Несколькими минутами спустя в зал заходит Тимур и подхватывает с журнального столика, заваленного каталогами, мобильник. Стало быть, в кои-то веки он решил пойти мне на встречу и приехал раньше. Или этот демарш с Кристиной часть его плана по доведению меня до бешенства? Чего он добивается? Какого хрена Крамер притащил сюда эту мерзкую тварь? Он же давал слово оградить меня от этой дряни!

Всё во мне кипит.

Взглядом останавливаю его попытку ко мне подойти. Видимо, вид у меня свирепый, потому что, помрачнев еще больше, Крамер бросает пару слов швее и выходит из ателье.

А я пялюсь на нежное свадебное платье, дожидающееся примерки, и мне хочется схватить ножницы и искромсать его.

В стиле двадцатых годов, с юбкой чуть ниже колена, оно выглядит потрясающе. Мы выбирали его вместе с Тимуром, будучи в хулиганском настроении. Оно садится на мне прекрасно и не требует никакой подгонки. Чтобы я могла его забрать, платье аккуратно упаковывают в чехол в то время, как мне хочется кричать и топтать его ногами.

В тихом бешенстве дома, повесив его в центре комнаты, я заправляюсь коктейлем «От разбитого сердца». Я смотрю на платье и глоток за глотком опустошаю бокал. Обещаю себе, что сегодня последний день, когда я позволила Крамеру меня расстроить.

Он, кстати, не звонит.

Умный.

Понимает, что сейчас я его точно слушать не стану.

Однако, я уверена, что он думает, будто у него есть еще шанс. Я терпеливая, понимающая, шикарная дура. Я многое могу простить, но не Кристину.

И больше я Крамера слушать не стану. Я не собираюсь отступать от решения, принятого месяц назад.

Поэтому в день накануне торжества я Тимура полностью игнорирую за исключением встречи в ЗАГСе.

У нас была запланирована выездная регистрация, поэтому расписываемся мы накануне. Я являюсь в ЗАГС в джинсах и футболке, без макияжа и с дулей на голове, показывая, насколько мне плевать на то, что происходит. Если Крамер рассчитывал, что я сразу поеду к нему, то, едва поставив свою последнюю подпись, я обрубаю всего его надежды:

– Для всех спектакль начнётся завтра, поэтому и правила этого фарса я начну исполнять тоже завтра.

Это единственные слова, сказанные мной Тимуру в день бракосочетания.

День «праздника» становится для меня испытанием.

Слава богу, все это не напоминает классическое торжество, о котором я мечтала в детстве: машина с пупсом на капоте, фотографирование у памятников, выкуп и ресторан. Пусть многим это покажется пережитком прошлых традиций, но я наоборот все это нахожу очень милым.

Сомхадзе же устраивают маленькую домашнюю вечеринку в доме Тимура для родственников и друзей. Все красиво, дорого, но я до сих пор не понимаю, зачем это вообще нужно. Вокруг люди, которых я не знаю, чувствую себя среди них как в дешёвом любовном романе про богатую жизнь.

Правда, почти все мне радуются, особенно новая временная грузинско-еврейская родня. Несколько недоуменно поглядываю на Гио Сомхадзе, он им не сказал, что свадьба – фальшивка? Жестоко. Эти люди держатся за семью и считают главной ценностью. Но пусть он сам и расхлебывает потом кашу, которую заварил.

Моя родня раскололась на два лагеря: братья и те, кого успела настроить против меня Раевская, однако они воспитанно помалкивают. Даже Елена ко мне не подходит.

Я не лучусь счастьем, как положено рядовой невесте, но срывать зло на ни в чём неповинных людях не стоит, поэтому, как заводная кукла, я улыбаюсь, пожимаю руки, делаю ответные комплименты и поднимаю бокал во время тостов.

И ловлю себя на том, что всё же краем глаза слежу за Крамером. Он откровенно мрачнеет с каждым часом. Я ли причина этого, не знаю. Я с ним не разговариваю, уделяя всё внимание гостям.

Подруга, приехавшая меня поддержать, ни о чем не спрашивает, только приподнимает брови каждый раз, когда я меняю курс, видя, что Тимур направляется в мою сторону.

Только одного неприятного разговора мне избежать не удаётся.

Данил Староверов отлавливает меня возле столика с напитками. Он мне не нравится, но сейчас переживания по поводу их с Крамером спора поблёкли на фоне вчерашнего появления Кристины. И тем не менее, беседовать с ним я не хочу.

Благо в правках к брачному контракту я указала, что мы с Данилом не должны пересекаться, как и с Кристиной. Хочет Тимур с ними общаться – на здоровье, но не в этом доме и не в моем присутствии. Если условия будут нарушены, Крамеру и Сомхадзе придётся раскошелиться, а я смогу разорвать договорённости или хотя бы пересмотреть еще что-нибудь в свою пользу. Увы, сегодня мне придется Староверова потерпеть.

– Линда, Тимуру, чтобы напиться, требуется много алкоголя, но он уверенно движется к своей цели, – Данил, что, взывает ко мне, чтобы я Тимура остановила?

Искоса поглядываю на Крамера. Да, он стоит в гуще гостей со стаканом вискаря, но я не слежу за ним и не знаю, как часто Тимур его наполняет.

– Тимур уже взрослый мальчик, хочет напиваться, пусть напивается, – отрезаю я, остро желая, чтобы вечер уже закончился. Еще немного, и можно будет оставить гостей. Кое-кто уже уехал, та же Раевская, остальные разбились на группки.

– Я обожаю вмешиваться в чужую жизнь, но никогда не делаю этого в отношении своих друзей. Тем более, что друг у меня всего один. Однако, мне есть, что тебе рассказать из того, что не скажет тебе Тимур.

– Раз не скажет, значит, не считает нужным, – равнодушно пожимаю плечами. – За него лучше всего говорят его поступки.

– Ты видишь все только с одной стороны, – Староверов не отстает, настроился нести свет истины, что ли?

– Меня уже начинают немного утомлять разговоры про узость моего зрения, – злюсь я. – Пока, каждый раз когда я верю, что всё не так, как кажется на первый взгляд, жизнь подбрасывает факты, что я была права.

Я демонстративно не смотрю на Староверова, надеясь, что он чувствует, как мне неприятно с ним разговаривать.

– Тебе нужны доказательства? – задумчиво спрашивает он.

– Мне уже ничего не нужно, – отставляю бокал и отхожу от Данила. Весьма невежливо, но у меня нет никакого желания продолжать бессмысленный разговор.

Похлопав глазами среди гостей еще с час, я решаю, что мой долг выполнен и поднимаюсь к себе в комнату.

Ту самую, которую для меня отделывал Крамер. Несмотря на любимую цветовую гамму, я воспринимаю ее как казенное жилье. Я даже до сих пор ничего не привожу сюда из своих вещей. Со мной приезжает только необходимое для ночевки.

Сбрасываю туфли и усаживаюсь, вытянув ноги. Внизу еще галдят, доносятся звуки музыки. Кое-кто из гостей останется ночевать в доме, комнат для этого предостаточно. Устало потираю лицо, уже не заботясь о макияже. Этот день высосал из меня все силы. Я просто хочу, чтобы он скорее закончился.

Но расслабиться мне не удается.

Я ощущаю присутствие теперь уже мужа каким-то шестым чувством, хотя он появляется в спальне совершенно беззвучно.

– Зачем ты пришел?

– Теперь ты моя жена. Зачем еще мужчина приходит в спальню к своей жене, – гадко усмехается Тимур.

Не отрывая взгляда от моего лица, он медленно развязывает галстук. Пиджак он, видимо, оставил в своей спальне, и появился в проеме двери, соединяющей наши комнаты, уже без него и босой.

– У нас договорной брак, поэтому и спальни разные, – отрезаю я. – Уходи.

Игнорируя мое требование, Тимур продолжает расставаться с одеждой: за галстуком последовали запонки и ремень брюк.

Нет. Не верю. Он просто пришел поиздеваться надо мной в очередной раз.

Расширившимися глазами слежу, как, опровергая мое предположение, свежеиспеченный муж расстегивает рубашку.

– Мы так не договаривались, – сиплю я, не в силах отвести глаз от его тела: мощная грудь, узкая талия, плоский живот с кубиками пресса и уходящей от пупка вниз под брюки дорожкой волос.

– Это ты так не договаривалась, – снисходительно поясняет Тимур. – А у меня на этот счет другое мнение.