Джеймс всегда превосходил его, не представляя собой ровным счетом ничего. Бесталанный, заурядный, грубый, он пользовался большим уважением, чем Люциус, который таил в себе власть над мирами и пленял сердца эталонной красотой.

Жестокая несправедливость.

В душе Люка зашевелилась дремлющая зависть, но только ли она стеснила его грудь?

Джеймс – невольный разлучник Люциуса и его любовного интереса. Препятствие, которое отделяло от возможности предаться ласке избранницы. Люк мог построить с Ниной близкие отношения. С ней он испытывал счастье во временной петле и, вспоминая об этом, питал ненависть ко множеству обстоятельств, вставших против них, среди которых затесался Джеймс Митчелл.

Если прежде Джеймс был частью одного большого механизма, который привел их в эту точку событий, то теперь в нем отпала необходимость. Рассуждения вызвали у Люциуса сдержанное ликование, перекликающееся с каким-то зловещим коварством.

Дать Джеймсу сорваться, навечно заперев его вне времени и пространства? Избавиться от соперника?

Или спасти, идя против желания, и позволить ему отнять у Люциуса то немногое, что приносило счастье?

Держась за ноющие ребра, Кай привалился к стене арки, ведущей из сада, и медленно осел. Отсюда хорошо был виден белый свет разлома и внешний двор, где Нина безуспешно пыталась привести Грея в чувство. Кай скорбно опустил глаза. Жертвы, приносимые ради избавления от дьявола, не были подвигом. Это искупление за выбор. За все тяжкие грехи.

Это жертвы очищения.

Ожидание тянулось, не откликаясь на обманчивые надежды. Если следующей встрече с Джеймсом не повезет случиться, значит, запас удачи исчерпал себя.

Приходя к осознанию этого, Кай взвешивал и оценивал проделанный путь с точки зрения открывшегося таланта и находил все больше подтверждений фантастическому везению. Стечение обстоятельств привело его к Нине и позволило познать жизнь, полную трепетной любви и забавных развлечений. Оно же подстрекнуло Лоркана своей волей подарить хранительнице целительных воспоминаний свободу.

То, что Кай мог счесть за провал, обернулось пользой. Он не смог убить Джеймса, возможно, из-за личной симпатии, но чем бы это ни было обусловлено, благодаря своей оплошности Кай нашел путь к сопереживанию, совести, увидел преимущество разорванных оков. И все ради того, чтобы остаться живым, свободным и рассчитывать на большее, чем слепое служение дьяволу.

Судорожное мерцание разлома разогнало все соображения. Темный сад затопило серебристым свечением, опаляя глаза, и с невидящим прищуром Кай едва мог распознать возникший силуэт Люка. От радости собирался даже было привстать, но ломота в теле не позволила. Да и воодушевление разом померкло, когда мыслей Кая достигла пугающая действительность: Люциус был единственным вернувшимся из бездны.

Испытывая огорчение, Кай усиленно старался не подпускать предположений о том, чем могло кончиться падение в бесконечность, но в голове то и дело упрямо рождались картины ужаса в карих глазах.

Джеймс ушел в страхе перед неизвестностью и смертью. Вряд ли это случилось как-то иначе.

Кай беспомощно поник в тихой грусти. Он склонил голову и исподлобья заметил, как сияние разлома заколыхалось вновь: из портала показался Джеймс, приводя в немое удивление. Промокший до нитки, он сделал несколько нетвердых шагов и обессиленно повалился на траву, блаженно прикрыв веки, словно испытывал неземное наслаждение оказаться в этом мире и чувствовать под собой землю. Кай выдохнул струю воздуха, отпуская напряжение.

– Еще не время отдыхать, – сурово произнес Люк и занял позицию напротив пространственной бреши.

Яростно размяв плечи, он замер в боевой готовности и, выставив руки перед собой, начал медленно их сводить в попытке подвести края разрыва друг к другу. Мышцы спины Люциуса предельно напряглись, руки било судорогой от натуги. Кай во все глаза смотрел, с каким титаническим усердием демон запечатывал портал. Со стороны складывалось впечатление задачи практически невыполнимой – волнистые края разлома изгибались из стороны в сторону, не стремясь поддаться силе Люциуса. Меняя форму, они смыкались крайне лениво, вызывая опасения, что Люк физически не перенесет мощного надрыва связок и мышц.

Воздух наэлектризовался. Пространство трещало по швам, бросая ввысь белые зигзаги молний. Небо окрасилось в голубой, пробудив город причудливым мерцанием.

Дорога до Порт-Рея непроста, но не для тех, кто рвется в город всей душой.

– Знаете, я никогда раньше не верила в силу духовных практик, но они действительно заряжают на изменения, – развлекала таксиста разговорами Агнес. – Я вот, к примеру, совсем перестала ругаться матом. Правда-правда!

– Это правильно, – расхохотался водитель. – Сквернословие чести нам не делает, только впечатление портит.

– А я о чем! – подхватила его мысль Агнес. – А как на энергетику влияет! Стоит задать негативную программу, и все – пиши пропало. Что ни день, то драма какая-нибудь!

До дома племянницы оставался всего один поворот, когда внезапная вспышка голубого сияния озарила округу, на миг опалив глаза. Агнес высунулась в окно машины и обомлела: совершенно непостижимым образом заряженное током небо потрескивало и искрилось, как сумасшедшее, угрожая Порт-Рею существенными неприятностями. Воздух, пропитанный запахом соли, наполнился светом, трепетал тревожными нотами в каждом листке и травинке. Море неистово кипело у берегов, ударяя его штормовыми волнами.

Хотя Агнес не присуще было удивляться – в конце концов, она когда-то держала дом, полный демонов, – в тот день абсолютно каждый, кто застиг развернувшееся безумие, отнес его в список самых впечатляющих вещей, которые удалось пережить на своем веку.

– Это еще что за?.. – шокировано протянула Агнес, не до конца доверяя глазам и собственному рассудку. – Остановите машину!

Одновременно испытывая страх и любопытство, жители прятались по домам и боязливо взирали из окон на сверхъестественный феномен, берущий свое начало у проклятого холма. Молнии гневно разлетались, точно опаленные желанием сжечь небосвод дотла. Поднявшаяся буря ломала деревья, гремела в ущельях и захватила морской горизонт облаком пыли.

Никаким естественным явлением не была рождена эта гроза.

– * * *, * * *, * * *! – Агнес выругалась всеми бранными словами, томившимися внутри долгое время.

Хлопнув дверью такси, она стремглав понеслась к дому на набережной в надежде застать хоть кого-нибудь, кто даст объяснение происходящему. Измотанная натиском ветра, она вбежала в дом племянницы и резко остановилась.

Посреди разгромленной гостиной высился стройный мужчина с вихрами каштановых волос. Уловив присутствие Агнес, он оторвался от хаоса за окном и неспешно обернулся, сверкнув золотыми глазами.

– Они не знали, кого звать, поэтому подтянули все службы спасения.

Словно попав во власть беспамятства всем существом, Кай так толком и не уловил момент, когда брешь в пространстве бесследно сомкнулась, вернув сад в первозданный вид. Но как только это произошло, буря мгновенно стихла. На город спустился бархат ночи, ветер улегся и плавно гонял сорванные листья по остывающему воздуху.

На земле воцарился покой.

Изнуренный болью, Кай отстраненно наблюдал за разыгравшейся суетой: на территории поместья, как муравьи, копошились полицейские, пожарные, врачи, но их действия казались лишенными смысла. Прибыв на место происшествия, они обнаружили то, что превзошло худшие ожидания. Кай получал призрачные представления об обстановке из доносившихся обрывков разговоров.

– Боже правый, что здесь случилось? – перевернув тело Люка на спину, медику открылось горящее от разорванных капилляров лицо с подсыхающей кровью из глаз, носа, губ.

Мысленно вернувшись к борьбе с неподатливым пространством, Кай видел, как, лихорадочно сотрясаясь всем телом от перенапряжения, Люциус стянул стороны разлома в единое целое и повалился без чувств, обагряя землю кровью. После такого глупо было питать надежды, что внутри Люка еще теплилась жизнь, нагрузка на него обрушилась колоссальная.