Арнольд, Фрэнк и Эдуард почтительно поклонились. Как всегда, первым заговорил мой милый скрипач:

- Мы, о доблестный воин, мирные люди. Странствуем по королевству, воспевая рыцарские подвиги да деяния государя нашего доблестного. Всю державу без малого исколесили на своих двоих. Вот и в вашем славном городе намереваемся дать пару представлений, да и пойдём себе в дальнейшие странствия. Музыкой сладостной мы слух людской услаждаем, да печали разгоняем у добрых людей, как и повелел нашему брату сам Господь. Даже сам царь Давид, как вам известно, весьма искусно на лире играл, так что греха в деяниях наших нету.

- А, бродяги и попрошайки! – захохотал стражник. – Так бы сразу и сказал, а то, эвон, какую мудрёную речь загнул! Ну, господа музыканты, гоните по золотому за человека, чтобы в город войти. А нет – так ступайте своей дорогой, без вас тут проходимцев хватает! Небось, бряцая на струнах да распевая глупые песни, больше поживы с добрых людей соберёте!

Менестрели переглянулись и поняли, что выхода у них нет. Они вывернули карманы и вручили корыстному охраннику требуемое. Наконец, начальник стражи велел своим подручным открыть огромные ворота и впустить нас.

Когда повозка наша въехала в город, перед глазами моими открылся удивительный вид. Узкие улочки были вымощены камнем, а дома построены из кирпича или дерева. Въезжая в город, я сразу почувствовала волну какого-то мерзкого зловония и вспомнила о реалиях средневековой гигиены.

- Отчего тут у вас так пахнет, мэтр Хаксли? – спросила я своего спутника.

- Город, дитя моё, без того нельзя, - добродушно пояснил мне нотариус. – Сама подумай, сколько тут простого народа живёт. Да ты не опасайся, это ближе к окраинам у нас помойки плодятся, как грибы. А вот доедем до главных улиц, там такого уж поменьше будет!

Мы двигались по довольно оживлённым мощёным улицам. Тут и там толклось множество людей: торговцы продавали свои товары, ремесленники работали в мастерских, а чумазые детишки шумно бегали вокруг.

В центре города располагался замок, окружённый рвом с водой. Рядом я заметила готический собор, величественный и красивый. По сравнению с ним наша деревенская церковь, когда-то так восхитившая меня своей архитектурой, теперь казалась жалкой и убогой. Вокруг собора сновали люди, очевидно, пришедшие на вечернюю мессу.

Сказать правду, я была поражена новой, невиданной атмосферой средневекового города. Я понимала, что попала в другой мир, полный тайн и загадок для человека родом из XXI века.

Наконец, мы подъехали к жилищу нотариуса, которое находилось в самом центре города. Дом представлял собой двухэтажное каменное здание с просторным внутренним двором и хозяйственными постройками. Фасад был украшен лепниной, колоннами, арками, что придавало ему внушительный и роскошный вид. Все говорило о состоятельности жильцов дома. Высокие окна обеспечивали хорошее естественное освещение и вентиляцию помещений. Двери и рамы были украшены коваными элементами и витражами, добавляя жилью изысканность и уют. Покрытая черепицей крыша защищала дом от непогоды. Внутренний двор был благоустроен и озеленён, здесь расположились даже маленький фонтанчик, беседки и цветочные клумбы. Высокий каменный забор вокруг дома создавал ощущение уединённости и безопасности.

Семейство любезно пригласило нас внутрь, и я с любопытством осматривалась, покуда гостеприимная Кэрол с гордостью демонстрировала своё хозяйство. Первый этаж дома предназначался для хозяйственных нужд и включал в себя кухню, кладовые и помещения для слуг. Второй этаж был жилым и состоял из гостиной, столовой, кабинета и нескольких спален.

Мэтр Хаксли уговорил музыкантов остаться на эту ночь его гостями, а наутро уже отправляться по своим делам. По его словам, ночёвка на постоялом дворе – удовольствие недешёвое, да и время уже позднее, а он свято чтил долг гостеприимства.

Нас накормили вкусным горячим ужином, а троица менестрелей не отказалась угоститься парой кружек доброго эля. После недолгой беседы за трапезой слуги развели нас по комнатам. Мне досталась уютная спаленка с просторною кроватью и непривычно белоснежным бельём. Утомившись после дорожных приключений, я уснула мгновенно, едва голова коснулась подушки.

Утром все мы, бодрые и выспавшиеся, собрались в хозяйской столовой. Нас ждал завтрак, не менее вкусный, чем вчерашний ужин. Откушав, музыканты засобирались на улицу – им надо было найти место на городской площади для своего выступления. Потом они пообещали ещё раз заглянуть к нотариусу и проститься со всеми.

После завтрака ко мне подошёл отец.

- Послушай, дочка, нам надобно с тобой сходить на рынок да запастись припасами. Негоже хозяев объедать, мы ведь тоже не нищие. Надо и свою лепту на общий стол вносить. Ты попроси у прислуги большую корзину, а я схожу в комнату за деньгами, да и тронемся.

У здешней служанки, добродушной старухи, я раздобылась корзиной, расспросила о дороге на базар, и мы с отцом вышли из дома. К счастью, рынок находился довольно близко к нам.

Базар распростерся на торговой площади города и занимал её почти полностью. Здесь нашим глазам предстали целые груды товаров: мясные, рыбные, овощные, фруктовые ряды, лотки с пряностями и специями, прилавки с тканями и кожей.

Вокруг товаров толпились люди всех сословий: крестьяне, торговцы, ремесленники, монахи, дворяне и даже благородные дамы, которые придирчиво рассматривали ткани и украшения. Атмосфера на базаре была оживлённой и шумной. Торговцы громко зазывали покупателей, предлагая свой товар, а их клиенты азартно торговались, стараясь получить скидку или обменять нужную вещь на что-то другое.

Мы с отцом решили начать с овощного ряда. Подойдя к одному из прилавков, он вдруг изумлённо застыл, словно громом поражённый. Я проследила за его взглядом. Кузнец в упор смотрел на женщину не первой молодости, лица которой я толком не могла разглядеть. Она выбирала кочаны капусты, оживлённо переговариваясь с торговцем.

- Что с тобой, батюшка? – спросила я кузнеца.

Отец заметно побледнел, схватил меня за запястье и с волнением произнёс, словно сам изумляясь своим словам:

- Дочка, ты не поверишь! Это… это… моя первая любовь…

Женщина у прилавка с капустой как будто почувствовала отцовский взгляд и обернулась в нашу сторону. Глаза их встретились, и мгновение спустя кочан выпал из рук незнакомки, а она, глядя на кузнеца, заохала, громко восклицая:

- Пресвятая Дева! Да никак это Джон Лидс, коли не врут глаза мои! Вот уж не ждала да не гадала!

Отец торопливо кинулся к ней.

- Марта, дорогая Марта! – вскричал он, порывисто пожимая её руку. – Ты узнала меня, выходит, и я не ошибся! Почитай, уже два десятка лет утекло, как мы в последний раз повидались! Да ты совсем-таки городской дамой стала, какими же ветрами тебя сюда занесло?

Во время их диалога я внимательно разглядывала женщину, которая, как я поняла, некогда многое значила в судьбе отца.

Городская жительница на вид казалась милой и приятной особой. Она была одета скромно, но со вкусом, не свойственным нашим крестьянкам, в добротное платье из тонкого льна, украшенного шёлковой вышивкой. На голове женщина носила простой чепец, из которого выбивались пряди светлых волос.

Манеры её, как я заметила, тоже были мягкими и учтивыми, не чета грубым деревенским бабам. Лицо овальной формы, с большими серыми глазами, с аккуратным носом. Губы казались тонкими, а кожа светлой и чистой. Судя по тому, что на шее у неё висела пара ладанок, а на поясе – резные костяные чётки, она была и набожной.

Старые знакомые продолжили беседу.

- Ох, Джонни, долгая-то история. Как покойный отец нынешнего барона мою барышню замуж выдал, да увёз её молодой супруг за море, так и не ко двору пришлась я в господском замке, - с выражением грусти начала женщина свой рассказ. - Батюшка мой, коли помнишь, в ту пору управляющим у старого барона служил. Вот и велел тот отцу: отдай, дескать, свою дочку замуж поскорее, нечего ей среди господ отираться без дела. И сосватал меня батюшка за человека из чужих краёв. Позарился на его ремесло да состояние. Жених мой, сказывали батюшке, знаменитым мастером сапожных дел в городе прослыл и мошну тугую нажил. А тебя тогда, как на грех, в деревне не было, старый Бриггс отправил на учёбу к городским мастерам. И некому было меня от нежеланного жениха спасти… Обвенчали нас, моей воли не спросив. Прожили мы лет пяток с ним в здешнем городе, да только слёз-то я в замужестве больше пролила, нежели волос в моей косе было. Мастер-то он и вправду был отменный, да с год, как прошло после свадьбы, зачудил. То и дело пропадал в тавернах с городскими пьянчугами. В дом гроша щербатого не приносил– всё в кабаках прогуливал. Ну вот как-то под Рождество упился брагою, да по дороге домой и замёрз в сугробе. Прибрал его Господь к себе без покаяния, как последнего бродягу. Хотя, если поглядеть, может, оно и к лучшему так сложилось. Деток-то нам с ним Бог не дал, вот уж который год теперь вдовствую. Домишко после него остался, а вот капитала на чёрный день не нажили. Хвала Господу, взял меня к себе в экономки здешний судья, уж который год ему служу. Хозяйство веду, да запасы учитываю, да за прислугой присматриваю. Вот и живу одна я на свете белом, как перст. Бывает, вспомню о тебе, Джонни, да всплакну малость. Видно, не судьба нам было с тобой в этом мире рука об руку идти. Ты-то теперича поведай о себе. Как увела судьба из прихода нашего, так и весточки о тебе не слыхала. Это кто ж с тобой рядом будет, дочка иль супруга молодая?