Мы вытащили корзину с захваченной из дома провизией и расстелили пледы на траве. Шон, казалось, был чем-то обеспокоен. В глазах его читалась лёгкая грусть, и он долго не решался прервать затянувшееся молчание. Наконец, глядя мне прямо в глаза своим небесно-голубым взором, он произнёс:

- Лира, послушай меня. Я давно хотел тебе сказать, но никак не решался…

- Я люблю тебя…

Не стану кривить душой: слова Шона не стали для меня откровением. Женская интуиция подсказывала, что молодой лекарь заглядывается на меня с не совсем дружескими чувствами. В моём сердце его образ тоже вызывал особую теплоту, такую, какую ранее не испытывала ни к кому другому. Тем не менее столь скорого и откровенного признания от него я не ожидала.

- Шон...- опустив глаза, еле сдержала улыбку. - Ты и впрямь думаешь, что это любовь?

- Любовь ли это, иль наваждение, но ты, Лира, не выходишь из моих мыслей, - юноша бережно взял мою ладонь и прижал к своей груди. - С того самого дня, как я впервые увидел тебя у ложа больного графа. И скажу прямо - ты поразила меня не только своей женской красотой. Приверженность миссии целителя, безграничные знания, ум - для меня эти дары гораздо ценнее красоты. Век девы короток - лет пять цветёт она подобно распустившемуся бутону, а после лепестки начинают увядать. Твои же таланты останутся с тобой до последних дней. И, признаюсь, мне очень повезло, ведь встретить светило медицины в юбке я даже и не чаял. Ответь же, Лира, по душе ли тебе моё откровение?

- За откровенность отплачу тем же, милый друг, - ответила я, прямо глядя в его глаза. - Ты тоже приятен моей душе. Не стану лгать, я не умирала от безумных чувств к тебе. Возможно, не дано мне любить обычной в понимании людей любовью. Но, если бы мне было суждено выбирать человека сердца, другого я бы не просила у небес. В этом мире ещё никто не был так близок мне по духу, как ты.

И дело, наверное, не только в том, что у нас общее призвание. Меня восхищают твой разум и жажда познания. Кроме того, я поняла, что ты из тех людей, что никогда не предают. А это дорогого стоит. Не знаю, можно ли назвать мои чувства к тебе настоящей любовью, но ты дорог мне гораздо более, чем просто друг.

Я лукаво улыбнулась.

- И ещё... Вы очень красивы, сударь, да будет вам известно. Редкая дама устоит пред таким небесным взором...

Шон заметно смутился и даже слегка покраснел. Но тут же с чувством продолжил свои изъяснения.

- Слова эти - не пустые плоды воздыханий влюблённого. Лира, раз уж ты ответила на мои чувства, тянуть далее я не намерен. Спрошу тебя: согласна ли ты стать мне женой пред Богом и людьми? Я не богат и не знатен и не могу кинуть к твоим ногам все сокровища мира. Но обещаю быть самым преданным мужем, соратником и помощником на твоём пути. Что скажешь на это?

Я не стала затягивать паузу, чтобы не дать повода сомневаться в моих чувствах к человеку, предложившему самое дорогое - своё сердце.

- Конечно, я скажу "да", милый Шон! Было бы величайшей глупостью отвергать своё счастье! Я, со своей стороны, тоже обещаю стать достойной спутницей: подругой, помощницей и возлюбленной.

- Тогда позволь... - тихо выдохнул мой кавалер, нежно притянул меня к себе за талию и прильнул к губам в чувственном поцелуе.

Это было первое соприкосновение с мужчиной в новом мире. От волнения голова закружилась, сердце бешено застучало. Первый поцелуй… Губы Шона оказались на удивление сладкими для мужских.

Словно не целовалась, а вкушала какой-то медовый напиток с неуловимым, непривычным привкусом. Прохладный шёлк его губ сводил с ума, я чувствовала биение каждой их клеточки. Наш поцелуй был долгим, трепетным и, скорее нежным, чем страстным. Вот как, оказывается, целуются в средневековье...

С трудом оторвавшись от губ друг друга, мы, не сговариваясь, обнялись. Я положила голову на грудь юноши, а он нежно погладил мои растрепавшиеся на ветру волосы. Несколько минут мы молча провели в объятиях, после чего Шон посмотрел мне в глаза и немного неуверенно произнёс:

- Лира, милая... Знаешь, этой ночью я готовился к признанию. И впервые в жизни в душе родились стихи. В твою честь, в честь дамы сердца. Конечно, я на Орфей и не Вергилий, и поэтический дар - не удел медика. Но, если ты позволишь, я прочту тебе это первое творение, продиктованное не разумом, а сердцем.

- Боже, милый... - я почувствовала, как зарделась. - Конечно, прочти! Поэт ли ты иль нет, но для меня твои строки - бесценный подарок!

Шон застенчиво улыбнулся, достал из кармана сложенный вчетверо лист и, развернув его, прочёл без лишних эмоций и патетики:

"Дева явилась, как луч, на пути этом бренном. Даром ли неба, иль, может, посланницей тьмы. Только нарушен покой мой душевный отныне. Чар её сила в безумие ввергла навеки. Нет в ней красот, что мифическим нимфам пристало, Нет драгоценных камней и уборов на деве желанной. Только в сравнении с ней благородные дамы Кажутся битым стеклом рядом с редким, бесценным алмазом. Нет, не красою своею меня эта дева пленила. Нет ей подобных созданий средь рода людского. Если суккуб она даже, что послан из ада, Видит Господь, я отправлюсь за нею и в тень преисподней..."

Выслушав эти строки, я нежно погладила жениха по щеке.

- Мне очень понравилось, милый. Хотя, признаться, твоё творение несколько странно для любовного сонета. Но это прекрасный поэтический опыт! Благодарю тебя. В моей жизни это второй случай, когда мне посвящают стихотворение.

- Вот как? А когда же был первый? - спросил доктор с неподдельным изумлением, и в голосе его я женским чутьём угадала нотки ревности.

- Милый друг, не подумай дурного, - поспешила успокоить его. - В моём сердце никого не было до тебя. Просто не так давно на пути мне встретился человек, который признался в чувствах. Но я не приняла этого всерьёз. Видишь ли, он служитель искусства, которому для вдохновения нужна дама сердца, достойная баллад. Мне кажется, у него это была лёгкая влюблённость творца в свой придуманный идеал. Я не ответила ему взаимностью. И не жалею. Наверное, в награду небеса послали мне тебя...

Любимый вновь молча притянул меня к себе, и мы намеревались повторить поцелуй. Как вдруг из-за кустов раздался чей-то грубый хохот. Я в испуге обернулась.

К нам приближались двое незнакомцев устрашающего вида. Подойдя, один из них загоготал:

- Э, да тут пирушка, Арчи! Влюблённая парочка амурничает, глянь-ка! Наверняка, тут есть чем поживиться!

Сказавший это был высоким и мускулистым мужчиной лет сорока с длинными тёмными волосами и густой бородой. На нём был грязный плащ, под которым виднелась низкопробная кольчуга, и железный шлем на голове. В руках он держал большой кинжал.

Его спутник стал подхихикивать товарищу. Это был худощавый и ловкий молодой человек с короткими рыжими волосами и хитрым взглядом. Он был одет в кожаную куртку и штаны, а на поясе у него висел кривой нож. Весь вид незваных гостей выдавал их грубость и агрессию.

Я догадалась, что это разбойники из той самой шайки, которую уже не первый месяц разыскивают королевские стражники.

Шон сразу же оградил меня своим телом, защищая, и бесстрашно заявил:

- Кто бы вы ни были, ступайте прочь! Я личный помощник графа де Богуна, и ежели предам вас в руки его воинов, вам несдобровать!

Старший из грабителей расхохотался.

- Ты глянь, какой храбрый господинчик выискался! У самого ещё молоко не обсохло на губах, а туда же, грозится! Ой, напугал! Да я только щёлкну - от тебя мокрого места не останется. А ну, живо гони кошелёк! Да и дамочка твоя пусть все побрякушки с себя снимет, а не то зарежем, как свиней!

Он угрожающе направил кинжал в сторону Шона.

Мой возлюбленный не стал пререкаться с бандитом. Он резко вынул из ножен свой поясной короткий меч, который всегда брал в дорогу, и кинулся на грабителя. Клинки противников с лязгом ударились друг о друга. Завязалась битва.