— Ты ведь не собираешься обрекать своих товарищей на смерть из-за какого-то сазана? — угрожающе процедил Гальдер.

— Это нечестно! — возмущенно заорал коротышка. — Почему сбрасывать должен именно я!

Хиггинс ткнул в сторону Скитальца.

— Вот он! Поглядите, сколько на нем доспехов! Пускай оставляет здесь свое железо!

— Еще чего! — фыркнул король. — Я скорее тебя порублю на бифштексы!

— Хорошо! — опасливо сменил тему коротышка. — Должен быть другой выход. Что, если мы все разденемся и оставим на острове одежду?

— НЕТ! — быстро рявкнула Дана. — Хватит на меня сегодня раздеваний!

Грозно уперев руки в бока, она произнесла строго, будто учительница, наставляющая нерадивого школьника:

— Хиггинс, не дури. Оставь сазана и бери сокровища. Выловишь потом себе нового.

— Не выловлю! Такой экземпляр попадается только раз в жизни!

— Да сдался он тебе?! — простонала девушка. — Он же тухлый! Ты его даже есть не будешь, только хвастаться! Неужели тебе настолько важна такая ерунда, как зависть других рыбаков в трактире у Эрни?!

— В смысле «ерунда»?! — взъярился Хиггинс.

— О, Боже! — хлопнула себя ладонью по лицу магиня. — Ну раз так, значит, оставляй сокровища!

Коротышка застыл, раздираемый противоречиями. На его роже разразилась эпохальная битва, в которой непомерная жадность сражалась с непреодолимым тщеславием.

— Ладно, — наконец понуро сдался он. — Пожалуй, ты права, Твоя Светлость. Если выбор между золотом и рыбой — разумнее взять золото и бросить рыбу...

***

Медовое солнце парило над мертвым садом, чудесным образом умещаясь точно в центр квадратного неба. Неистовый огонь сошел на нет, оставив после себя тлеющие угли и скрюченные головешки.

Оборванный подсолнух все так же торчал на шахматной дорожке. Его некогда мясистые листья ныне скукожились и почернели. Пригнувшись к земле, он смотрел в нее обезглавленным стеблем, напоминая уродливую запятую.

Неожиданно что-то произошло. Неподвижное солнце моргнуло, погаснув ровно на одну секунду. Как только эта секунда прошла, мир вокруг словно был поставлен на перезапуск.

Сад начал стремительно возрождаться после пожара. Почерневшие деревья на глазах обрастали корой и ветвями. Из набухших почек мгновенно появлялись новые листья. Выгоревшая земля укрылась зеленой травой. То тут, то там на ней проклевывались кусты, что быстрая разрастались в живые изгороди. Преображающийся ландшафт украшали пестрые цветы. Их бутоны были томно закрыты.

В отдаленном уголке рядом с дверью раздавался шорох катящихся камней. Гранитные обломки сползались друг на друга. Собравшись вместе, они слеплялись, будто куски мягкой глины. Восстановленная в муках скульптура приняла форму сидящей на задних лапах гаргульи. Валявшиеся на земле монеты одна за другой запрыгивали ей прямо в пасть.

Качнулся, распрямляясь, стебель подсолнуха. Жухлые листья налились соком. За один миг на его вершине распустился и созрел новый цветок.

В другой части острова с грохотом закрылись бронзовые ворота. Стоявшие подле них стражи распрямлялись, занимая свои прежние позы. Со звонким щелчком перезарядился механизм, скрытый за личиной-барельефом. Новый диск встал на место старого. За соседней дверью захлопнулся люк в полу.

В затопленной пещере рыбы-удильщики спрыгивали в воду. Их человеческие тела растворялись, оставляя после себя чернильные пятна. Головы, отделившиеся от шей, уплывали на дно, сияя голубыми огоньками.

В зале с колоннами под медным солнцем с шелестом порхали страницы. Собираясь в единую книгу, они издавали хихикающие звуки. На месте сгоревшей обложки возникла новая. Черно-оранжевый череп обвивала кусающая саму себя за хвост гадюка.

Следуя по кругу, лабиринт перезагружал свои ловушки. Залы Испытаний откатывались назад, возвращаясь к своему первоначальному виду. И лишь свежие тела покойников оставались гнить в них как что-то новое.

Проторенная дорога тянулась через желтеющее поле. Грязной полосой она убегала вглубь долины, где вилась коричневая нить реки Козлины, и высились плюгавые очертания городка Козель.

Близился вечер, и осоловелое солнце неспешно опускалось к горизонту. Свет его обретал янтарный оттенок, и украшенное обрывками облаков небо в унисон становилось лазурно-синим. Раскиданные по полям стога сена смотрелись крошечными холмами в золотой пустыне. Подул легкий ветерок, и над одним из них материализовалась телепортационная сфера.

Провисев в воздухе несколько секунд, черный пузырь облегченно лопнул. Стиснутые в его недрах люди и нелюди с воплями попадали на мягкое.

Мгновение спустя из стога выкарабкался растрепанный Очкарик. Не долго думая, он начал улепетывать по полю к маячившей вдалеке дороге.

— Стой, гаденыш! — гаркнул ему вслед Маурисио. — Мне без тебя практику не засчитают!

Скатившись на землю, неандерталец бросился вслед за стремительно уменьшающейся фигуркой. Услышав его окрик, Очкарик обернулся и прибавил скорость, вереща от страха, как свинья, сбежавшая из колбасного цеха. Вдвоем они устремились в сторону Козеля и вскоре исчезли из виду.

— Хиггинс! — прошипела Дана, высунув голову из сена. В ее волосах торчали пожелтевшие травинки. — Я поверить не могу, что ты пожертвовал золотом и самоцветами ради... Ради этой вонючей рыбы!!!

— Отстань, женщина, — весело отозвался коротышка. — Тебе таких вещей просто не понять...

Выбравшись из стога, он блаженно улыбался и баюкал сазана на груди, словно младенца. Огромная золотистая рыбина сияла в свете заходящего солнца, и рядом с ней сияла умиротворением физиономия Хиггинса.

Отыскав мистера Пончика, магиня запихала упирающегося тедибира в корзинку. Последняя лишилась в бою своей крышки. Из ее былого содержимого уцелела только поваренная книга.

— Вечереет, — сказала девушка, разглядывая наливающееся небо. — Судя по всему, мы провели на острове больше суток.

— Что планируешь делать, громила? — спросил у Гальдера Хиггинс. — Если хочешь, можешь пойти с нами в Козель.

— Ага, конечно! — саркастично отозвался Скиталец. Оставивший в стогу гигантскую вмятину, он вытаскивал теперь пучки сухой травы из доспехов. — Умертвие приходит в город живых. Представляю, какой там поднимется ажиотаж.

Король задумчиво посмотрел вдаль, где в дымке вздымались горные вершины.

— Я пойду на север, в Серебряные холмы. Хочу отыскать там мою дочь Лиру.

— Ты серьезно? — удивилась Дана. — Прошло двести лет. Тебе сильно повезет, если сумеешь найти ее могилу.

— Пусть будет так. Я хочу знать, что с ней стало...

Вытряхнув сено из лат, Гальдер нацепил слетевшую корону и зашагал по полю к горизонту. Его высокая черная фигура ярко выделялась на фоне осеннего пейзажа.

Обернувшись на Дану и Хиггинса, король весело прокричал им на прощание:

— Счастливо оставаться, говнюки! Я рад, что не убил вас при нашей встрече!

— Прощайте, Ваше величество! — помахала ему вслед Дана. — Мы тоже этому очень рады!

— Знаешь, что я понял? — спросил стоявший рядом с ней коротышка.

— Что?

— Теперь он полностью оправдывает свое прозвище «Скиталец».

Сказав это, он развернулся и пошел в сторону дороги. Обдумав услышанное, Дана равнодушно пожала плечами и направилась следом.

***

— Лорд Роулинг, — обернулся шериф Блаффорд.

Тень встала с лавки и подошла ближе. В вечернем свете она оказалась побитым и исцарапанным Очкариком. Сдвинув очки на макушку, тот скалился в злорадной ухмылке, в которой с последней их встречи стало на пару зубов меньше.

— Вы подтверждаете их слова, Ваша Светлость? — сурово спросил шериф.

— Разумеется, нет, — глумливо захихикал лорд Роулинг. — Понятия не имею, что за чушь несут эти двое. Я вообще впервые вижу их мерзкие рожи.

— Так я и думал! — торжествующе рявкнул Блаффорд. Задержанные затрепетали под тяжестью его чугунного взгляда.