На шее каждого участника отряда висело непонятное ожерелье из небольших предметов разных оттенков: от бледно-розового до темно-бурого. Четверо конников и трое пеших охраняли телегу с надстроенной над ней клеткой. Таким способом обычно перевозили узников.

Тут, похоже, дело именно так и обстояло: внутри телеги сидело двое женщин и трое детей. Вряд ли разбойники перевозили свои семьи таким варварским способом. Так что, похоже, что это не просто разбойники, а работорговцы. А это очень, очень плохо; они по-настоящему опасны.

Не смотря на то, что в каждом Осколке Империи работорговля карается смертью, она все равно существовала, в последние двадцать лет набирая обороты. Количество пропавших людей росло с пугающим размахом в последние года.

Я никогда не понимала этого феномена: кому продают этих несчастных, взятых в плен, людей? Ведь в Империуме нет рабов! Однако в Раанте чуть ли не каждый месяц на Рыночной площади казнили работорговцев.

Какое-то насекомое укусило меня в шею, чуть выше горла одежды, я небрежно отмахнулась от мошкары… и наткнулась рукой на холодный металл. Медленно начала оборачиваться; сердце, казалось, остановилось. Игниец догнал меня⁈

Нет, все еще хуже. За мной стоял один из разбойников, направив на меня свое оружие — характерную для аэраттцев изогнутую саблю. За спиной его висел лук, дуги которого были украшены мехом, а на поясе висел колчан стрел с желто-красным оперением.

Его лицо было наполовину сокрыто серой повязкой, однако, взгляд был говорящим: прищуренные глаза недобро усмехались.

— Встань. Руки вперёд. Не двигайся, я свяжу тебя, — проговорил он жестким, каркающим голосом.

— Кто ты такой⁈ — горло пересохло от страха.

— Встань, руки вперёд, — раздраженно повторил мужчина.

Я замерла, размышляя, что мне делать. Теперь уже сердце билось как сумасшедшее. Ну что ж, Великий Барьер я похоже так и не увижу. Как и Обелиск Ордо. Хмм. С одной стороны разбойник здесь один, его банда далеко — я могу попробовать отбиться, благо, основам фехтования я обучена. Но есть ньюанс: он-то вооружен, а я нет.

Пока я думала, мужчина, склонив голову на бок и раздраженно закатив глаза, резко ударил меня кулаком с саблей в висок. Я потеряла сознание. Опять.

Я очнулась от резкой встряски. Дневной свет дико резал глаза, так, что пришлось зажмурится, а голова раскалывалась. Похоже прошло пару часов с момента моего пленения, ибо уже был полдень, а отряд разбойников я встретила утром.

Я лежала в повозке. Напротив, сбившись в один угол, сидели мои товарищи по пленению. Чумазые и перепуганные, они отводили взгляд, когда я пыталась на них посмотреть.

Странно. Трое из них (женщина и, возможно, двое её детей — мальчик и девочка) выглядели похожими на меня, то есть, как типичные аэраттцы: светлые волосы и пронзительно голубые глаза.

Молодая девушка и мальчик рядом с ней были совершенно другими: их глаза были темные, как бывает часто у игнийцев, но при этом имели очень необычный медно-красный оттенок кожи — я такое видела впервые. Волосы у обоих были огненно-рыжими, как бывает у терранцев. Девушка была очень, необычайно красивой.

И девушка, и женщина были практически раздеты, их одежда была особенно разодрана. У девушки был виден небольшой животик, кажущийся на фоне остального изможденного голодом тела, очень большим. Кажется, она беременна. Что за изверги вообще в таких условиях везут беременную женщину⁈

— Меня зовут Алесса. Кто вы? Откуда? Кто нас взял в плен? — спросила я забившихся в угол пленников.

— Тссс, тихо! Молчи! Они наказывают за разговоры, — женщина испуганно зашипела на меня, приложив указательный палец к губам, и мотнула головой в сторону похитителей.

— Кто вы? Откуда? Кто нас взял в плен? — повторила я свои вопросы шепотом, но пленники молчали и отводили взгляды.

До вечера никто их них не произнес ни слова. Женщина судорожно обнимала своих детей, изредка позволяя всхлипам разбалять тишину, царящую в телеге.

Пустоши тянулись мрачным серым полотном, которому не было конца. День начинал катиться к закату, а никакой информации ни о пленниках, ни о пленителях я не узнала. Плохо, Алесса. Информация — залог победы, как говорил всегда мой отец.

Светловолосые дети спали подле женщины (я сделала вывод, что наверное, всё же это её дети, больно уж похожи) почти весь световой день, периодически начиная во сне метаться в кошмарах. В эти моменты моё седце сжималось от жалости. Женщина закрывала им рот, чтобы они не издавали лишних звуков, сама же при этом, начинала плакать и коситься на разбойников.

Девушка с медной кожей отрешенно смотрела в пустоту, механически поглаживая хрупкой кистью очень похожего на неё мальчика, что спал на её коленях. На ёё лице, да и по всему телу, были вытатуированы узоры, кажущиеся, на первый взгляд, хаотичными. Однако, чем дольше я её разглядывала, тем больше мне казалось наличие в узорах какой-то слабо угадывающейся структуры, смысл которой мне пока не удавалось осознать.

У меднокожего мальчика не было большого пальца на правой руке: гниющая рана была видна через повязки. Он лежал неподвижно и на выглядел очень не здорово. Кроме того, у обоих меднокожих пленников ноги были замотаны в окровавленные тряпки.

Я пыталась еще несколько раз заговорить, но испуганные и сломленные, узники этой клетки-телеги молчали. Разглядывая их я поняла, что они все покрыты ссадинами и синяками, а одежда, кроме того что превратилась в лохмотья и практически отсутствовала, вся ещё была перепачкана кровью.

Боги, что это за звери, что они сделали с этими несчастными людьми⁈

Гнетущая тишина и атмосфера абсолютного ужаса распространялись на меня от пленников и медленно, но верно, закрадывались в мою душу, лишая меня веры в себя и оптимизма. К тому же, я поняла, разбойники отобрали у меня мой браслет телепортации, ибо его не было на руке. Еще бы! Для них это какая-то красивая цацка. Вряд ли эти разбойники представляют всю её ценности.

Злорадно усмехнувшись про себя, я отметила, что наручники игнийца они снять не смогли: древний браслет так и болтался на моей руке, изрядно натерев руку. Кошелек тоже пропал. Что ж, это-то как раз было ожидаемо.

Так и прошёл день. Эти изверги ни дали нам ни еды, ни воды, ни передышки: в туалет хотелось ужасно, но попросить об остановке я не решилась. Видимо, смиренное настроение пленников действительно по-тихоньку охватывало и меня.

Выбрав место для ночлега, разбойники начали ставить лагерь на небольшой ровной поляне. Это было очень плохо: мы уехали от основной дороги. Теперь нас точно вряд ли кто-то найдёт. Где-то в глубине души я отчаянно надеялась, что кто-нибудь нас найдёт и спасёт.

Я даже готова вернуться к разгневанному отцу, очень уж пугающее впечатление производили работорговцы. Или может быть «принц на белом коне», как там этот мерзкий Борв в таверне говорил…

И как эти нелюди в человеческом обличие вообще нашли эту злочастную поляну среди однообразных скал? Ведь они специально свернули сюда с Восточного тракта и ехали около получаса. Значит, знали о её наличии.

Мы с пленниками ждали, наблюдая за тем, как мужчины сноровисто, но размеренно ставят палатки и готовят пищу. Кто-то уже принес дрова и запахло жаренным мясом. В желудке жалобно заурчало.

Меж тем мои соседки, казалось пришли в ещё большее оцепенение, если это было возможно. Аэраттка начала трястись и перестала прятать слёзы, бурный поток которых не останавливался теперь вообще; она что-то еле слышно шептала себе под нос. Дети, что сидели рядом с ней, проснулись и затихли.

Меднокожая девушка же, напротив, внешне сохраняла спокойствие, но и из её глаз нет-нет, да скатывались редкие слезы. Она молча смотрела в одну точку перед собой и все ещё гладила мальчика, который весь день при мне не подавал признаков жизни.