Но я ничего не говорю. Лишь приподняв брови, невежливо киваю ей в сторону двери. У себя дома я не намерена притворяться.

Наконец, Раевская уходит, а я открываю все окна, чтобы проветрить квартиру и избавиться от сладкого запаха ее духов. Удивительно отравляющая все вокруг себя женщина. Она, наверно, как Дориан Грей. Снаружи прекрасная, а внутри уродливая. Вот и мне отравила весь остаток дня.

Однако, не все так печально. Перед сном я получаю сообщение от Тимура. Неожиданно и приятно, он не производит впечатления романтика, который желает спокойной ночи своей девушке.

Впрочем, открыв сообщение, я понимаю, что романтичным это послание назвать трудно. Если только с большой натяжкой. Зато страстным наверняка.

В сообщении Крамер весьма ругается, что ему приходится ночевать одному, и откровенно описывает, какие фантазии ему не дают нормально спать. Меня от некоторых даже в жар бросает и тянет написать в ответ, чтобы он за мной приехал. Но я беру себя в руки, и только позволяю себе отправить ему игривое описание своей ночнушки. Отсутствующей.

На что мне приходит голосовое: «Заказал зеркальные стены и потолок». Хочется, еще что-нибудь написать ему, ну, такое. Провокационное. Чтобы Крамер продолжал обо мне думать и мучился бессонницей от всяких чувств. Настучав себе по рукам, строго настрого запрещаю себе этот подростковый порыв. Мне же потом за него расплачиваться придется, и уже по-взрослому.

Засыпая я слышу, как приходят один за другим уведомления на телефон, но растягиваю удовольствие. Завтра утром прочитаю, чтобы день начался с приятного.

Только утром, взяв в руки телефон, я вижу, что на электронку опять пришли письма от анонима. Целых пять штук.

Сквозь утреннюю негу протягивают свои щупальца тревожность и раздражение. Тревожность, потому что я ни разу не слышала, чтобы анонимки писали по хорошему поводу. Даже искренние доброжелатели обычно шлют дурные вести. Уж не знаю почему люди не стремятся предупредить человека лицом к лицу. Может, чтоб не ассоциироваться потом с печальными результатами своего писательства.

А раздражение поднимает голову в ответ на настойчивость анонима. Откуда такое стремление влезть в чужую жизнь. К тому же, я уже приняла решение не читать, дождаться пока Крамер откроет свои секреты мне сам. А новое письмо снова рождает сомнения в моей душе. Как удержаться и не прочитать? Или прочитать стоит?

Злюсь. Пожалуй, что стоит сделать на самом деле, так это обратиться в службу безопасности «Неба» и попросить выяснить, кто это такой скромный. Пусть Гюльчатай покажет свое личико! Уверена, безопасники заместителю директора не откажут в маленькой личной услуге.

Откладываю телефон, чтобы лишний раз себя не провоцировать, и принимаюсь собираться на работу. Но и под душем, и заваривая себе кофе, и разогревая завтрак, мыслями все время возвращаюсь к этим письмам. Не одно, а целых пять! Кому-то прям не терпится поделиться своими откровениями!

Или посмотреть, что там?

То ли я по утрам такая неловкая, то ли это знак свыше, но потянувшись за мобильником я задеваю рукой кофейник, в который, как учила мама, всегда переливаю свежесваренный кофе.

Как в замедленной съемке вижу: кофейник наклоняется, немного коричневой жидкости из него выплескивается в открытую сахарницу, которая под давлением падающего кофейника съезжает по столу, и оба элемента любимого маминого сервиза падают на кафель, с жалобным звоном разбиваясь и разлетаясь на мелкие осколки по всей кухне, а темные потеки украшают светлый кухонный гарнитур.

Я отмираю и бросаюсь устранять последствия своей криворукости, ругаю себя на все лады. Старого и очень красивого сервиза ужасно жаль, даже слезы на глаза наворачиваются. Хорошо еще, что я не успела переодеться для выхода, потому что брызги кофе осели и на мне.

Говорят, посуда бьется к счастью. Вроде как, если одинокий человек поставил посуду на стол и нечаянно ее разбил, то в скором времени его ждет свадьба.

Свадьба-то меня, конечно, ждет, но почему тогда у меня дурное предчувствие?

Проклятущий прием в честь помолвки уже послезавтра. Да, у нас с Крамером наметилось сближение, но там будет Раевская… И вообще, не очень я люблю подобные мероприятия. Они отдают какой-то фальшивостью. Такие события стоит отмечать в кругу друзей. Но Нинель вернется только к свадьбе, Маринку, что ли, позвать? В школе мы хорошо дружили, будет у меня на этом сборище гадюк хоть какая-то моральная поддержка.

Тянусь за телефоном, который в моих руках оживает. Резкий звук рингтона бьет по натянутым нервам, и мобильник выпадает из дрогнувшей руки. Да что ж такое!

Телефон продолжает трезвонить, но от угла, которым он грохнулся на плитку, протянулись несколько трещин, видимо, они как-то нарушают работу дисплэя, потому что принять вызов от Тимура мне удается только с третьей попытки.

– Ты не читаешь мои сообщения, – констатирует факт Крамер, как обычно игнорируя приветствие.

– Хотела порадовать себя утром, – честно отвечаю я и слышу довольный смешок.

– А чего тогда тон такой кислый? Потому что еще не радовала?

– Из рук все валится, – вздыхаю. – Расколотила полсервиза, телефон вот ухайдокала.

– Нашла из-за чего горевать, – Крамеру чужды сантименты, вместо того, чтобы просто пожалеть, он ищет варианты решения проблемы и находит их быстро. – Выбирай сервиз, тебе на помолвку подарок я так и не подарил. А телефон купим по дороге на работу.

Черт, у них там еще подарки принято дарить на помолвку… Чего дарить Крамеру? Человеку, у которого все есть? Что-то личное? Так я не так уж хорошо его знаю… Что?

– В смысле по дороге на работу?

– Линда, если б ты читала мои сообщения, а не занималась разрушительной деятельностью, то уже знала бы, что я за тобой еду.

– Как едешь? Сейчас? Ты уже где? – мечусь я по кухне под мужской смех в трубке.

– Выдыхай, бобер! Если ты не одета, меня это вполне устроит…

– Меня нет! Мы опоздаем на работу, и…

– И что? Тебя уволят? Кто? – веселится Тимур.

– Да ну тебя! К работе надо относиться ответственно, – зудю я и, добежав до спальни, судорожно роюсь в шкафу. – И у меня сегодня финальная проверка всех договоренностей по оформлению помолвки! А все ты…

– Ладно-ладно, у тебя есть еще минут десять, – радует меня Крамер и отключается.

– Десять? Вандал! Что можно успеть за десять минут? – я запрыгиваю в юбку, накидываю рубашку, но приняться за пуговицы не успеваю, потому что звонят в дверь.

Черт, это, наверное, макеты пригласительных, я просила девочку из типографии привезти мне их домой. На компьютере-то они хороши, но что там за бумага еще…

Подлетаю к двери и, распахивая ее, не обнаруживаю на пороге никакой девочки. Зато встречаюсь с широко раскрытыми глазами Крамера, который держит два больших стакана с кофе на вынос из ближайшей кофейни.

– Ты знаешь, – медленно говорит он, делая большой шаг вперед и пересекая порог мой квартиры. – Я думаю, нам есть что обсудить прямо здесь и сейчас…

Не отрывая взгляда от тоненького кружева на груди, через которое бесстыже просвечивают соски, он захлопывает дверь ногой. Сглотнув, я запахиваюсь в полы рубашки, а Тимур осторожно ставит напитки на полочку под зеркалом и нога за ногу снимает обувь.

Я пячусь назад под этим голодным взглядом, и внутри борются два чувства: ответственности и желание проверить, насколько Крамер по мне соскучился за ночь.

– Ты же сказал, у меня есть десять минут…

Тимур одним движение, взявший рукой за ткань своего поло со спину, снимает его, демонстрируя свое мощное спортивное тело.

– Я передумал.

На работу я естественно опаздываю, но, как и предсказывал Тимур, никаких санкций за это ко мне не применяют. Более того, у меня стойкое ощущение, что кроме моего ассистента никто вообще не заметил опоздания.

Видимо, такой я нужный начальник.