Сердце заколотилось тревогой: вечер рисковал подойти к трагической развязке. Но пути назад уже отрезаны.

– Пепе, разберись.

Тот, кого звали Пепе, стремглав ринулся выполнять приказ. Вскинул кулак, рассчитывая въехать по лицу, но Грей проворно откинулся корпусом назад и тут же нырнул вниз, уходя от замаха сбоку. Одной рукой враг попытался задеть голову, второй нанес мощный апперкот в живот. Удар внушительной силы выбил из груди воздух. Ослепленный внезапным выпадом, Грей сам потерял момент, как, согнувшись, упал на колени. Пепе не упустил случая воспользоваться уязвленным состоянием противника и с хорошего маха врезал ему в нос, сотрясая мозг до шума в ушах. Тягучий полусон окутал Грея, утаскивая в бессознательный туман. В глазах потемнело. Сквозь зыбкое марево медленно проступала боль, с каждой секундой становясь все более ощутимой. Из носа, точно огнем опаленного, струилась солоноватая дорожка крови, покрывая губы.

Мышцы напружинились, держа сомкнутые челюсти в напряжении. Бешенство хлынуло по жилам жидким пламенем, обжигая нутро. Жаром обволокло разум. Чувство, которое Грей успел позабыть, становилось единственным чувством, которое он знал в тот момент.

– На хрен он вам сдался? – крик Эрин с трудом пробивался сквозь помутнение рассудка. – Он ничего не сделал!

Обыкновенное движение головой далось с таким превозмоганием, словно шею окольцевал стальной груз. Грей глядел на Эрин, инстинктивно готовясь забыться, уступить место зверю. Хотелось запечатлеть ее лицо, вбить в память черты, голос, чтобы не упустить в забвении. Чтобы в багровой тьме зацепиться за знакомые образы, отыскать сигналы «стоп».

В душе родилась призрачная надежда, что девушка не пострадает. Еще призрачнее, что не от его рук.

Марк отпустил Эрин, но только ради того, чтобы на глазах Грея влепить ей пощечину. Удар взбудоражил до самых поджилок, тело Грейсона задрожало от унизительности положения, в котором он стоял на коленях бессильный, поверженный, не способный защитить девушку.

Как это случилось однажды.

Лицо демона вздулось венами от одного мысленного упоминания прошлого, а глаза целиком заволокла чернота, обозначив, что Грей достиг точки невозврата. Сознание вверилось кромешному марку, сердце работало с силой неистовой ярости.

Грей вытянулся во весь рост, расправив плечи, скованные накалом эмоций. Не дав Пепе опомниться от кошмарных перемен, он припечатал его к стене и оглушил увесистым ударом в висок. Пепе сполз на пол без чувств, и Грей готов был продолжить вымещать на нем гнев вопреки неспособности противника ответить, если бы голос за спиной не остановил порыва.

– Какого черта? – едва шевеля неподвижными губами, Марк медленно пятился к выходу, как если бы пытался спастись от голодного гризли. Резкий взгляд черных глаз пригвоздил парня к месту. Марк испуганно замер, будто бледным лицом и неподвижностью намеревался слиться со светлыми стенами.

Грей не видел перед собой человека: окружение слилось в мазню из образов, с которыми вырвавшийся на свободу зверь желал драться в остервенении. Демон схватил Марка за грудки, притянул к себе и сразу же всадил кулаком по челюсти. Сначала один раз, а дальше действовал по инерции, пока костяшки не стерлись в кровь. Боль рассеивалась в исступлении.

Грей отбросил обмякшее тело и обернулся к Эрин.

На искаженном неподдельным страхом лице девушки проглядывала смесь изумления и брезгливости, но Грей не различал ни лиц, ни эмоциональных оттенков. Движимый охотничьим инстинктом, он двинулся на Эрин с отсутствием мысли о том, как пытался запомнить ее и обезопасить от самого себя.

– Грей, черт возьми, это я! – девушка зажмурилась, съежилась вся у стены, оседая под черными глазами близившейся гибели.

Грей навис над Эрин, как палач, обещающий смерть. Демон смутно улавливал голос, казавшийся знакомым, но чей он: друга или врага – никак не мог разобрать в плену ярости.

– Грей!

Монстр был непреклонен и слеп.

– Кай, сколько тебя можно ждать?

Лоркан встал у подножья мраморной лестницы, нетерпеливо поглядывая на часы. В элегантном костюме и с благородной сединой он выглядел солидным, внушающим к себе глубокое почтение. Кай торопливо спустился к хозяину, на ходу просовывая руки в пиджак, и спросил:

– Где остальные? – разумеется, имея в виду близнецов.

– Сегодня мне достаточно твоего сопровождения, – ответил Лоркан в своей излюбленной бесстрастной манере. – Твоего и…

Словно подернутые лунным светом глаза дьявола метнулись к вершине лестницы. Лоркан застыл с выражением величавой гордости в лице, и Кай не мог не последовать его взгляду. Обернувшись, он наткнулся на девушку обворожительной наружности и ощутил какое-то чуждое, странное смущение.

Кай прежде не встречал ее, а если бы повстречал, точно не смог бы забыть. Утонченные черты незнакомки обладали необъяснимым магнетизмом, все в ней было непривычно правильным: прямой нос, небольшие губы, высокие скулы. Стальные глаза, обрамленные черными ресницами, смотрели с безразличием и томительной тоской. Розового румянца щек плавно касались пряди темно-пепельных волос, приятно гармонировавших с общей бледностью кожи. Девушка спускалась по ступеням с грацией, достойной гордой царицы, притягивая взгляд к тонкой талии и размеренно раскачивающимся бедрам. Кай растерялся при виде изящности ее движений.

– Нина, – Лоркан выставил локоть, приглашая девушку взять его под руку.

Нина небрежно оглядела Кая и прильнула к дьяволу.

– Чего ради нужно было прятать такую красоту? – язвительно усмехнулся Кай, не скрывая интереса к ее внешности.

– От глаз завистников, – обыденность тона Лоркана звучала так, словно он в каждой комнате поместья прятал прекрасных незнакомок и не видел в этом ничего предосудительного. – Ну же, вперед. Мэр не оценит наше опоздание. Еще столько нужно успеть обсудить…

– Пожалуйста, остановись!

Голос, пытавшийся прорваться к нему, к Грею, порабощенному зверем, настойчиво пробивал глухую стену ярости. Кто-то пытался достучаться до рассудка, чего-то отчаянно добиться. Ухватившись краешком разума за это короткое осознание, демон усилием воли начал продираться сквозь тьму.

Голос, звавший его, казался знакомым. Голос, который забрал во власть сердце, как только впервые достиг слуха. Грей воззвал к чувствам, пробудившимся когда-то под гипнотическим пением Эрин, и вдруг обнаружил перед собой нечто большее, чем пятно в размытой комнате – какой-то смысл в своем нахождении здесь, в окружении, и – чего уж таить – в собственном существовании. Размытые грани постепенно обретали черты, вытягивая из пелены четкие формы предметов; Грей увидел глаза, полные набежавших слез.

Он остановился, сделал шаг назад, убеждаясь, что тело снова принадлежит ему и не представляет угрозы. Голову заволокло густым туманом, отыскать в нем какие-то мысли оказалось сродни мучительному испытанию. Запустив руку в волосы, Грей застыл в постепенном осознании того, каких страшных вещей удалось избежать. Сквозь блеск влажных глаз Эрин проглядывал смертельный ужас, и этот взгляд больнее всяких ран напоминал о том, кем Грей являлся на самом деле.

Монстром.

Его трясло от волнения и паники, от вины и угрызений совести. Колющие чувства, навалившиеся вместе с раскаяньем, сжали сердце в бессильном негодовании на самого себя. Держась за голову, Грей отвернулся. С минуту он не мог заставить себя посмотреть на Эрин и все же нашел в себе смелось, чтобы стыдливо бросить на нее взгляд из-за плеча:

– Прости, – вполголоса прохрипел он. – Если мои слова вообще могут иметь хоть какую-то ценность после того, как я чуть не убил тебя.

– Какого хрена? – с дрожащих губ Эрин сорвался подавленный вздох.

Она поднялась на ноги, встряхнула плечами, сбрасывая остатки испуга. Растерянный вид, с которым Эрин блуждала по комнате, выдавал трепещущее в ее груди смятение.