– Я еще и эгоист? – процедил он. – Да как ты смеешь, дрянь!

Когда Вивьен почти лишилась чувств, Кай отбросил ее в сторону, как игрушку, к которой резко угас интерес. Ви налетела спиной на подножье кровати и издала жалобный стон. Грозно нависнув над затравленной девушкой, Кай демонстрировал власть. Он был неумолимо строг, но жестокость свою в тот момент не признал бы даже под дулом пистолета.

– Не хочу тебя больше видеть, – ненависть и брезгливость искривили его лицо.

Убийство подкосило Кая, ввергло в апатию. Он заперся дома в подавленном настроении и ожидании выйти таким образом из преступного бизнеса сухим.

Некогда желанная тишина стала мучительным наказанием.

Кай жил в страхе перед возмездием, ощущая себя беззащитным. Навязчивые образы смерти отгоняли сон. Она напоминала алую кровь на искрящемся снегу.

Страх обострялся под ноющим в груди одиночеством.

С глаз давно спала пелена гнева, рассудок возвратился к трезвости. Расставание с Вивьен казалось невыносимым. Она ушла, оставив после себя тлеющие мечты о лучшем будущем. Кай вспоминал единственного человека, которого смог подпустить к себе близко, с неутешительным осознанием того, что угробил все собственными руками.

Скучал ли он по Вивьен как по истинной любви или, скорее, печалился об упущенных эмоциях – не разбирался. Все одинаково нагоняло тоску.

Намереваясь найти Ви, Кай обнаружил, что в целом мало знал ее, а потому попытка вернуть девушку обрекла себя на провал еще на этапе замысла.

Переживания затягивали, как болотная трясина. Беспробудное пьянство уничтожало время. День за днем пребывая в затворничестве, Кай осунулся – кожа приобрела болезненный серый оттенок, лицо заострилось в худобе, а взгляд, некогда горевший жаждой скорости и безрассудных приключений, безжизненно потух.

Завеса табачного дыма стала неотъемлемой частью жилища. Кай тянулся к пачке сигарет непроизвольно из раза в раз, пока алкоголь сильным действием не вынес вердикт покончить с ними во что бы то ни стало – от стоявшего перед глазами осуждения Вивьен уже делалось тошно. Переломив себя силой воли, Кай обязался завязать с курением и, сжав в руке упаковку, выбросил ее в окно с таким ненавистным взмахом, будто корень всех бед крылся исключительно в сигаретах.

Стоит ли вообще говорить, что подлинную причину несчастий стоило искать в том, что внутреннюю свободу Кай ставил превыше всего.

Однако время не стояло на месте. Белые городские пейзажи расцвели юной зеленью, весна распустилась сочной листвой, летние краски сдул промозглый осенний ветер, и золотые кроны осыпались под снежными шапками. Зима незаметно переоделась в лето. На существенность прошедших полутора лет указывала растущая кипа неоплаченных счетов и убывающая наличность. Когда над Каем нависла угроза лишиться последних средств к существованию, он резко воодушевился авантюризмом, и страдания уступили место смелости.

Сознание пришло к маниакальной идее нажиться за счет казино. В порыве азарта Кай не думал о коварной удаче, но, завидев оппонентов, невольно поставил под вопрос надежду на везение. Ровно до той минуты, пока на руках не оказался тот самый проклятый стрит-флеш.

Уходя из дома, преисполненный неутомимым рвением разбогатеть, он вернулся через несколько дней мертвым. Еще не совсем потеряв себя во власти дьявола, Кай рассчитывал забрать с собой что-то, что встало бы на другую чашу весов от классических черных костюмов и послушания. Оглядев квартиру с порога, он схватил с вешалки старую куртку и навсегда закрыл за собой дверь.

Нина смотрела на Кая, с пренебрежением скривив губы, пока не решила вызвать его из молчания:

– Ты всегда был таким – требовал, но не отдавал. Бессердечный и чуждый сострадания. Хуже демона, который не способен на жалость по своей природе.

Она ясно видела по его растерянному лицу, как все, что Кай знал о своей счастливой человеческой жизни, разбилось вдребезги. Если в прошлом Нину стесняла узость эмпатии, то теперь от ее глаз невозможно было утаить чувств. Она хмурилась и одаривала Кая молчаливым осуждением, хотя в глубине души и верила в любопытный парадокс – прозревшим к этому часу демоном Кай мог стать лучше, чем человеческая версия себя.

Но, похоже, сам он так не считал.

– Думаешь, я в это поверю? – свирепо оскалился Кай. – Все это неправда, я не такой. Я хотел любить. Это ложь!

Сильный удар наотмашь откинул голову Нины в сторону, девушка прижала руку к горящей щеке, чувствуя, как под вспыхнувшей кожей запулисировала кровь. Ненависть в стальных глазах схлестнулась с разочарованием. Кай расправил перед Ниной плечи, довольный отмщением, но тотчас изменился в лице, как только заметил кого-то у нее за спиной.

Нина обернулась назад, зная о чьем-то присутствии, и застыла в оцепенении. Не произнося ни звука, с видом бешеного пса, готовящегося к атаке, Джеймс мгновенно остудил вспыльчивость Кая своим появлением.

– Моли богов, сука, чтоб ты выжил.

Он приблизился к Каю, как само воплощение возмездия, и с ходу нанес удар в челюсть. Но когда Джеймс ограничивался одним ударом? Не желая наблюдать еще одну кровопролитную драку, Нина сердито воскликнула своему заступнику:

– Я могла бы сама за себя постоять! – и стремительно бросилась к задней двери, выходящей в сторону моря.

– Я с тобой еще не закончил, – торопливо пригрозил Каю Джеймс, прежде чем ринуться за ней. – Что значит «могла»? Он ударил тебя у меня на глазах!

– Какое тебе вообще до этого дело?

Песок зыбко расползался под ее быстрыми шагами, затрудняя движение, штормовой ветер раскидывал волосы по лицу и не мог остудить полыхающую жаром кожу. Прилетевшая от Кая пощечина взволновала кровь и наполнила сердце еще большей озлобленностью.

– Остановись уже! Давай, наконец, нормально поговорим!

Нина резко развернулась к Джеймсу, намереваясь положить конец его преследованию.

– Мне не о чем с тобой говорить.

– Прямо так уж не о чем. Ты ждала меня столько времени, и теперь считаешь, что нам не о чем говорить?

– Ждала тебя? Ничего подобного!

Нина поймала предмет, который бросил ей демон, и вгляделась. На ладони лежала пуля – единственное напоминание о Джеймсе во времена его длительных скитаний и единственное доказательство его правды.

– Я хочу извиниться. И не только за свои слова или долгое отсутствие, – он выдержал паузу и обреченно развел руки в стороны, – за то, что появился в твоей жизни.

Нина выжидательно молчала.

– Но я всегда буду благодарен тому, что в моей появилась ты. Я столько раз ошибался, и это отравляет меня. Прикоснись, если не веришь.

Нина не ставила под вопрос его искренность, но тормозило другое: ее саму обуревали противоречия. Горечь напоминания о том, как просто Джеймсу дался выбор уйти, и тепло уцелевшей спустя годы обоюдной привязанности. Нина не могла отрицать, что ее влекло к этому мужчине каким-то неведомым магнитом.

Она читала тайные желания любого, к кому могла прикоснуться, но не отдавала отчет собственным.

Когда сердце оказалось бессильным в принятии решения, ответ на все дал голос эмоций.

– Ты прав. Она ждала тебя. Нина, которая была человеком, чьи хрупкие чувства ты позволил себе растоптать. Получил то, что хотел, и ушел, – отведя руку назад, Нина с разворота метнула пулю в пенящееся море. – Но я не она и в тебе не нуждаюсь. Убирайся.

– Ну уж нет, больше я такой ошибки не допущу.

– Убирайся. Ты не нужен мне.

Она резала без ножа, уверенная, что чем стремительней оборвет эту связь, тем скорее оба смогут оправиться и вздохнуть с облегчением.

Вырвавшись из Порт-Рея, Кай смотрел на родной город иным взглядом. Тоскливое одиночество неодолимо преследовало Ривьеру всюду, куда бы он ни пошел и сколько бы людей ни оказалось рядом. Бессмертная сущность приговорила демона быть вечным изгоем и странником. Кай быстро уложил в сознании, что ни одно место в мире не станет ему домом, никто из живых не станет ему семьей.