Пистолет в руке кажется неподъемным. Пальцы сводит от напряжения, но я не могу позволить себе дрогнуть. Не сейчас.

Маска невозмутимости слетает с лица Хэдвига. Его глаза наливаются кровью, а на шее вздуваются вены.

— Ты даже не представляешь, кем на самом деле была твоя драгоценная Элла! — рявкает он, брызгая слюной. — Эта сука отняла у меня все! Она заслужила то, что с ней случилось!

Его слова бьют под дых, выбивая воздух из легких. Внутри все сжимается, горло перехватывает. Пистолет в руке становится неподъемным, будто весь груз этого кошмара давит на ладонь.

— И что же она у тебя забрала? — цежу сквозь стиснутые зубы. — Помешала толкать наркоту?

Хэдвиг усмехается, и от этой ухмылки по спине пробегает холодок. В его глазах пляшут безумные огоньки.

— Нет, Демиан. Именно Элла сделала меня тем, кто я есть сейчас, — говорит он, понижая голос до зловещего шепота. — Возможно, если бы не она, всё могло бы сложиться иначе.

Его слова повисают в воздухе. В висках стучит, кровь закипает от ярости.

— И что это должно значить? Элла всегда защищала семью, — выплевываю, едва сдерживаясь.

— Когда появились вы с Джиной — возможно. Но до этого она была расчетливой стервой, которую интересовал только бизнес, — Хэдвиг кривится, словно вспоминая что — то болезненное.

Стискиваю зубы, пытаясь переварить услышанное. Неужели я настолько ошибался в Элле? Нет, не может быть. Этот ублюдок просто пытается запудрить мне мозги.

— Ты лжешь, — рычу, крепче стискивая пистолет. — Элла не была такой.

— Ох, мальчик мой, — Хэдвиг качает головой с притворным сочувствием. — Ты даже не представляешь, на что она была способна ради денег и власти.

Его слова как яд просачиваются в сознание. Мотаю головой, пытаясь отогнать сомнения. Нет, я не позволю ему манипулировать мной. Элла была хорошим человеком, и точка.

— Заткнись! — ору, теряя остатки самообладания. — Ты ничего о ней не знаешь!

Палец на курке подрагивает. Ещё мгновение, и я могу потерять контроль над собой. Мысли путаются, в голове шумит. Пытаюсь сосредоточиться, но слова Хэдвига эхом отдаются в сознании. Неужели все, во что я верил, было ложью? Нет, не может быть. Элла любила нас, заботилась о нас. Она не могла быть такой, какой ее описывает Хэдвиг. Или могла? Смотрю на этого человека, который разрушил мою жизнь, и не могу понять, где правда, а где ложь. Все, что я знал, рушится на глазах. Но одно я знаю точно — я здесь, чтобы положить конец этому безумию. И я это сделаю, чего бы мне это ни стоило.

Стою, не в силах пошевелиться. Пистолет Демиана упирается мне в грудь, холодный металл жжет кожу через тонкую блузку. Сердце бешено колотится, кровь стучит в висках. Это не может быть реальностью — наверняка кошмарный сон. Сейчас я проснусь в своей постели, и все вернется на круги своя.

Но нет, Демиан здесь, во плоти, его глаза пылают яростью. Неужели он действительно способен выстрелить? Время застыло. Секунды растягиваются в вечность. Мои ладони взмокли, дыхание сбилось. Хочется закричать, но горло перехватило. Я замерла, словно манекен в витрине, ожидая развязки. Напряжение нарастает с каждым мгновением.

— У меня были причины убить Эллу, — цедит Клаус.

Его голос сочится ядом.

— Какие, черт возьми, могут быть причины убивать невинных людей? — рычит Демиан.

От его крика звенит в ушах.

— Невинных? — Клаус усмехается. — Твоя семейка убила мать Мелиссы, и ты говоришь о невинных? Они отняли у меня Мелани — женщину всей моей жизни. Твой ублюдок — отец насиловал её, пока она жила у вас. А Элла просто закрывала глаза. Даже когда я забрал Мелани, Элла волновалась только о своей репутации! А потом они убили её на моих глазах! Думаешь, я прикончил Эллу просто так? Нет, Демиан. Она ответила за свои грехи. Как и вся твоя семья!

Слова Клауса бьют под дых. Какая ещё мать? Моя мама жива — здорова, я разговаривала с ней вчера по телефону. Или всё, что я знала — ложь? В голове всё перемешалось.

— Моя мать жива, о чём ты? — выдавливаю пересохшими губами.

Клаус смотрит на меня с горечью:

— Твоя приёмная мать — Элеонор жива. Мелани была твоей настоящей матерью. Её силой забрали у меня.

Мир рушится. Реальность расплывается перед глазами, как акварельная картина под дождём. Все мои воспоминания о детстве, мамины объятия и поцелуи… Неужели всё это ложь? Горькое осознание обжигает изнутри. В груди словно разверзлась пропасть.

— Хочешь сказать, что ты… — начинаю, но меня прерывает оглушительный выстрел.

Острая боль пронзает грудь. Во рту появляется металлический привкус крови. Всё вокруг расплывается, в ушах звенит. Сквозь шум слышу крики и торопливые шаги, но могу думать только о пульсирующей агонии. Зрение мутнеет, каждый вдох дается с трудом. Сквозь туман вижу лицо Демиана. Его губы двигаются, но слова едва различимы.

— Зачем… — хриплю из последних сил. — Ты выстрелил в меня?

Силы покидают меня. Мир тускнеет, словно кто — то выкручивает яркость. Понимаю, что это могут быть мои последние секунды. И человек, нажавший на курок — тот, кому я так верила, кого любила всем сердцем. Сладковатый запах пороха щекочет ноздри, прежде чем всё погружается во тьму.

32 года назад…

Я всегда верил, что солнечная Мелани попадет в любящую, обеспеченную семью. К этой светлой девочке я испытывал нежные чувства. Хоть она и была совсем юной, я знал — непременно женюсь на ней. Долгое время Мелани переживала, что оставляет меня в приюте, но я убеждал её, что это шанс на счастливое будущее. Уже завтра за ней приедет новая семья.

Подойдя к старому окну, я наблюдал, как Мелани беззаботно резвится на заднем дворе с другими ребятами. Её солнечная улыбка озаряла всё вокруг. На миг отвлекшись, я погрузился в воспоминания о наших с ней моментах — как она цеплялась за мою руку в первый день, как мы вместе мастерили поделки или учили новые слова. Каждый прожитый день добавлял в моё сердце трепета и нежности. Солнце уже клонилось к закату, и я понимал — вскоре Мелани придётся попрощаться с приютом, бывшим её домом последние годы.

Меня терзало противоречивое чувство. С одной стороны — радость за её будущее, с другой — страх, что она забудет этот старый дом и меня, столько лет бывшего рядом. Я мог лишь молиться, чтобы новая семья любила Мелани так же сильно, как люблю её я.

— Эй, Клаус, отчего такой хмурый вид? — со смехом спросила подбежавшая Мелани.

— Переживаю за тебя, малышка, — ответил я.

— Думаешь, мои новые родители могут быть плохими людьми? — с тревогой спросила она.

— Уверен, они будут превосходными.

— Тогда почему переживаешь?

Как объяснить двенадцатилетней девчонке, что испытываю к ней не только дружеские чувства?

— Переживаю, потому что буду ужасно скучать по тебе, — произнёс я, стараясь подобрать слова, которые не смутят её.

Мелани посмотрела на меня своими большими карими глазами, полными доверия и сочувствия. Мне всегда нравилась её искренность и способность понимать.

— Мне тоже будет тебя не хватать, Клаус, — ответила она, улыбаясь сквозь слёзы. — Но мы же сможем переписываться, верно?

— Конечно, — кивнул я. — И мы непременно ещё увидимся с тобой.

Мелани кивнула, утешенная этой мыслью. Её оптимизм и жизнерадостность всегда поражали меня. За время в приюте она многому научила меня.

— Обещаешь? — спросила она, протянув ладошку для рукопожатия.

— Обещаю, — серьёзно ответил я.

Затем я взял её за руку, и мы направились к остальным детям. Вечер собрал всех на общий ужин. Мелани торжественно сидела рядом, периодически подмигивая или шепча что-то смешное, чтобы рассмешить меня. Как только со стола было убрано, Мелани внезапно обняла меня. Её объятия были такими тёплыми и искренними, что моё сердце замерло от переполнявших чувств.