— Милости просим в нашу скромную обитель, благородный сэр рыцарь! Мое имя — Аткинс. Я служу дворецким у Его Светлости барона Таттона. Дозвольте позаботиться о вашей славной лошадке.

Сунув в рот два пальца, он громко и пронзительно засвистел. Несколько минут спустя из прилегающей к особняку конюшни высунулся заспанный человек неопределенных возраста и степени трезвости.

— Джейкоб, грязный ты дармоед! Опять дрыхнешь средь бела дня! Видишь лошадь благородного господина! Отведи ее на конюшню: напои, насыпь овса, вымой и причеши! Шевелись, каналья!

Недовольно бурча себе под нос, Джейкоб принял из рук лорда Генри поводья.

Откинув задний борт повозки, Хиггинс спрыгнул на землю. Проигнорировав многозначительный взгляд Даны, намекающий, что дамам в платьях с длинной юбкой надлежит оказывать помощь со спуском, коротышка огляделся по сторонам.

— Большое спасибо! — рявкнула девушка, кое-как выбравшаяся из телеги сама.

— Не за что, — забрав свой походный мешок, Хиггинс просунул руки через лямки.

Толстяк Лоренцио сидел на козлах, испуганно нахохлившись и бросая по сторонам косые взгляды. Обмолвившись с ним парой слов, лорд Генри отпустил телегу домой с наказом вернуться на следующее утро. Та тотчас же выехала за ограду и устремилась на вершину холма. Ассистент Сиятельного Кадмуса явно спешил убраться от этого места как можно дальше.

Дверь балкона, нависавшего со второго этажа над главным входом, со скрипом приоткрылась.

— Аткинс, старый осел! — раздался сверху недовольный стариковский голос. — Что за шум внизу?!

— Прибыли герои-приключенцы спасать нас от проклятия, Ваша Светлость! — подняв голову, крикнул дворецкий. — По объявлению в газете!

— В кои-то веки, а я-то уж было отчаялся! Какие упитанные! И целых трое! Не стой столбом, дурень! Вели накрывать на стол для дорогих гостей!

Забежав вперед, Аткинс распахнул настежь двери дома. Темный проем зиял в вечерних сумерках разинутой голодной пастью.

— Проходите, проходите, чувствуйте себя как дома! Знали бы вы, как мы вас заждались! — дворецкий склонился у порога, вытянув руки в пригласительном жесте. С лица его не сходила ухмылка, похожая на собачий оскал.

«Не нравится мне все это», — подумала Дана, шагнув через порог за лордом Генри. Словно угадав ее мысли, Хиггинс недовольно хмыкнул.

— Стало быть, — прошамкал беззубый рот, — вы, молодой человек, есть странствующий защитник слабых и обездоленных?

Блеклый камин едва тлел в глубине объемного зала. Ужин подоспел к позднему вечеру, и хилое пламя, для которого явно пожалели дров, с трудом разгоняло сгустившийся полумрак. Барон Сесил Гарибальд Локсли Таттон — тщедушный пыльный старик — восседал во главе длинного стола. Устроившись неподалеку от огня, он отбрасывал тень, по форме напоминающую скрюченный гриб на тонкой ножке.

Виконт скромно потупился:

— Мой долг — служить людям, Ваша Светлость.

— Занятно, занятно...

Дана, сидевшая напротив лорда Генри, бросила торопливый взгляд на столовые приборы. Обитатели поместья имели свои понятия о чистоте, граничащие с общепринятыми. Подняв глаза, девушка увидела бронзовый канделябр, стоящий промеж тарелок. Половина свечей отсутствовали. Оставшиеся — истлели до огарков и едва светили.

— Это вы к месту, к месту… — продолжил хозяин поместья. — Доблестные рыцари — это именно то, что сейчас нам так нужно...

Над камином висела большая картина в раме с облезающей позолотой. Затемненный холст изображал самого лорда Таттона в период расцвета его жизненных сил. Гораздо более молодой и стройный барон гарцевал на вороном жеребце, закованный в сияющие латы. На фоне своего портрета оригинал, сидевший чуть ниже, производил разительный контраст.

— Вы, юноша, напоминаете мне меня самого в вашем возрасте, — сказал старикан, напыщенный как страус. — Я ведь тоже когда-то был искателем приключений...

— Правда?! — встрепенулся лорд Генри. — О, я уверен, Вашей Светлости есть много о чем рассказать!

Сфокусировавшись на главном блюде, Дана с сомнением изучала его содержимое. Курица, зажаренная вместе с лапками, головой и частью перьев, таращилась на нее в ответ круглыми ошарашенными глазами. Судя по ее виду, умерла бедная птица от истощения.

Древний особняк стонал и содрогался от порывов ветра. Доски пола под ногами прохудились. Пыльные доспехи, расставленные по углам, выглядели древними и нечищенными со времен своего выхода из кузни. Откинувшись на спинку стула, барон погрузился в воспоминания...

***

Угрюмая старуха плюхнула миску на щербатый стол перед Хиггинсом. Содержимое было зеленого цвета, с торчащими рыбными костями.

Коротышка восседал на шатком трехногом табурете. Кухня поместья оказалась на редкость тесной, грязной и вонючей, от пола и до потолка заляпанной пятнами неразличимых цветов и происхождений.

Недовольно принюхавшись, он взялся за ложку. По вкусу угощение походило на гороховую кашу с нотками плесени и застарелого жира.

— Мяса нет? — спросил он, заглядывая в глиняную кружку. Та была полной загадочного мутного отвара.

— Не было... — осклабился Аткинс, примостившийся в углу среди мешков с картофелем и луком. — Пока вы не приехали!

Вымолвив эту фразу, дворецкий самодовольно захихикал, умиляясь собственному остроумию. Стоя у дровяной плиты, старуха-повариха размешивала что-то длинным черпаком в кастрюле.

«Ну и зверинец», — подумал Хиггинс, но вслух произнес:

— Выкладывай. Что тут у вас за проклятие?

***

— В юные годы, — начал лорд Таттон, — я, как и вы, мой друг, посвящал свою жизнь скитаниям по миру в поисках сражений, подвигов и приключений…

***

— Даже будучи молодым, старый хрыч не выбирался за пределы Козеля и его окрестностей, — сказал Аткинс, попыхивая трубкой. — Только и делал, что сидел в четырех стенах и читал идиотские книжки про рыцарей и драконов.

Повариха водрузила керамический заварник на серебряный поднос с вензелем дома Таттонов. Хиггинс проводил ее до двери задумчивым взглядом.

***

— Битвы с великанами, орками, ордами нежити. Я плавал за дальние горизонты, взбирался на горные вершины, исследовал зловещие подземелья. Не было пределов моей решительности и отваге! Не было испытаний, перед которыми бы я спасовал! И Бог вознаградил меня за это, позволив по крупице — кровью и потом — накопить мое скромное состояние…

***

— Будучи ленивым и малахольным куском говна, — беззаботно продолжал дворецкий, — Его милость за всю свою жизнь не заработал трудом даже медной монеты. Все, что у него сейчас есть — досталось ему от отца...

***

— ...и вот настал тот день, когда истомленный тяготами странствий, я решил вернуться в отчий дом, — не унимался старик Таттон. — Судьба распорядилась так, что именно здесь я повстречал свою милую и дорогую Беллу. Поверьте мне, друзья, не было на свете девушки прекраснее как душой, так и телом. Однажды, проезжая мимо ее дома на коне, я случайно увидел Беллу на пороге. Глаза наши встретились, и в тот же миг мы полюбили друг друга...

***

— Леди Белла Дунф — покойная жена барона. Родители их были деловыми партнерами и решили женить своих детей по расчету. Они возненавидели друг друга с первого взгляда — как кошка с собакой. Но выбора не было — папаша Его Светлости пригрозил лишить его наследства в случае отказа. Так что наш слюнтяй просто струсил...

***