Девушка останавливается у двери с номером 69.

— Вот твои апартаменты на эту ночь. Маргарет скоро подойдет, — она открывает дверь. — В баре есть отличный выбор напитков. Если что — то понадобится — просто позвони.

Киваю и захожу в роскошный номер. Дверь за мной мягко закрывается. Оглядываюсь по сторонам — огромная кровать с шелковым бельем, зеркала на потолке, приглушенный свет. Так вот как устроилась наша мамаша. Самая востребованная проститутка борделя. Интересно, как она изменилась за эти годы? Узнает ли меня?

Подхожу к мини — бару, достаю бутылку виски за несколько сотен баксов. Делаю два больших глотка. Жидкий огонь обжигает горло, но это именно то, что нужно. Немного притупляет нервы.

Слышу, как открывается дверь. Не оборачиваюсь, просто смотрю в зеркало над камином. Женский силуэт плавно движется в полумраке.

— Здравствуйте, господин, — бархатный голос, от которого мурашки по коже.

Слишком хорошо его помню. Она подходит ближе, скидывает халат. Кровь закипает от ярости, но я сдерживаюсь.

— Как бы вы хотели, чтобы я вас удовлетворила? — томно спрашивает она, проводя пальцами по моей спине.

Медленно поворачиваюсь. В мерцании свечей её кожа словно светится. Она окидывает меня оценивающим взглядом, явно не узнавая. На её накрашенных губах появляется соблазнительная улыбка.

— О, какой видный мужчина, — мурлычет она, касаясь моей щеки. — Я вижу, тебе нравится то, что ты видишь.

Она прижимается всем телом. Горячая. Обнаженная. Запускает пальцы в мои волосы, слегка оттягивает назад.

— Позволь мне доставить тебе максимум удовольст… — её слова обрываются на полуслове.

Она всматривается в мои глаза. Узнавание накрывает её как волна. Шок искажает черты лица. Она отшатывается, словно от удара, пытаясь прикрыться руками.

— Демиан? Сынок? — шепчет она, бледнея на глазах. — Что ты здесь делаешь?

Горько усмехаюсь. Сажусь на кровать посреди комнаты. Мать суетливо подбирает халат, торопливо набрасывает его на себя.

— Как ты меня нашел? — в её голосе паника смешивается со стыдом.

— Зачем ты от нас ушла? — спрашиваю в лоб, глядя ей прямо в глаза.

Она нервно сжимает кулаки. Молчит, отводя взгляд.

— Тебе нравится быть шлюхой? — цежу сквозь зубы, едва сдерживая ярость.

Маргарет вздрагивает, будто я её ударил. В глазах блестят слезы.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — шипит она. — Ты ничего не понимаешь, мальчишка!

— Так объясни мне! — рявкаю, вскакивая с кровати. — Почему ты нас бросила? Почему променяла семью на эту хренову жизнь? Я снял тебя на всю ночь, так что времени у нас до хрена!

Она отступает, прижимаясь спиной к стене. В её глазах страх мешается с виной.

Маргерет прижимает ладонь ко рту, пытаясь сдержать рыдания. Её грудь тяжело вздымается, она хватает ртом воздух.

— Всё слишком сложно, Демиан, — наконец выдавливает она.

— Мне нужны ответы. Почему ты бросила нас и оказалась в этой дыре? — настаиваю, сверля её злым взглядом.

Маргерет нервно озирается по сторонам, явно ища пути отступления. Её глаза мечутся, как у загнанного зверька.

— Во всём виноват этот гад Хэдвиг! Да, да, это всё он! — внезапно выпаливает она с каким — то безумным воодушевлением.

Что — то здесь не так. Либо она совсем съехала с катушек, либо…

— Это он засунул меня в эту клоаку! — продолжает вопить Маргерет, судорожно комкая халат. — Заявился к нам домой и сказал, что Билл ему по уши в долгах. А мне, мол, придётся всю жизнь отрабатывать грехи твоего отца в его борделе.

Слёзы градом катятся по её впалым щекам, она захлебывается рыданиями.

— Я была в ужасе и не посмела отказаться. Хэдвиг пригрозил, что будет каждый месяц отрезать вам по пальцу, если я не буду раздвигать ноги за бабки. Ваши жизни висели на волоске! Я не могла так рисковать!

Внутри всё вскипает от ярости. Этот ублюдок Хэдвиг держал мою мать в заложницах столько лет!

— Что ещё ты знаешь об этом мерзавце? — рычу, до боли сжимая кулаки.

Маргерет нервно закатывает глаза.

— Знаю, что… у него есть дочь. Он скрывает её ото всех, давным — давно отдал в приёмную семью.

— Что ещё? — не отстаю.

— То, что я скажу дальше, может тебя шокировать… — трагически шепчет Маргерет. — Это Хэдвиг убил Эллу.

Слова матери бьют под дых, выбивая весь воздух из легких. Элла — моя любимая бабушка, путеводная звезда детства. Добрая, отзывчивая, всегда готовая приютить и утешить. Её образ навсегда отпечатался в моей памяти — седые кудри, лучистые глаза, морщинки — лучики от постоянной улыбки.

— Что за хрень ты несешь? — выдавливаю, пытаясь осмыслить услышанное.

Голова идет кругом, реальность плывет перед глазами. Маргарет не смотрит на меня, уставившись в пол. Её плечи поникли, словно под тяжестью невысказанных слов.

— Он застрелил твою бабушку Эллу во дворе её особняка, — тихо произносит она.

Застываю на месте. Мозг отказывается воспринимать эту информацию. Элла, которая баловала меня сладостями и рассказывала увлекательные истории. Её ласковые объятия, запах лаванды и яблочного пирога… Как такое вообще могло произойти? Это какой — то сюрреалистичный кошмар.

Память услужливо подкидывает картинки того чертового дня много лет назад. Мы с родителями приехали к бабушке после парка аттракционов. И обнаружили её тело на заднем дворе. Отец, рыдая, прижимал Эллу к груди, пытаясь нащупать пульс. Мать истерично орала в телефон, вызывая копов. А я просто стоял столбом, не в силах пошевелиться. В тот момент часть меня умерла вместе с Эллой.

Потом все твердили про остановку сердца. И я, как идиот, верил. Ведь у неё действительно были проблемы с сердцем. Теперь же правда обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Ярость накрывает с головой, застилая глаза красной пеленой. Этот ублюдок Хэдвиг не только грохнул мою бабушку, но и держал семью в заложниках все эти годы. Каждый нерв в теле натянут до предела, кровь кипит в венах.

— Сука, я его уничтожу, — рычу сквозь зубы, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

Мысли лихорадочно мечутся в поисках способа отомстить этому монстру. Я готов разорвать его голыми руками.

Телефон разрывается трелью, вырывая меня из утренней дрёмы. Чертыхаюсь, нащупывая аппарат в заднем кармане джинсов. Голова гудит.

На экране высвечивается незнакомый номер. Внутри всё сжимается — ничего хорошего это не предвещает. Пальцы немеют, когда провожу по экрану.

— Алло, — хриплю в трубку, пытаясь прочистить горло.

Язык еле ворочается.

— Мистер Колтон? Больница Гарден Гров. К нам поступила Джина Колтон. Мы не смогли связаться с родителями, поэтому звоним вам.

Земля уходит из — под ног. Сестра. Больница. В висках стучит, комната плывет перед глазами. Желудок скручивает спазмом.

— Что с ней? — выдавливаю из себя, едва шевеля губами.

— Простите, детали по телефону сообщить не можем. Приезжайте как можно скорее.

Телефон выскальзывает из одеревеневших пальцев. Меня трясет, как в лихорадке. Не соображая, что делаю, выбегаю, на ходу натягивая первую попавшуюся футболку. Ключи от машины никак не попадают в замок зажигания — руки ходят ходуном.

По дороге в голове проносится миллион мыслей. Почему Джина? Что, черт возьми, произошло?

Вцепившись в руль побелевшими костяшками, гоню, нарушая все мыслимые правила. Плевать. Главное — добраться. Узнать. Помочь. Спасти.

Врываюсь в приёмный покой, будто за мной гонится стая собак. Сердце колотится как бешеное, в висках стучит. Где эта чёртова медсестра?

— Джина Колтон! Где моя сестра? — рявкаю первому попавшемуся белому халату, едва сдерживаясь, чтобы не схватить его за грудки.

— Присядьте, мистер Колтон. Врач скоро подойдёт, — невозмутимо отвечает она, даже не моргнув.

Да пошла ты. Меня трясёт, как в лихорадке. Плюхаюсь на стул, но тут же вскакиваю, не в силах усидеть на месте. Ноги сами носят меня туда — сюда по коридору. Каждая секунда ожидания — как вечность. Наконец дверь открывается, и появляется хмурый доктор. Мгновенно оказываюсь рядом с ним.