Кай не удержался, чтобы не закатить глаза. Он терпеть не мог, когда ему указывали: указаний вдоволь хватило от родителей в свое время.

Но куда больше он ненавидел подчиняться.

Сделав еще пару быстрых затяжек, Кай, скрипя зубами, все же потушил сигарету. Приняв душ, он забрался к Вивьен в постель, и после того как комнату окутала сонная тишина, прижал к себе девушку, наконец-то наслаждаясь желанным умиротворением.

Следующие вылазки не обеспечили ощутимого дохода, чем меньше грозил риск, тем более снижался эмоциональный запал. Кай сник в тоске по ярким чувствам, а неодобрение Вивьен, ставшее обыденным, вызывало у него темную ярость.

Она в бесчисленный по счету раз косо взглянула на него с нескрываемым осуждением, вызвав тягу озлобленно кусать ногти.

– Прекрати на меня так глазеть, – немое порицание действовало на нервы похуже, чем если бы поднялся громкий скандал.

– Мне не нравится то, чем ты занимаешься, – с какой-то непонятной Каю осторожностью приглушенно промолвила Вивьен.

– Так чего ж со мной связалась? «Когда мы познакомились, ты был не таким» – это мне хочешь сейчас сказать?

Под наплывом его ненависти Вивьен виновато опустила голову и приняла смиренный вид.

– Люблю тебя, – едва слышно слетело с ее губ.

Кай хмуро глянул на девушку из-под бровей. В покорности Вивьен была так трогательна, как беззащитный котенок. Впечатление усиливала ее кукольная наружность с мягкими, почти детскими чертами лица.

Впервые увидев Вивьен, Кай очаровался ее большими зелеными глазами и невинной улыбкой с ямочками на щеках. Тогда он твердо и бесповоротно решил, что, просыпаясь по утрам, хочет видеть рядом с собой именно эту девушку, и поставил цель добиться ее расположения. Вивьен действительно внесла в дом счастье, в этом Кай себя не обманывал.

А потом она вошла в роль беспокойной матери, будто поучений от собственной не наслушался.

Ви закусила нижнюю губу, удерживая слезы, и Кай раздраженно вздохнул, обезоруженный ее жалостливым видом. Он подошел к Вивьен и молчаливо заключил в объятья, надеясь, что этот поступок сам по себе все уладит.

Все-таки Кай остался при своем: никто не имел права решать, как ему жить. Не для того он бежал из-под опеки, чтобы попасться в те же сети.

– Ладно, Ривьера, у меня есть к тебе предложение, – приятель сидел на капоте ржавой машины, потирая замерзшие руки. Он протянул Каю пачку сигарет, и тот не смог отказаться.

– Рассказывай уже, – напускной улыбкой Кай изображал из себя незаинтересованного в сомнительных инициативах человека. – Что там за работа?

Они сидели на свалке металлолома, пока снег медленно укутывал бесформенные горы хлама тонкой шалью. Страстно любимой зимой Кай чувствовал себя, без преувеличения, сильным духом. Искрящиеся снегопады, колючий холод и рано спускавшаяся тьма – виделось в этом что-то таинственное, прельщающее сказкой.

Зима вселяла необыкновенное жизнелюбие, завладевала душой без остатка.

– Ничего сложного, всего-то курьером побыть.

– Подозреваю, развозить придется не пиццу, – не прикрытые митенками пальцы Кая успели заледенеть, пока он возился с сигаретой.

Кай отдавал себе отчет, что собирался подписаться на что-то скользкое, но, возможно, именно скользкость дела возбудила в нем интерес. Работа обещала высокие ставки и новые риски, а Кай так истосковался по адреналину в крови! Нужда в эмоциональном подъеме отозвалась такой тупой болью, что сопротивляться ей стало сродни пытке.

Кай ответил согласием и уже через пару дней вытряхнул перед Вивьен солидную сумму, добытую под покровом ночи. Он приготовился выслушивать нравоучения касательно своей безрассудности, но выражение испуга в зеленых глазах никак не мог предугадать.

– Боже, откуда это? – в страхе голос Ви ослаб до полутона.

– Нашел подработку, – пожал плечами Кай, чтобы ответ его выглядел как можно непосредственнее.

Вивьен обхватила голову руками, как впавшая в отчаянье, и от ее движения Кай вспыхнул зверской злобой. В который раз Ви навела ему на ум воспоминания о родительской власти, когда старшие прибегали к драматическим жестам, чтобы дать Каю знать, как он безнадежен и глуп.

– Во что ты опять ввязался?

– Началось, – Кай расхаживал по комнате из стороны в сторону и с каждым пройденным кругом все больше терял самообладание. – Снова начнешь упрекать меня? Я для нас стараюсь, рискую ради нас! А ты, вместо того чтобы встать на мою сторону, закатываешь истерики! Ничего другого я от тебя и не ждал. Поддержка – это слишком сложно, да?

Горя негодованием, Кай упал на диван и устремил взгляд на спящий за окнами город. Руки потряхивало от стресса, охватившего все тело. Душа безумно рвалась домой, но существовал ли он вообще, Кай не знал. О родительском не получалось думать без отвращения, а свой стал тошнотворно чужим. Казалось, что в мире не существовало места, где Кай Ривьера мог бы чувствовать себя по-настоящему комфортно.

– Прости, – несмело раздалось за его спиной.

Кай зажал в губах сигарету и зажег, не отрывая взгляда от вьющегося перед окнами дыма.

– Кай, ты мог бы не курить? – голос Ви сорвался в боязливый шепот.

Весь обратившись в клокочущую ярость, он не пытался разобрать тихий лепет. Не хотел знать, в чем еще Вивьен пытается его ограничить.

Новая работа оказалась не слишком щедра на эмоции. Развлекали Кая две вещи: перспектива быть застигнутым на месте преступления и пистолет в руках. Грех было отказать себе в удовольствии демонстративно поиграть оружием во время сделки, чтобы напустить на клиента страх.

Но чтобы всерьез убить… Кай никогда не задумывался об убийстве.

Укрытый вуалью теней, он следил, как клиент проверял белый яд, и сгорал в нетерпении наконец-то прийти к согласию. Однако тот не спешил обоюдно расстаться, слово за слово, и дело двинулось к нешуточным угрозам. Обстановка накалилась. Кай готов был уже кинуться в рукопашную, но, заметив, как человек потянулся к внутреннему карману куртки, распознал опасность серьезнее и спустил курок на опережение.

Над заснеженным пустырем повисло протяжное эхо выстрела, звуча в голове Кая глухим отголоском невозвратного времени. Напитавшийся кровью снег заворожил, как гипноз, и вверг в неподвижность от шока.

Этот страх был ни с чем не сравним. В нем смешались смятение и трепет, паника и бессилие, возбуждение и немота и, кроме того, предчувствие расплаты. Кай приблизился к телу на нетвердых ногах, не нашарил в одежде жертвы ничего, что грозило бы неприятностями, и прочие чувства усугубило осознание неоправданно отнятой жизни.

Он добрался до дома в состоянии полузабытья и замер на пороге. Надежда, что преступление останется далеко за стенами, растаяла, когда Кай ощутил, как груз случившегося увязался за ним, словно чугунный шар на цепи кандалов.

Вивьен враз распознала его тревожное настроение.

– Что случилось?

Кай не мог противостоять тяжести этой ноши.

– Я, кажется, человека убил.

Минутное молчание стало для него испытанием.

– Что? – беззвучно переспросила Вивьен одними только губами, к ней не сразу вернулся дар речи. – Ты с ума сошел? Ты пересек все границы! Я терпела разные выходки, но убийство…

Она судорожно открывала и закрывала рот, не находя в возмущении слов. Сдавшись под глупым взглядом Кая, Ви бросилась хватать по комнате вещи, и метания ее точно встряхнули от глубокого сна. Кай оживился, из него вырвалось злое шипение:

– Какого черта ты делаешь? – в лицо хлынула кровь.

– Я ухожу, потому что рядом с тобой давно уже не чувствую себя в безопасности. Каждый день как на пороховой бочке…

– Уходи. Пошла прочь.

Безжалостный и властный, как приговор, голос раздался низким раскатом.

Вивьен вскинула на Кая глаза, полные слез, и беспомощно всхлипнула:

– Тебе никто не нужен, ты самый настоящий эгоист…

Кай не позволил ей закончить гнусное высказывание. В исступленном порыве он схватил Ви за горло обеими руками и запретил произносить отравленную ложь. Лицо Вивьен побагровело, глаза широко распахнулись в ужасе, но, даже глядя на то, как она задыхается, Кай не очнулся от слепящих эмоций.