Однако, я не успеваю прикинуть, куда мне устроиться на этом празднике жизни.

– Елена, если вы считаете, что самое интересное на вашем вечере, это лягушки, то я, пожалуй, тоже уделю им внимание. Дорогая, ты не против моей компании? – Тимур приобнимает меня за талию, а я, занятая разглядываем выражения лица Раевской, никак этому не препятствую.

А Елена растерянно хлопает глазами.

– Тимур, если тебе нравятся всякие гады, – она не может удержаться от непрозрачных намеков, – то в кабинете мужа стоит прекрасный аквариум…

– Аквариум – это, конечно, прелестно, но мне и фонтан подойдет, лишь бы не серпентарий.

Елена покрывается пятнами. В отличие от нее Тимур действует изящнее, так завуалированно, но очевидно обозвать ее змеей на моей памяти еще никому не удавалось. Раевская злобно зыркает на меня глазами. Никак решила, что это я настроила Тимура против нее.

– Но я бы хотела тебя кое-кому представить, – настаивает она, забирая фужер с шампанским с подноса, проходящего мимо официанта.

– Я вас непременно найду, – Крамер царственным кивком как бы отпускает Елену. Какое восхитительное и греющее мою душу пренебрежение хозяйкой. Мое настроение начинает подниматься.

– Что ж, – отступает она. – Тогда оставляю вас на время. Линда, тебе стоит освежиться, у тебя с волосами непорядок.

Ну конечно. Нельзя просто так уйти, нужна мелочная женская подколка. Я точно знаю, что волосы выглядят вполне пристойно, хоть и не так, как задумывалось.

– Линда может позволить себе естественную небрежность, в отличие от большинства присутствующих леди. Тоже несомненно прекрасных, но у молодости есть свои преимущества, Елена.

Раевская топит свой ядовитый язык в шампанском.

Так тебе! Ты еще и старая карга! Прямо сейчас я Крамера обожаю. Изъясняясь как на балу в девятнадцатом веке, он ставит Елену на место раз за разом.

Раевская выглядит хорошо, потому что с ее-то бабками выглядеть плохо надо еще постараться. Но еще со времен гулянок мужа возраст – ее больная мозоль. И Тимур сейчас потоптался по ней от души.

Начинаю думать, что Крамер до сих пор ко мне был более чем лоялен. Всерьез он задел меня только один раз, когда говорил о моей матери.

Поняв, что, если она не хочет испортить себе вечер окончательно, то стоит прекратить эту беседу, Раевская ретируется.

– Ты всегда отмалчиваешься в таких случаях? – глядя ей вслед, спрашивает Крамер. – Тебе стоит научиться стоять за себя, а не набирать в рот воды.

– А мне понравилось, – говорю я честно. – Пока я молчала, ты ее уделал. У меня бы так никогда не получилось. Я в жизни не смогу так явно нахамить женщине в возрасте, да еще и хозяйке дома.

– Освоишь. Я проконтролирую.

– Спасибо, что вступился.

Тиранозавр прорезается в Крамере, стоит мне только заподозрить его в излишней чувствительности.

– Не за что. Любой укол в сторону женщины, это удар по мужчине рядом с ней. Если бы Раевская была мужиком, она бы вполне могла словить в глаз.

– Все равно спасибо.

Тимур хмыкает и ведет меня к увитой гортензией беседке.

Надо отдать должное Раевской, со вкусом у нее все отлично. Это я как дизайнер вынуждена признать. Сегодняшние украшения сада подобраны весьма удачно, нет сомнений, что и внутри для этого благотворительного вечера все оформлено на высшем уровне.

Только мне в этом доме все равно не уютно, и хочется поскорее отсюда сбежать.

– Тебе что-нибудь принести? – Тимур усаживает меня в тени, и я перестаю щуриться. – Может, шампанского?

– Пожалуй, – соглашаюсь я и замечаю машущего нам рукой брата. – Тебя Олег зовет.

– Да, я к нему подойду, тебе больше ничего не нужно?

– Свалить отсюда, – откровенно признаюсь я. – Но так и быть, если готов и дальше отбивать атаки Раевской, то я еще немного потерплю.

– Я скоро вернусь, – обещает Крамер и оставляет меня одну. Впрочем, он у меня на виду, и я не чувствую себя заброшенной. А через некоторое время ко мне присоединяется Егор.

– Ну как? Ты еще не пожалела, что согласилась на эту авантюру?

– Пожалела, – вздыхаю я, но, заметив, как Егор напрягается, тороплюсь пояснить. – Ничего страшного не происходит, только ты был прав, и это несколько сложнее, чем я себе представляю.

Он ерошит рукой темные волосы, такие же как у брата и отца. Одна я в их семье белая ворона.

– Он тебя обижает? – весьма неудобный вопрос. Видя, что я медлю с ответом, он начинает закипать. Это заметно только по тому, что его синие глаза темнеют, но Егор кажется непробиваемым только для тех, кто его плохо знает. Как раз он, в отличие от старшего брата, крайне вспыльчив.

Кошусь на Крамера, который все еще разговаривает с Олегом. Чувствуя на себе мой взгляд, он поворачивается ко мне и жестами пытается что-то мне объяснить. Выглядит непонятно, и он достает мобильник.

– Обижает не совсем то слово, – я силюсь подобрать точнее. – Больше похоже, что он пробует меня на зуб.

– Линда, если он позволит себе что-то лишнее, ты должна сразу об этом сказать, – предупреждает Егор. – Не надо приносить себя в жертву. Это того не стоит.

Я снова смотрю в сторону Тимура, но на прежнем месте нет ни его, ни Олега.

Это, конечно, очень мило с его стороны. Предлагать мне отступить в любой момент – великодушно, учитывая, что на кону репутация «Неба», но я должна сделать хоть что-то, чтобы наследство отца не жгло мне руки. Внести какую-то лепту для меня означает перестать быть приживалкой.

Мой телефон издает короткую трель. Пришедшее сообщение уведомляет меня: «Вернусь через пять минут, приехал водитель с твоими линзами».

– Ты знаешь, сегодня он вполне ничего. Друзьями мы не станем никогда, но общий язык, думаю, найти сможем. Просто не сразу.

Нашу беседу прерывает мерзкий звук постукивания вилочки по фужеру, привлекающий внимание присутствующих.

– Дорогие друзья, – Раевская берет слово. – Я рада приветствовать вас на этом благотворительном вечере от моего фонда «Горячие сердца». Сегодня мы вместе внесем свой вклад в благое дело. Все вы знаете, как важно для моей семьи помогать бедным сиротам и тем, у кого в жизни ничего своего нет. Я как раз хотела представить вам нового члена семьи. Линда, подойди сюда.

От речей Раевской у меня глаза лезут на лоб.

Она, что, совсем слетела с катушек на почве ненависти ко мне? Подобные подколки меня ждут при каждой нашей встрече, но на людях она позволяет себе подобное хамство впервые.

Да, Егор. Ты спрашивал, не обижает ли меня Крамер? Какие бы между нами ни были трения, но это остается только между нами. А вот твоя мать «обижает» меня значительно сильнее.

Самое ужасное для меня, что сейчас все внимание присутствующий приковано ко мне, все взгляды устремлены на меня. Многие из присутствующих имели дело еще с Кириллом Раевским и знакомы с моей матерью. После того, как братья выделили мне часть наследства, естественно бизнес-среда нашего города узнала, на каком основании.

Так что Раевская бьет не только по мне, но и по матери, которая уже никак не может защититься.

Я готова провалиться сквозь землю.

Обозленный Егор поднимается с места:

– Ну что ты, мама, – в голосе его звенит металл. – Думаю, я лучше представлю новое направление твоего фонда.

Глаза его обещают матери серьезный разговор.

Мне становится еще больше не по себе. Егор парень жесткий, и, хотя мать он любит, но подобные выкрутасы у него не в чести. Раевская даже слегка бледнеет, понимая на какую гарантированную ссору она нарвалась. И если младший сын может ее просто пропесочить и отстранить от управления фондом, если мать не может держать себя в руках даже ради дела. Разговор об этом у них уже заходил. То старший способен на более жесткие меры. Олег вообще не из тех, кто дает женщине власть. Закидоны матери он терпит только до тех пор, пока она не переступает границы. Говорят, он очень похож на отца.

Я Кирилла Раевского не знала, мне сравнить не с чем. Разве что женщины у Олега меняются с небывалой скоростью. Я даже не поручусь, что у него одновременно всего одна пассия.