стало быть, и богов — плохо.

Профессии Бранд брал не зря, сейчас он понимал смысл многих мелочей, на которые не обратил внимания, когда они вломились в подземелье Марденуса, но эти же воспоминания смущали Бранда. Шахта в склоне горы и регулирующее устройство над кристаллом, это было понятно, Марденус при помощи профессии манолога ощущал и видел потоки и осуществлял тонкую регулировку, но.

Кто ей занимался, пока Марденус катался с демонами по миру и сношал суккуб? Воздух в драконьих горах, ведь он не был концентратом небесной маны, просто шахта в склоне горы и приток воздуха, за счет разницы в высоте, а может и магии кристалла подземелья немного. Там не было ни жрецов, ни веры, одно зверье драконьих гор, зверье и птицы, бешеные и воинственные. Что-то тут не сходилось, ведь авианы были примером миролюбия от избытка небесной маны, тогда как зверье драконьих гор, наоборот. Можно было не сомневаться, что лишь единицы видели и гибли от лап и магии драконов, всех остальных успешно пожирало зверье и птицы.

— А ведь они лакали ману Бездны, — пробормотал Бранд задумчиво.

Когда за ними гнался Бальбазар, он открыл прямые порталы в Бездну, и зверье в драконьих горах лакало ее с наслаждением, словно воду. Что-то тут не сходилось, а понять, не вернувшись в драконьи горы, не выходило. Многие манологи занимались измерениями в драконьих горах, да что там, даже Хао туда рвался, припомнил Бранд. Следовало перечитать их труды, а также поискать что-то новое.

Он как раз проходил мимо книжной лавки, где были выставлены новые книги «На острове Любви» — эльфийку окружали могучие мужчины разных народов, одетые в стиле шэханек, и «Проклятие любви». Эл Дож то ли боролся, то ли любил зомбячку, в разорванных одеяниях жрицы.

Бранд отвернулся, качая головой и вздыхая с сожалением. Нет, не из-за злости, просто там наверняка опять напридумывали очень смешной ерунды, на основе перевранных стократно слухов, а времени насладиться текстом не имелось. Хотя, еще предстояло плыть до берегов Мойна… Бранд замер, уже почти решил зайти и купить в запас, когда его внимание привлек шум со стороны храмовой площади.

В смертельном ли бою

На пропасти краю

Когда скользит рука,

И смерть когда близка

Голос Минта и раньше был громким, легко накрывал огромную площадь за счет умений барда, но в сейчас в нем что-то изменилось. Бранд чуть ускорил шаг, взвинчивая Восприятие. Толпа впереди шумела, визжала, казалось еще немного и начнется кровопролитие за право на шаг приблизиться к «несравненному барду».

Без слов он все поймет

И друг тебя спасет

Клинку подставит грудь

Тебе расчистит путь

Бранд шагал, и толпа расступалась, но с каждым шагом все неохотнее, словно песня Минта была сильнее воли старого героя. Все это очень неприятно напоминало прошлую историю на храмовой площади, когда тоже собиралась такая же толпа.

Ты в долг живешь и не живешь

среди душевной пустоты

Ведь в мыслях ты осознаешь

Друг мертв, а значит мертв и ты!

Под конец Минт с песни перешел уже скорее на стихи, но эффект от этого лишь усилился. Многие в толпе плакали и утирали слезы, кто-то даже рвал на себе волосы. У Бранда тоже защемило в груди, и все это разительно отличалось от прежних веселых песенок юного барда. На прежних концертах толпа ревела и гудела, желала прикоснуться к Минту в порыве страсти и дурмана песен. Сейчас его тоже хотели коснуться, но, чтобы разделить боль, поблагодарить за возможность очищения через страдание, но без проклятия маны.

— Дед, — улыбнулся Минт, заметив Бранда. — Как я рад тебя видеть!

— Не могу сказать того же, — проворчал Бранд.

Минт не изменил профессии, не получил Чемпионства, но в то же время… изменился. Жрецы Узианды из храма рядом молились на него, буквально.

— Идем, дед, — сказал Минт, — не стоит пережимать, чтобы очищающее горе не превратилось в фарс.

Раньше Минт думал, что чем больше рифмованных слов, которые он именовал песнями, тем лучше. Побывал в гостях у богини, подумал Бранд, чуть прищуриваясь — лютня Минта, которая и без того была бесценным артефактом, получила еще и «подарок» от Узианды.

Да и сам Минт прибавил в уровнях.

— Идем, — кивнул Бранд.

Толпа расступилась перед Минтом, словно перед воплощением божества. Избранник Узианды.

— Искусство должно возвышать и очищать, теперь я это понял, — важным голосом провозгласил Минт, шествуя через толпу.