— Неожиданно, — только и сказал на это я. У меня действительно нет слов, чтобы сказать, что я думаю об этом.

— Ах да, ещё одно, — продолжил Урахара. — Ей сказали, что это именно ты добивался её освобождения.

И что я должен сказать именно на это? Что я должен ответить Урахаре на его слова? Это же просто неожиданно, что меня ожидает такое. Это вообще-то подстава, потому что я совсем не ожидал такого… я просто не готов.

— Ясно, — наконец-то сказал я.

Урахара, с уверенными и расслабленными шагами, направился вдоль длинного, узкого коридора, усыпанного слабым светом тусклых ламп, придающих обстановке мрачный, но в то же время спокойный тон. Я шёл за ним, стараясь не отставать, всё ещё взвешивая слова, которые он только что произнёс. Мои мысли, хоть и были смешанными, не отвлекали меня полностью от окружающей обстановки. Вокруг царило молчание, нарушаемое лишь иногда звуками, исходящими из камер заключённых.

Проходя мимо камер, я заметил, что заключённые были поглощены своими занятиями. Некоторые сосредоточенно играли в странные игры, создавая на своих кроватях или на полу импровизированные игровые поля, пока другие, сидя в позе лотоса, казались полностью отрешёнными от окружающего мира, погруженными в глубокую медитацию. Взгляды некоторых из них были наполнены спокойствием, в то время как другие выражали недовольство или даже тоску.

Добравшись до целевой камеры, я обратил внимание, что она выглядела так же, как и все остальные в этом строгом месте. Железные прутья и открытая дверь создавали ощущение некоторой свободы, но только иллюзорной. Внутри, на коленях, сидела женщина с непослушными, длинными волосами, что легли вокруг неё как тёмный водопад. Её одежда, стандартная униформа заключённых, была аккуратной, но безликой, отражая её статус и обезличивая её индивидуальность. Её взгляд, наполненный ожиданием и некоторым беспокойством, был устремлён на нас, как только мы подошли к её камере. Наверное у нее в голове уже пролетали мысли, что освобождение — это всего-то издевательская шутка.

— Хитоши-сама, — проговорила она и поднялась, когда я подошёл к камере.

— Айса, привет, — ответил ей. — Ну как ты тут?

— Могло быть хуже, — ответила она. — Но я невероятно счастлива, что вы решили замолвить за меня слово перед Советом и капитанами.

— Что ты, — махнул я рукой. — Ты готова?

Если играть, то играть уже до самого конца. Ведь так? Или нет?

— Хай, Хитоши-сама, — ответила она и сделала глубокий поклон, а затем активно подпрыгнула и вышла в коридор.

Никаких других вещей у неё не было. Кивнув на это, я посмотрел на Урахару, который не обращал никакого внимания на нас. Он рассматривал какого-то старика, который лежал на своей каменной кровати, смотрел в потолок и плевал, сразу же ловя свой плевок обратно. Выглядело ужасно, если честно.

— Пошли дальше.

— Айса, знакомься: капитан Двенадцатого Отряда — Урахара Киске.

— Рада познакомиться, господин капитан, — сказала она и уважительно поклонилась.

— Хм, — тоже кивнул ей Урахара, но не стал ничего говорить.

Мы продолжали наш спуск по спиралевидному коридору, уходящему в глубины Гнезда Личинок. Освещение здесь было приглушённым, создавая мрачную и загадочную атмосферу. Стены были голыми и холодными, напоминая о безжалостности и неизменности заключения. Звук наших шагов отдалялся в монотонном эхе, создавая иллюзию изолированности от внешнего мира.

С каждым шагом вниз, воздух становился чуть плотнее и прохладнее, а атмосфера — все более замкнутой. Несмотря на отсутствие видимых ступеней, уклон коридора был рассчитан таким образом, что спуск был почти незаметен, но ощущался постепенным опусканием вглубь земли.

Когда мы подошли к следующей камере, дверь которой была распахнута настежь, наш взгляд упал на сидящего внутри мужчину. Он был невысоким, сидел в кресле, словно в ожидании нас. Его спокойные глаза, почти лишённые эмоций, следили за каждым нашим движением. Черные волосы мужчины лежали на его голове непослушной гривой, придавая ему загадочный и даже немного дикий вид. На его лбу выделялись странные рожки, которые придавали ему необычный и пугающий облик. Казалось, он был погружен в свои мысли или медитацию, а наше появление было для него не более чем ещё одним моментом в его рутине.

— Акон, выходи. Ты теперь работаешь на Исследовательский Институт, — проговорил Урахара.

— Хорошо, Урахара-сама, — ответил мужчина и вышел.

Он с некоторым интересом рассматривал меня, не обращая никакого внимания на Айсу. Ну это было и понятно, она всё ещё одета в свою униформу заключенной. Она не является каким-то исследователем, который мог бы заинтересовать другого исследователя. В общем, ничего интересного для него. А вот я… был ему интересен, потому что мы были незнакомы.

— Я тут почти всех знаю, — проговорил Урахара, его взгляд скользил по коридору, останавливаясь на двух заключённых, которые с ожесточением и напряжением месились кулаками. Их движения были резкими и безжалостными, каждый удар отражал накопленную ярость и отчаяние. Мы остановились на мгновение, давая им возможность продолжить свою беспощадную драку в тени тусклого света. Наверное, они спорили из-за чего-то незначительного, но в этих стенах даже малейшая ссора могла превратиться в жестокую борьбу за доминирование или самоуважение.

— До того, как я стал капитаном, я был ответственным за Гнездо, — продолжил Урахара, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась нотка сожаления, вспоминая своё прошлое в этих мрачных коридорах.

Айса и Акон только кивнули на это, подтверждая слова капитана. Интересно, а будет ли Кетчунез пытаться следить за мной, чтобы передать какую-то важную информацию Урахаре? Надеюсь, что нет, потому что для меня это было бы обидно.

— И как была такая работа? — поинтересовался у него.

— Иногда спокойная, а иногда не очень, — пожал он плечами. — Отсюда сбежать почти невозможно, так что больших проблем нет. Только если какие-то массовые драки происходят…

— Такое часто бывает? — был мой следующий вопрос.

— Именно большие и массовые нет, — пожал он плечами. — А такие в стиле один на один… постоянно. Да, ты потом расспроси у своей подопечной.

Он кивнул на Айсу. Ну, думаю, да, если я захочу узнать больше интересных историй об этом месте, то точно спрошу у неё. Но что-то не думаю, что у меня будет такое желание.

Мы продолжили наш спуск, пока не оказались у затенённой камеры, которая была закрыта, в отличие от всех других. Внутри ощущался Маюри Куротсучи, но почему-то от него так и тянуло эмоциями недовольства.

Урахара коснулся замка, и тот щёлкнул. Дверь медленно открылась, и капитан Двенадцатого Отряда вошёл внутрь. Я проследовал за ним, оставляя Айсу в коридоре. Акон тоже не спешил входить внутрь. Он был не особенно доволен чем-то, но не смел сказать и слова. Его свобода была ему дороже какого-то недовольства. Даже если эта свобода может оказаться немного ограниченной.