Лоркан вышел из машины, не дожидаясь, когда Данте откроет перед ним дверь.

– Продолжайте вводить его в курс дела, – наказал он близнецам, прежде чем скрыться за стенами особняка.

Кай не мог перестать разглядывать поместье, похожее на творение гениального мастера. Он думал о том, что именно так должен выглядеть дом дьявола, помешанного на изысканности.

– Достойно, – присвистнул Кай, вскинув голову на несущие купол колонны.

– Когда-то здесь был отель «Барнадетт», – вновь отозвался Горан. – Популярное место. В далеком прошлом.

– Неплохо сохранился.

– Ты все не так понял. «Барнадетт» спалили здешние жители, поместье построено позже, на руинах.

– В чем причина ненависти?

– Суеверия, религиозное помешательство, – как-то слишком уж обыденно пожал плечами Горан. – Три года назад этот город был отравлен безумием.

– Стройка на проклятом месте, – Кай саркастично смаковал каждое слово. – Представляю лица тех, кто бегал с факелами.

– Религиозное движение было подавлено, остальным до этого нет дела. Лоркан позаботился о конфиденциальности. Он возводил поместье инкогнито, поэтому мало кто знал о ведущихся работах. Теперь, кто бы что ни говорил, ему все простительно за заслуги перед городом.

– Далековато он забрался от народной любви.

– Следит за всеми с самой высокой точки, – внезапно вклинился Данте, и разговор смолк.

Кай отправился в дом следом за близнецами. Данте распахнул двери, открывая взгляду всю красоту внутренней отделки. В помпезности она не уступала внешней, а то и превосходила. Просторный холл удивлял показной роскошью: от мебели из благородной древесины с декоративной резьбой до преобладающего в интерьере мрамора, испещренного золотыми прожилками.

В доме царила непрерывная суета. На этажах сновали горничные, неся бельевые тюки, подносы, ведра, набитые хозяйственными принадлежностями. Содержать особняк в несколько десятков комнат в круглосуточной чистоте – задача не из легких, но, очевидно, иного Лоркан бы не потерпел.

Куда менее заметными были мужчины в черных костюмах, замершие у стен по периметру. Охрана.

– Люди, – поставил в известность Данте. – Есть не советуем. Лоркан не любит, когда мы питаемся прислугой, которой он добросовестно платит. Хотя это вовсе не значит, что ты не можешь украсть какую-нибудь симпатичную горничную на ночь.

С хищной ухмылкой Данте повернулся к брату в поисках поддержки, но тот одарил его холодным взглядом. Близнецы передали Кая прислуге и ушли в сторону западного крыла. Девушка беспрекословно отвела на второй этаж, открыла одну из дверей длинного коридора, и Кай оказался в своей спальне.

Небольшая уютная комната привлекала внимание множеством мелочей: витыми узорами на мебели, настенными светильниками, шторами, присборенными полукруглыми складками, даже блестящими золотом кранами в ванной. Кай набрал полную грудь воздуха: пахло свежестью, чистым бельем и белыми цветами.

За окнами простирался потрясающий вид на прибрежный город. Улицы заполнили поздние сумерки, под выглянувшим оком луны море ласково плескалось о берег. Кай забылся в минуту покоя, пока его одиночество не нарушило появление близнецов.

– Обустраиваешься? – раздался сдержанный голос Горана.

– Зачем мы здесь?

– Радовать, угождать, защищать, – Данте бесцеремонно повалился на постель. – Ты вроде бы парень толковый, справишься.

Данте и Горан – внешне похожи как две капли воды, но вызывали совершенно противоположные чувства. Горан – воплощение хладнокровия. Он звучал так, будто познал всю мудрость бытия. Горан умел расположить к себе, чего нельзя было сказать о его брате. Данте отличала несдержанность, импульсивность. От него следовало ожидать чего угодно, но в первую очередь провокаций. Кай совсем не проникся симпатией к дерзкому характеру Данте – то ли опасался непредсказуемости, то ли все еще держал на него обиду из-за роли своего палача.

– Не уверен, что в этом городе придется от кого-то защищаться.

– Так кажется на первый взгляд, – возразил Горан. – Может, люди и молятся на Лоркана перед сном, но есть и те, кто желают ему смерти.

– Лоркана можно убить? – недоверчиво усмехнулся Кай.

Близнецы переглянулись, будто приходя к немому согласию поделиться с подопечным тем, что знали.

– Я долго думал об этом, – бесспорно, из двух братьев мозгом был именно Горан. – Если Лоркан бессмертен, откуда потребность в защите? Значит, он уязвим. Это объяснило бы, почему он отошел от дел три года назад и пропал. Я вижу связь между его исчезновением и городом, не нанесенным ни на одну карту. Что-то случилось после пожара в «Барнадетт». Что-то лишило Лоркана силы, принудило к долгому восстановлению, чтобы вернуться в Порт-Рей и начать все заново. Он многое потерял за свое отсутствие.

Кай развел руками и многозначительно окинул взглядом блещущую позолотой комнату, как бы предлагая тем самым оценить масштабы «потерь».

– Лоркан имел больше, чем деньги, – тут же отреагировал Горан. – Влияние в высоких кругах.

– Если его нельзя убить, значит, есть шанс выкинуть на какое-то время из игры, – подытожил Данте, загадочно улыбаясь. – Поэтому мы здесь.

– Среди тех, кто желает ему смерти, – напомнил Кай.

– Где бы ни находился Элфорд, везде найдется тот, кто будет желать ему смерти, – парировал Данте. – Это место чуть более безопасно, потому что лишено конкуренции, а значит, и рисков нажить серьезных врагов.

– Могу я задать личный вопрос? – Кай заметил растущее напряжение Данте, но вместе с тем решил продолжить. – Как вы пришли к такой жизни?

Тот вскочил с кровати, словно ужаленный, и сердито процедил сквозь зубы:

– Любопытство, Ривьера, порой дорого обходится.

Не желая продолжать разговор, Данте стремительно покинул комнату, оставив после своего ухода гробовую тишину и аромат бергамота.

– Прошу простить его, мой брат не слишком любит говорить о себе, – немного погодя заступился за него Горан.

– А что насчет тебя?

Горан задумчиво улыбнулся. Он начал неспешно мерить шагами комнату и вскоре приступил к рассказу.

– Я плохо помню прошлое, могу судить о нем в общих чертах. Я родился и вырос в поселении, где озлобленные от нищеты дети обходились недружелюбно с теми, кто хоть как-то отличался от них. Каждый день они напоминали о том, что мне не место среди людей, загоревших в полевой работе под солнцем. Кажется, я ненавидел себя. Избегал отражений. Но разве это возможно, если за тобой тенью ходит точная копия?

Мы с братом хотели иного. Создавали кумиров, верили в то, что, будь наша кожа другого цвета, а волосы темнее, мы заслуживали бы любви. Но любовь сильно переоценена.

– Любовь красива только в песнях.

– Кай, – обратился к нему Горан спокойно, но в то же время со странной родительской строгостью в голосе, – я рассказал тебе это с иной моралью: прежде чем совать свой любопытный нос куда-либо, сперва спроси у меня. Я отвечу.

За жилым массивом из дерева и кирпича прятался тихий район неказистых домиков, обнесенных заборами и высоким бурьяном. Сумерки скрадывали их обветшалый вид, выдавая за действительность еле различимые силуэты. Грей наблюдал за несущейся вереницей ландшафтов в окно машины. Куда направляется, не спрашивал.

Ехали молча. Эрин настроила радио на джазовую волну, Грей не мешал наплыву тромбонов, саксофонов и клавишных. Он вообще старался не смотреть на девушку, боялся попасть в рабство девичьих чар вопреки не лучшему впечатлению. Наркотическая зависимость никогда не казалась ему предметом высокой драмы, Грей видел все неприглядные последствия воочию. С чем только не пришлось столкнуться за годы врачебной практики… Он сердито покачал головой, будто осудив себя за мысленное возвращение к прошлому, о котором предпочел бы забыть.

Эрин затормозила у старого дома со стеклянной мансардой под самой крышей. Грей нехотя выполз из машины, сопровождая девушку взглядом. Вытянув шею, она осмотрела участок за терновой изгородью, поводила носом по сторонам и толкнула калитку. Дверца отозвалась скрипом петель.