Так завершился день, ставший первым шагом к воплощению нашей идеи. В тот момент я и не могла подозревать, что создание в городе больницы для бедных принесёт поистине головокружительные изменения как в моей судьбе, так и в жизни Шона…

Слухи о скором открытии благотворительной больницы для бедных пронеслись по всей округе и за её пределами. В управу стали поступать письма от заинтересованных нововведением светил медицины окрестных городов. Неожиданно бургомистр получил письмо от самого лейб-медика королевского двора, где сообщалось, что необычное начинание нашего города стало предметом обсуждения в высших кругах королевства.

В разгар подготовительных работ Шон пришёл посоветоваться со мной. - Милая, открытие лечебницы не за горами. И меня не оставляет мысль об обслуге. Касательно докторов я спокоен, эту миссию возьмут на себя наши ученики Фред и Сэм. Они достаточно подготовлены, чтобы справиться. Я представил их бургомистру, и городская управа утвердила им достойное жалованье из казны. Вопрос в сиделках. Кто будет обхаживать больных? Невежественным деревенским бабам такую работу поручать нельзя. Здесь нужны знания, ангельское терпение и милосердие... Кому это под силу? - Ты сам ответил на свой вопрос, милый, - подумав, сказала я. - Милосердие — удел слуг божьих. Издревле невесты Христовы ухаживали за недужными. Насколько я знаю, у графа де Богуна есть влиятельные связи в кругах духовенства. Попроси его направить письмо к матери-настоятельнице монастыря урсулинок. Он как раз находится во владениях графа. Думаю, ему не откажут. Монахини станут прекрасными сёстрами милосердия. Жених с восторгом принял мою идею, и она оказалась верной. С полученного самим графом благословения архиепископа к нам в госпиталь были направлены сёстры-монахини для помощи в уходе за больными.

Наконец, пришёл день торжественного открытия нашей больницы. На церемонии присутствовали главные лица города, а также все причастные к созданию лазарета. Среди почётных гостей были и граф де Богун, и судья Бивис, и староста гильдии Дункан, мастера которого занимались поставкой оборудования для госпиталя. Было так же много пафоса и пышных речей от важных лиц, не внесших ни малейшего вклада в дело, но ловко примазавшихся к торжеству. - Как много героев, и как мало заслуг, - шепнул на ухо Шон во время церемонии. - Право, если бы все эти кичащиеся господа выложили на наше общее дело хоть по золотому, было бы гораздо больше прока, нежели от сотрясения воздуха и литавр. Я лукаво улыбнулась в ответ. Жених словно прочитал мои мысли.

- Города сдают солдаты, генералы их берут, - шепнула со смешком ему в ответ.

- Мудрая мысль! Кто это придумал? – спросил доктор.

Я лишь шутливо отмахнулась в ответ. Не могла же я объяснить любимому, что автор афоризма родится только столетия спустя. Настоятель городского собора с приличествующими церемониями освятил здание, и первыми торжественно провёл в него монахинь. Лишь после этого в больницу завезли первых пациентов. Шон не без иронии поведал, что для того, чтобы наполнить её в день открытия, стражники похватали первых попавшихся нищих, иные из которых и не нуждались в лечении. К открытию стеклись и истинно больные люди из всех окрестностей, прослышав о бесплатном исцелении в городе. Так началась наша новая миссия.

Лечебница наша представляла собой добротное здание из камня в два этажа. Внутри больницы, согласно нашему с Шоном плану, расположились палаты для больных, кабинеты врачей, кухня и столовая для пациентов и персонала. Обстановка была простой, но функциональной. Палаты для больных были оборудованы деревянными кроватями, столами и стульями. В каждой палате было окно, которое пропускало естественный свет и свежий воздух. В коридорах больницы стояли деревянные скамейки для ожидания приёма врача или посещения родственников. В больнице с энтузиазмом начали свою первую серьёзную практику Фред и Сэм. Они проводили осмотры, ставили диагнозы и назначали лечение. В особо трудных случаях на помощь им приходили мы с Шоном. Атмосферу в лечебнице совместными усилиями нам удалось сделать спокойной и дружелюбной. Сиделки-монахини были внимательны к пациентам и старались создать комфортные условия для их лечения. Они не гнушались обмывать больных, менять им повязки, грязное бельё.

Наши неимущие постояльцы чувствовали эту искреннюю заботу и внимание со стороны сестёр. Судя по благодарности не избалованных судьбой пациентов, истинное милосердие способствовало их скорейшему выздоровлению.

В городе хорошим тоном стало жертвовать средства на содержание больных. Купцы и рыночные торговцы присылали к нам на кухню запасы. Ремесленники, чтобы заручиться благосклонностью городских властей, жертвовали на наши нужды свои изделия. Даже благородные дамы считали своим христианским долгом посетить страждущих и принести с собой должную милостыню.

Дни потекли своим чередом. На смену долгой холодной зиме пришла сырая неласковая весна. Ранняя весна в здешних краях была временем переменчивой погоды и суровой красоты. Природа просыпалась после долгих зимних месяцев, и город наполнялся звуками пробуждающейся жизни. Воздух был свежим и холодным, небо — серым и мрачным. Иногда шёл снег, но чаще всего землю покрывал тонкий слой льда. Ветви голых деревьев качались под порывами северного ветра. Протекавшая близ городских стен река ещё была скована льдом, но уже начала таять. Ледяные глыбы трещали и ломались, освобождая путь воде. Вода, мутная и грязная, оставалась важной частью жизни города. В полях и лесах вокруг города снег постепенно превращался в грязь. Земля была мокрой и вязкой, и повозки с лошадьми с трудом прокладывали себе путь по ней. Однако, несмотря на суровую погоду, ранняя весна принесла с собой надежду на новое начало. Первые подснежники пробивались сквозь землю, и первые птицы возвращались из тёплых краёв. Жители радовались теплу и свету, постепенно проникавшим в их жизнь. В городе начался сезон ярмарок и праздников. Горожане частенько собирались, чтобы отпраздновать приход весны и насладиться последними снежными днями. На улицах то и дело загорались костры, спонтанно возникали танцы и игры. Для измотанных холодами обывателей испокон веков весна была временем перемен и обновления.

В первые весенние дни состоялась и наша долгожданная помолвка с Шоном. Жених все чаще заговаривал о том, что наши отношения необходимо скрепить формально. Я же с головой погрузилась в заботы по обустройству нашего госпиталя и надзор за врачебной практикой учеников. Кстати, называла я их учениками больше по привычке. За это время они подтвердили свой докторский статус, с умением применяя на практике те знания, что некогда я им дала. Отец тоже ворчал, что его дочь публично не оглашена невестой, опасаясь слухов и пересудов вокруг моего доброго имени. Наконец, уступив его настояниям и просьбам Шона, я согласилась на проведение церемонии. Мне она казалась простой формальностью, ведь любовь наша была выше людских обычаев. Мне удалось настоять на том, чтобы церемония прошла без излишней пышности и помпезности. Скромное торжество прошло в городской часовне. Среди почётных гостей были наши покровители: судья Бивис, граф де Богун, нотариус Хаксли, староста отцовской гильдии, да наиболее именитые её мастера. Отец с Мартой были среди гостей единственными близкими мне людьми. После торжественного благословения священника мы с Шоном обменялись кольцами и клятвой верности. Нотариус вручил кузнецу заранее подписанный нами брачный договор.

Растроганный отец, не скрывая набежавших слёз, благословил нас с Шоном.

- Дети мои, я безмерно благодарен Господу, что стал свидетелем вашего счастья. Лира, тебе своим отцовским словом наказываю быть доброй и преданной женой своему избраннику. Тебя же, сын мой, прошу беречь мою единственную дочь и быть ей мужем не только по званию, но и по духу! Пусть Всевышний благословит ваш союз многочисленным потомством! Мне, как отцу, большего не надо и желать.