— Спустя год после свадьбы Господь даровал мне еще одно чудо. У нас родилась прекраснейшая дочь. К моему величайшему горю, моя милая супруга не пережила эти роды...

***

— Ты бы знал, Хиггинс, как старый козел радовался, когда его женушка отдала концы, — встав со стула, Аткинс принялся расхаживать по кухне, заложив свободную руку за спину. — Слава Богу, что младенца удалось спасти. Мы нарекли ее Элизабет, и, поверь мне, ребенок этот стал незаслуженным даром для сего дома. Она не была похожа ни на отца, ни на мать, что невольно наводило меня на мыслишки: а точно ли она — от Его Светлости?

***

— Элизабет выросла умной, здоровой и полной жизненных сил, — лорд Таттон позвонил в стоявший на столе колокольчик. Мрачная старуха поднесла ему портрет в овальной рамке.

— Взгляните сами, — сказал барон, передавая изображение виконту, — здесь ей шестнадцать. За год до ужасающего происшествия.

— Красивая... — мечтательно произнес лорд Генри, вызвав у Даны жгучий всплеск ревности.

— Кто знает, кто знает... — хитро сощурился старик. — Если все сложится хорошо, то, может быть, я даже отдам ее вам в жены...

Приняв из рук виконта портрет, Дана увидела прелестную зеленоглазую девчушку с вьющимися каштановыми волосами. Сидя на стуле с высокой спинкой, Элизабет выглядела так, словно едва сдерживалась, дабы не прыснуть от смеха.

— С малых лет она совала нос куда не следует, — продолжил старик. — Облазила вдоль и поперек родное поместье и его окрестности. Знала здесь каждый укромный уголок... И вот, в одно трагическое утро Элизабет не спустилась к завтраку...

***

— Восточное крыло особняка примыкает к семейной усыпальнице, — выбив трубку в пепельницу, Аткинс встал у окна. Солнце зашло за горизонт, превратившись в оранжевую полоску света. По темному двору маячила сумрачная тень в форме Джейкоба с лопатой и ведром.

— Некий далекий предок Его Светлости выстроил дом подобным образом. Люди тогда свято верили, что живущие обязаны пребывать в неразрывной связи со своими ушедшими предками. Фамильный склеп всегда манил к себе Элизабет. Помню, нередко заставал ее шастающей по восточному крылу. Именно там мы и обнаружили ее в тот день. Бездыханной. Это случилось в год Лошадиной Тыквы.

***

— Никто не мог назвать причину смерти. Врачи и священники терялись в догадках, — горестно вскинул руки лорд Таттон. — Моя бедная девочка была бледной как полотно. Казалось, что она спит, мирно закрыв глаза, и вот-вот проснется. Но она не дышала, и ее маленькое сердце не билось в груди. Мы похоронили Элизабет в фамильном склепе рядом с матерью. Любимое место для игр стало ее последним пристанищем. По крайнем мере, так мы тогда все считали.

***

— Примерно с неделю после похорон все шло как обычно. Затем взошла полная луна, и девочка восстала из мертвых. Впрочем, слово «девочка» больше к ней не подходило. Элизабет обратилась. Вместо милого подростка она стала чудовищной тварью, жаждущего свежей плоти. В ту ночь она вырвалась из усыпальницы. Подняла на ноги весь особняк. С воем убила двоих слуг, разогнала собак, затем пробралась на конюшню и перерезала всех лошадей. В жизни не видел большего страху. Все стены и пол были темными от крови. Благо с восходом солнца Элизабет набила свое брюхо и убралась обратно в свою гробницу.

***

— И после этого вы остались жить в поместье? — спросил лорд Генри.

— Разумеется, — с горечью ответил барон, — куда я денусь? Это ведь фамильные земли рода Таттонов. Я не могу их бросить — это вопрос чести!

***

— После смерти жены и отца Его Светлость спустил почти все свое состояние на шлюх и карты. Поэтому теперь ему некуда деваться, кроме как торчать здесь.

***

— С тех самых пор Элизабет восстает каждое полнолуние и бродит по особняку в поисках добычи, — подытожил свой рассказ старик Таттон. — К счастью, мы смогли изолировать восточное крыло и запереть в нем монстра. Но с каждым разом голод ее становится все сильнее и сильнее. Каждый месяц, когда луна принимает форму круга, мы дрожим в своих спальнях за железными дверями, слушаем ее вой и молимся всем святым, лишь бы моя дочь не сумела опять вырваться наружу.

— Вы обращались за помощью к магам? — спросила Дана.

— Да, подавал запрос в саму гильдию Вальгрена. Эти высокомерные ублюдки снизошли до того, чтобы прислать мне двоих студентов. Можете себе это представить?! Студентов! Этих олухов звали Кригель и Тамос...

***

— Кригель был неприятным тощим типом с козлиной бороденкой и головой лысой как шар, — сказал дворецкий. — Ходил так, словно проглотил аршин, и косился на всех, как на голубиное дерьмо. Тамос — его полная противоположность: лохматый, низенький и толстый. Они с Кригелем явно недолюбливали друг друга. Сцепились как кошка с собакой и спорили друг с другом битый час о том, что же случилось с дочерью барона.

***

— Кригель считал, что на Элизабет было наложено проклятие, обратившее ее в упыря. Дескать, такое под силу человеку, искушенному в вопросах колдовства. Чтобы его снять, говорил он, необходимо провести ночь в усыпальнице, рядом с ее гробом, и остаться после этого в живых. Тогда Элизабет опять станет человеком...

— Кто же мог сотворить такое ужасающее кощунство? — воскликнул лорд Генри.

— К сожалению, я и сам теряюсь здесь в догадках, — развел руками старик Таттон. — У меня не было врагов, меня все обожали...

***

— Это все теща барона — Мара Дунф, — пояснил Аткинс, — старая и богатая ведьма из Елоева. Уже тогда о ней ходили дурные слухи. Люди шептались о запретном знании, о черной магии... Она всегда недолюбливала Его Светлость за глупость и разгильдяйство — не могу ее в этом винить. Когда же он женился на Белле, нелюбовь переродилась в ненависть. И ненависть эта перешла на Элизабет после родов. Старая змея считала, что девочка отняла у нее любимую дочь. Тем более, что носила она фамилию Таттон, а не Дунф, и в глазах Мары была не столько ее внучкой, сколько отпрыском презираемого зятя. Если кто и мог наложить это проклятие, то только она...

***

— Тем не менее, Тамос не согласился с Кригелем. Он утверждал, что дело не в проклятии, а в том, что девочку заколдовал демон-метаморф, и она превратилась в вурдалака.

— Звучит очень знакомо, — произнес лорд Генри. Сунув руку в карман, он извлек маленькую книгу в черном переплете. В сиянии огарков Дана различила тисненое название: «Стань героем легенд за 24 часа».

— «Согласно народным поверьям, метаморфы способны принимать облик животных, птиц и даже неодушевленных предметов, — прочитал вслух виконт. — Человек, попавший под влияние демона, впадает в летаргический сон, который окружающие принимают за смерть. Через некоторое время он воскресает в облике ужасного монстра — вурдалака».

— И что же ваше руководство велит делать в таких случаях? — спросил барон.

— Одну минуточку... — виконт перелистнул страницу. — «Единственный способ расколдовать несчастного — это убить самого метаморфа, наложившего злые чары. К сожалению, сделать это нелегко, так как черная магия демонов оберегает их как от серебра, так и от стали. В то же время, согласно дошедшим до нас старинным гримуарам, известно, что метаморф становится уязвим при условии, если...»