Она могла бы опоясать всю нашу деревню, проглотить наш дом не пережёвывая, а каждого жителя уместить в желудке.

Огромное, чёрное туловище, белые глаза. Она медленно ползла вдалеке и совершенно не обращала внимание на происходящее, а затем внезапно повернула голову прямо на меня. Раздвоенный язык медленно вылезает из пасти, качается и прячется обратно.

Змея поднимается вверх и становится в атакующую позу. Её голова – где-то на уровне десяти метров.

– Арншариз атакует! – кричит кто-то сбоку. – Все вниз!

Прыгаю на песок с трёхметровой высоты, в щиколотках отдаётся болью и следом за мной что-то трещит. Осколки дерева бьют по спине.

Оглядываюсь и вижу разрушенную дозорную башню, в частоколе брешь. Теперь ничто не защищает нашу деревню от монстров снаружи.

Один из скорпионов вальяжно подходит к нам по валяющимся доскам. Отец стреляет в него из лука, но тот исчезает и мгновенно появляется в двух метрах сбоку. Отец стреляет снова, но тот мгновенно перемещается ещё дальше.

Он не прыгает, не перебегает с места на место. Этот глупый, безмозглый скорпион каким-то образом телепортируется с места на место, чтобы избежать стрелы!

В очередной раз отец натягивает тетиву, стреляет и... скорпион перемещается ему за спину. Я вижу, как огромное жало ударяет отца в спину и тот летит прочь, отброшенный.

– Гарн, бежим, – кричит Буг.

Мы с братьями бежим вглубь деревни, пока взрослые лучники стреляют сквозь образованную в ограждении дыру, пытаясь не пустить скорпионов. Те мерцают и прыгают с место на место как шарики от пинг-понга. Трудно попасть в цель, которая постоянно исчезает и появляется в другом месте.

Я, Буг, Вардис и ещё сотня других детей разных возрастов прячемся в середине деревни. Сгрудились толпой вокруг колодца и ждём, пока всё закончится.

Постепенно песчаная буря утихает, песок опадает, снимаю надоевшую повязку с лица.

– Пойдём, – говорю братьям. – Проверим, как остальные.

У бреши в частоколе лежат несколько человеческих тел и десяток скорпионов, утыканных стрелами.

– У нас сегодня щедрый улов, – говорит одноногий мужчина. – Запасём мяса на много месяцев.

Подхожу к отцу и заглядываю в его надувшееся лицо. Тот вертит глазами и смотрит на меня, не в силах пошевелиться.

– Яд скорпионов не убивает? – спрашиваю.

– Нет, – говорит Буг из-за спины.

– Только парализует, – подтверждает Вардис.

Втроём мы тащим отца домой и кладём на кровать. Сестра плачет, мама озабоченно ходит вокруг мужа.

– Скоро должен поправиться, – говорит Буг. – Меня уже четыре раза жалили и ничего.

– А меня два, – говорит Вардис. – Повторять не хочется.

– Что это вообще было? – спрашиваю. – Почему эти скорпионы такие гигантские и почему они перемещаются вместе с бурей?

– Они все такими вырастают, – говорит Буг. – Другой вопрос, кто из наших посмотрел на Арншариза?

– На змею? – спрашиваю.

– Ага. Змей никогда не нападает, если на него не смотреть. Похоже, кто-то из наших случайно на него взглянул.

Кажется, я по незнанию натравил огромного монстра на жителей деревни. По моей вине разрушен дозорный пост, рухнул частокол. И по моей вине ужалили нескольких человек. Хорошо хоть без жертв.

– Как они уворачиваются от стрел? – спрашиваю.

– Да уж, знатно тебя приложило, – говорит Вардис. – Скорпионы всегда это умели: они каким-то образом исчезают и появляются. Обладают какой-то странной силой. Арншариз и вовсе стрелы отталкивает. Попытайся в него выстрелить – стрела изменит траекторию и уйдёт в бок. Хоть сотню стрел выпусти – ни одна не попадёт.

– Говорят, некоторые люди из деревень за хребтом обладают такой силой, – вмешивается Буг.

– Слухи. Никто точно не знает.

– Зато я точно знаю кое-что другое, – заявляет Буг. -Сегодня мы подстрелили кучу скорпионов и наедимся до отвала.

Как я понял, основной источник мяса в Дарграге – не марли. Их используют для молока. Основная еда как раз идёт от скорпионов.

Всё вокруг радуются славному пиршеству, а я сижу и не могу прийти в себя. Если в этом мире гигантские змеи и скорпионы... кого ещё можно встретить? Стаю гигантских ос, размером с собаку? Термитов размером с пони? Стоит заранее узнать, где такие обитают.

На следующее утро я просыпаюсь рано и сразу иду в загон за марли, чтобы вести её на выпас. Выхожу на улицу, из соседнего дома появляется Грисель. Киваю ей, она кивает в ответ.

До чего милая девочка у меня соседка.

Подхожу к ней, мы идём к южным вратам и постепенно подбираем других девочек-пастухов. Стоит нам выйти за пределы деревни, как Грисель берёт меня за руку.

– Чего ты? – спрашиваю.

– А что? – отвечает.

– Зачем ты меня за руку берёшь?

– Потому что мы – парень и девушка. У нас отношения.

Ужас, какой ужас.

Мгновенно отстраняюсь от неё. На этот раз её черёд удивляться. Остальные девочки смотрят на нас разинув рты. Похоже, на их глазах только что состоялась подростковая трагедия.

– Ты что, таким образом решил со мной порвать?

Парень и девушка? Ну нет. Это была бы очень милая юношеская любовь, будь на моём месте тринадцатилетний подросток, а не старик возрастом в шестьдесят два. Приходи, когда тебе будет тридцать, а ещё лучше – за тридцать пять. Меня интересуют только взрослые, умные, зрелые женщины.

– Понимаешь ли... – говорю.

Пытаюсь понять, каким наилучшим способом можно выйти из этой ситуации.

– Я решил, что мы слишком молоды, чтобы называться парень и девушка.

– Чего?!

– Я бы подождал несколько лет, прежде чем начать встречаться. Давай, когда нам будет лет по двадцать?

– Ты с ума сошёл? – спрашивает Грисель и бьёт меня кулаком в плечо.

Больно, между прочим.

– Мы с тобой уже три года встречаемся, а ты решил расстаться со мной таким способом.

– Три года? – спрашиваю.

Пытаюсь посчитать в уме. Тринадцать минут три это сколько?

– Мы написали наши имена на дереве, – говорит. – Это для тебя ничего не значит?

Блин, во что я влип? У самого была детская любовь. Мы тоже встречались с девочкой, признавались друг другу в любви, но ни разу даже не поцеловались. Мы были очень стеснительные.

– Значит, – говорю. – Но всему приходит конец, понимаешь?

Снова бьёт меня в плечо. Я тяну свою марли быстрее, чтобы вырваться вперёд. Грисель не отстаёт и продолжает меня колотить.

Хотелось бы сказать, что её удары совсем не доставляют боли, но это же деревенская девочка, она почти не уступает мальчикам по силе и уверенности в себе.

Преследует меня и продолжает бить всё сильнее.

– Грисель, – говорю. – Ты очень классная, но если тебя устроит...

– Не устроит, – говорит. – В двадцать лет я уже буду с другим!

– Вот и счастья тебе!

Пришлось бросить марли и бежать вперёд, поскольку удары Грисель стали совсем свирепыми.

Судя по лицам других девочек, про наше расставание узнает весь Дарграг. Когда ты молод, подобные страсти кажутся жизненно важными.

А я смотрю на это с высоты своего возраста и лишь усмехаюсь. Сейчас это для неё конец света, но однажды она забудет про наше расставание.

Если ты что-то забыл, значит это имело не настолько важное значение, как ты полагал.

Сидим с девочками, смотрим как пасутся марли. Грисель, разгневанная, демонстративно сидит в отдалении и сверлит меня взглядом.

– Девчата, – говорю. – Кто-нибудь знает, что находится в пустыне?

– Ничего там нет, – отвечает Йонетт. – Песок и ничего больше.

– А вот и нет, – возражает Элияр. – Там большая чёрная крепость.

– Да нет там ничего, это ты сама придумала.

Девочки начинают спорить, есть ли что-нибудь в пустыне и по их ответам я понимаю, что никто из деревенских далеко в пески не уходил, поэтому никто не знает.

– А за хребтом? – спрашиваю.

– Фаргар, – мгновенно отвечает Йонетт.