А Крамер все углубляет поцелуй, и из нежного он превращается в страстный. Ладонь Тимура ложится мне на затылок, но я и сама даже не думаю отстраняться. Какая-то дивная магия толкает меня ему навстречу, и я запускаю пальцы в его короткие волосы, ежик волос щекочет мне ладошки, и мне хочется гладить его еще и еще…

Куда бы это все зашло, не известно, но в какой-то момент мы слышим всплеск, а секунду спустя я чувствую ветерок на пальцах ноги. И понимаю, что я уронила туфельку. Это меня так веселит, что я начинаю смеяться и не могу остановиться, хотя новую обувь жалко. Тимур, который в этом момент губами ласкает мне шею, а руками уверенно стремится мне в декольте, сначала не понимает, причину моего веселья, а потом присоединяется.

– Правильно, здесь не место, – отсмеявшись говорит он.

И неожиданно, стащив обувь, спрыгивает с мостков в озеро.

Я взвизгиваю от холодных брызг, попавших мне на ноги, и от испуга. Почему-то я думала, что раз здесь импровизированная пристань, значит и у берега глубоко. Но прищурившись я вижу, что вода доходит Тимуру чуть выше колен.

– Ты что творишь? – ужасаюсь я, прижимая к груди его туфли.

– Прекрасная дама потеряла свою туфельку. Я должен ее найти!

– Черт с ней! Вода холодная! Вылезай! – у меня даже прорезается командный голос.

– Какая ты расточительная, – делано ворчит Крамер. – Вторая пара обуви псу под хвост. Какая у меня жена будет нехозяйственная!

– Тимур, что ты можешь найти сейчас в темноте? Там же ил! Даже если ты ее найдешь, это кожа, ее покоробит, когда она высохнет!

– Не даешь ты мне побыть героем, – усмехается Тимур, подтягиваясь обратно на мостки, а я любуюсь как играют мускулы на его увитых венами предплечьях.

– После приема у Раевской, ты мой герой, – честно говорю ему я.

И в ответ на мои слова Крамер подхватывает меня на руки и, прямо так, босой куда-то несет.

– Тимур, – робко спрашиваю я, стараясь не обращать внимания на сердце, которое вдруг начало биться быстро-быстро. – Мы куда?

Он целует меня в висок.

– Домой, Линда, домой, – хриплый голос Крамера запускает по телу горячую волну. – Тут совсем недалеко.

Где-то внутри меня из тлеющего уголька разгорается пламя, грозящее перерасти в пожар. От внезапного смущения я прячу лицо у него на груди, грея своим дыханием кожу на его ключицах.

И словно чувствуя мое состояние, Тимур ускоряет шаг.

– Линда, детка. Главное, чтоб мне хватило выдержки.

Идти Тимуру действительно приходится недалеко. Уже через несколько минут кромешную темноту тропинки, над которой склоняются шелестящие ветви, прорезают лучи фонарей, установленных вдоль уже однажды виденного мной забора. Только Тимур идет не к воротам, а к маленькой кованой калитке с забавными вензелями.

Впрочем, вид у нее хоть и как у задней дверцы старинного замка, но и тут у Крамера все автоматизировано. Набрав код, он проносит меня во двор, и калитка с лязгом захлопывается за его спиной. Этот звук словно отрезает нас от внешнего мира, начиная отсчет для чего-то нового. Тимур смотрит на меня так, будто он охотник, захвативший желанный трофей, и поцелуй который мне достается здесь, на его территории, тоже немного захватнический.

Так, словно я ничего не вешу, он взбегает со мной на крыльцо и снова проделывает свои манипуляции по открыванию двери. Наверное, я счастлива, что Крамер – фанат прогресса, потому что для того, чтобы достать обычные ключи, ему пришлось бы спустить меня с рук, а мне сейчас этого совершенно не хочется. Он большой, горячий, его сердце выстукивает сумасшедший ритм, и я не готова с этим расставаться без боя.

Руки мои сами собой крепче обхватывают шею Тимура, который тоже не торопится выпустить меня из объятий. По-прежнему со мной на руках он заходит в дом, локтем нажимая еще куда-то, и загорается мягкий свет.

– А как же машина? – вспоминаю я, хотя последнее, чего мне хочется, это чтобы Тимур занялся перегонкой автомобиля.

– Территория охраняется, – скупо отвечает он, а голос его становится еще более хриплым. Я заглядываю ему в лицо и попадаю в плен его жадных глаз. Так мы и поднимаемся по лестнице, не разрывая зрительного контакта, и каким-то чудом, ни разу не споткнувшись, добираемся до спальни Тимура.

В комнате, он усаживает меня на комод и стаскивает последнюю сиротливую туфлю. Огладив ногу от щиколотки до колена, Крамер рвано выдыхает, и рывком расстегивает рубашку, которая в начале сегодняшнего вечера была частью элегантного ансамбля, а теперь выглядит так будто мы продирались сквозь бурю.

– И корзину мы забыли, – лепечу я очередную никому сейчас неважную чушь не в силах оторвать взгляд от мощной рельефной груди.

– Линда, она нас дождется, – Крамер расстегивает ремень брюк. – А мне ждать все сложнее.

Приблизившись ко мне вплотную, он дарит мне короткий жалящий поцелуй в губы, затем обхватывает своими сильными пальцами мои ладони и целует их.

– Я сейчас. Оставайся на месте, – командует он и скрывается за соседней дверью, где, как я понимаю по появившемуся звуку льющейся воды, находится ванная.

Господи, куда я могу деться с его комода? Босая и в растрепанных чувствах?

Вернувшийся Крамер тоже не выглядит спокойным. Есть ли такой термин – уверенное возбуждение? А в том, что Тимур возбужден, нет никаких сомнений, и для того, чтобы в этом убедиться, мне вовсе не надо смотреть на сто тысяч раз упомянутую сегодня ширинку. Все его лицо заострилось, глаза потемнели, жилка на шее бьется.

При каждом взгляде на меня Крамер глубоко выдыхает.

И от вида этого неоспоримого доказательства его желания я словно попадаю в ритм его дыхания. Мне становится тесно в одежде, чувствую, как покрываюсь испариной, сердце стучит так сильно, что мне кажется, еще немного и мне перестанет хватать воздуха. А ведь Тимур еще даже не прикоснулся ко мне.

Крамер, видимо, и сам понимает свое упущение, поэтому исправляет его.

В один шаг снова оказавшись передо мной, он медленно спускает меня на пол, позволяя мне будто обтекать его гранитное тело. Скользя по нему, голыми участками кожи я ощущаю, какой он горячий, даже обжигающий.

Его руки скользят по предплечьям вверх, оглаживают ключицы, поднимаются к шее и расстегивают единственную пуговку, которая удерживает это платье на мне.

В голове мелькает дурацкая мысль, что строгий футляр, который я с утра облила кофе, мы снимали бы значительно дольше. А шелковая ткань этого стекает вниз, будто оголяя не только кожу, но и нервы.

Я не знаю, что мне делать с руками, но, наверно, впервые в жизни мне не хочется прикрыться перед взглядом мужчины, потому что этот взгляд полон восхищения. И я тут же забываю и про мелкие шрамики, и про бледные веснушки, и про не слишком красивый шрам от удаленного аппендицита. Сейчас я чувствую себя королевой.

К моему сожалению, Тимур не стремится потрогать доступное его взгляду. Он встает передо мной на колени, влажно целует живот чуть ниже пупка, и, подцепив кончиками пальцев тоненькие трусики, медленно стягивает их с меня, следуя взглядом туда, где не остается секретов.

– Я справлюсь, – бормочет еле слышно Крамер, но все мои чувства обострены, и я улавливаю эту почти мольбу.

– С чем?

– С желанием наброситься на тебя, – отвечает Тимур, снова вставая передо мной в полный рост. – Я слишком многого хочу, чтобы закончить это так быстро.

И приподняв меня, он усаживает к себе пояс, проводит словно раскаленной ладонью вдоль позвоночника, отчего я выгибаюсь, и мои торчащие соски слегка касаются его груди. Слегка сжав попку, Тимур заставляет себя глубоко вздохнуть, а потом мотает головой:

– А к черту! Сегодня я позволю себе все!

Нас встречают только шум льющейся воды и клубы пара, заполняющие просторную душевую зону за стеклянными перегородками, на которых дрожат и срываются крупные брызги. Неохотно размыкая руки, Крамер ставит меня на теплые чуть шероховатые мозаичные полы.