Едва я мысленно произнесла свое имя, как услышала, что кто-то произносит его на улице, во дворе. Выходить или нет? Мало ли кого я встречу... А с другой стороны, сидя в каморке, многого не разузнаешь. Потому решила рискнуть.

Толкаю скрипучую входную дверь и крадучись выхожу во двор.

В самом дворе никого нет, кроме кудахчущих кур и чавкающего поросёнка. Голоса, которые я услышала, раздаются из-за высокого неокрашенного забора, ограждающего наш двор. Ну, это и хорошо, можно подслушать, не выдавая своего присутствия. Прислоняюсь к доскам ограды и вдруг замечаю довольно широкую щель. Как же мне повезло – смогу не только слушать, но и смотреть!

Прильнув к отверстию, увидела такую картину: неподалеку от нашего забора, на песчаной дорожке стояли две женщины средних лет, которые громко болтали, временами бросая взгляды в сторону нашего дома.

Судя по всему, сплетничали они уже довольно давно и о чем-то интересном - слишком много жестов и эмоций. Это типичные крестьянки, очень схожие друг с другом. Обе ширококостные, сбитые, румяные. И одежда у обеих одинакового кроя: длиннополые платья из толстой ткани, невзрачные, выцветшие передники, пестрые чепцы на головах, на ногах несуразного вида деревянные башмаки. У одной из селянок в руках большая корзина, накрытая грязным холстом, а другая держала на веревке живую беленькую козочку, которая всё норовила вырваться и сильно мешала беседе. Тут я опять услышала своё имя.

- Ну, вот так всё и было, кумушка Агнесса, - продолжила разговор женщина, которая на вид казалась постарше. – Бедная Лира! Хорошая же девка, уж за что её так Господь наказал? Видала я нынче поутру старую Мэгги, говорит, больная наша так, мол, и не очнулась. Неужто у старого Лидса опять похороны в доме будут? Жену эвон когда еще на тот свет проводил, да сколько ребятишек у него во младенчестве померло, одна вот Лира и выжила. И за что ему такое наказание? Кузнец он знатный, на всю округу славен мастерством. Да и сам он мужик степенный, трезвый. Смолоду завидным женихом был. Эх, сколько же девок тогда за ним бегало, хотя он в те годы еще только подмастерьем у покойного Биггса трудился. Грешным делом и я на Джона-то заглядывалась – парнишка толковый, работящий, из доброй семьи, и красавцем каким был в ту пору… А сейчас вот, поди ж ты, опять ему испытание свыше. И ума не приложу, что за напасть такая на кузнеца-то нашего?

- А то и скажу вам, кума Бертина, что все это по грехам его, - напыщенно произнесла собеседница. - Неужто вы не знаете, что кузнецы - все сплошь колдуны? Все равно, что в огне адовом, целый день жарятся в своих кузнях, сами чёрные, не краше дьявола. А, думаете, кто им меха-то раздувает? Черти, не иначе. А нечистая сила, она ведь, кумушка, до поры до времени помогает, а уж потом и спросит с треклятого колдуна втройне. Этот Джон, он и в церкви-то редкий гость, говорят, даже преподобный отец Стефан очень на него сердит за что-то. А известно, за то самое! За ворожбу! Глаз, говорят, у кузнеца дурной, уж не он ли на нашу округу прошлогодний неурожай накликал?

- Да что же вы такое говорите, кума Агнесса! - принялась негодующе возражать крестьянка с козочкой. - Это Джон Лидс-то колдун? И как у вас только язык повернется! Настоящий он христианин, праведный: и на храм сколько жертвовал в хорошие времена, и рыцарей-то скольких для походов на Святую землю оружием снарядил без всякой мзды! А что отец Стефан на него зол – так то совсем другие, старые счёты меж ними…

- Нет, колдун, колдун ваш старый Лидс! – переходя на визг, продолжила перебранку вторая баба. – Да и дочка-то его тоже ведьма! Видно, водяные черти хотели ее у моста-то под воду унести, да не вышло. А как не ведьма? Сами посудите, семнадцать лет девке, а ни одного жениха отродясь не было. Я в эту пору уж двоих ребят принесла. С нечистым, видать, блудит, помилуй нас Пресвятая Дева! Как посмотрит на тебя своими глазищами, так прямо оторопь берет. Не то человек, не то какой-то дух лесной. Видно, и мать ее покойная с лукавым блудила, что младенцы-то все ее помирали, как щенята, некрещёные! А эту вашу Мэгги-то давно сжечь на костре пора! Сама колдунья, ворожит да зелья бесовские варит, так, небось, и девку кузнеца своему ремеслу учит. Не зря к ней таскалась да выхаживала!

- Тьфу на вас, кума! – крестьянка, что на вид постарше, гневно отвернулась от бабы с корзиной. – Нет бы пойти, за здравие болящей свечку поставить, вы же невинную девушку почём зря поносите! Да и отца ее туда приплели! Сама-то вы старая ведьма, вот что я скажу! Чтобы вам пусто было!

Обруганная кумушка хотела что-то возразить, но уже не успела – собеседница развернулась и спешно зашагала прочь, волоча за собой упирающуюся бодливую козочку и ворча себе под нос.

Наблюдать мне больше не за кем, я вернулась в дом, стараясь переварить услышанное. Как неожиданно, но как же кстати я только что прослушала краткий курс истории своей семьи от двух деревенских сплетниц. Повезло, что и фамилию свою теперь знаю. На провал в памяти вечно ссылаться тоже не получится. Ну, хоть какой-то ориентир из прошлого для выживания в будущем…

От размышлений меня отвлекли звуки во дворе. Скрипнуло крыльцо, и послышались чьи-то нетвердые шаги. Нет, это не мой отец, точно. Он не мог вернуться так быстро, да и скрипа телеги не было слышно. Так кого же ко мне несёт? Кто-то неведомый толкнул входную дверь и вошел в сени - я расслышала негромкое покашливание. Дверь в горницу приоткрылась...

Кого же я увижу сейчас, и что сулит мне новая встреча в этом пока пугающем меня мире?

Не успела я толком собраться с мыслями, чтобы определиться, как встретить незваного гостя, как кот - близнец Барсика (надо бы узнать его имя), почуяв человека за порогом, громко радостно замяукал и стрелой кинулся к дверям встречать нежданного гостя. Это меня немного успокоило: значит, человек не чужой, прежде не раз бывавший в доме.

Дверь отворилась, и на пороге я увидела старую-престарую женщину. Древняя и ветхая, будто сошла с какой-то сказочной иллюстрации о столетних колдуньях. Не успела незнакомка и слова сказать, а я уже догадалась: это та самая знахарка Мэггги, о которой говорил кузнец и упоминали те болтливые соседки. Отец ведь, уезжая, предупредил, что она меня навестит, а я об этом благополучно позабыла.

Я облегченно перевела дух. Повезло, что это она явилась, а не кто-то из односельчан, хоть примерно могу сообразить, как себя вести с ней.

- Лира, хвала небесам, ты очнулась! – старушка во весь рот улыбнулась и я, по профессиональной привычке, сразу отметила полное отсутствие зубов в ее ротовой полости. Котяра радостно терся об ноги лекарки. Та не поленилась, чуть кряхтя наклонилась и погладила его.

- А, Тибо, плутишка серый, соскучился, никак? – кот довольно замурчал, по-своему приветствуя пришедшую.

Я уставилась на Мэгги, которая так самоотверженно выхаживала мое новое, почти бездыханное после травмы тело.

Всё в её облике говорило о крайне преклонных годах. Причудливая паутина морщин бороздила дряблое, с загрубевшей кожей лицо. Старушка была седой, как лунь – неряшливые космы выбивались из-под выцветшего платка. И даже накинутая на плечи толстая шерстяная шаль не скрывала горб, которым то ли к старости, то ли с рождения наградила ее природа. Скрюченные артритом пальцы с нестриженными, обломанными ногтями, держащие вместительную корзину из прутьев, слегка подрагивали. Глаза пришедшей были затуманены мутной поволокой и немного слезились. Одним словом, старушка доживала свой нелёгкий век. И одета она была жутко бедно, такое в моём мире не на каждой помойке встретишь.

Знахарка воскресила в моей памяти кадры из сказочных фильмов детства, в которых часто появлялась Баба-Яга в исполнении разных актеров. А ещё сразу же возникла ассоциация с рассказом «Старуха Изергиль», иллюстрация в книге как будто была написана с этой средневековой травницы. Неудивительно, что в деревне её считают ведьмой. Как ей удалось дожить до стольких лет во времена мракобесия и не попасть на костер – просто загадка.