Толпа отвечает мне той же энергией. Две сотни человек в едином порыве – убивать. Убивать так много, чтобы кровь залила долину за хребтом.

– Мы сила! – кричу. – И мы идём на войну!

Тренировки отменены, возвращаемся с близнецами домой. У нас есть ночь, чтобы собрать припасы, а наутро выступаем. Чувствую себя очень странно – ещё вчера вечером в Дарграге было спокойно, жители радовались жизни и наслаждались спокойствием, а сегодня всё изменилось. Прошли всего сутки, а мы собираемся в грандиозный поход, который принесёт сотни убитых людей.

Раньше я даже не подозревал, что всё может измениться так быстро.

– Наконец-то, – говорит Буг. – Ух, наконец-то.

Брата настолько распирает нетерпение, что он готов прямо сейчас броситься за хребет и не тратить время впустую. Чем быстрее мы окажемся у Фаргара – тем быстрее станем убивать фаргаровцев. Вот его логика.

– Как убедим родителей отпустить нас? – спрашивает Вардис. – Холган попытается нас остановить. Илея тоже.

– Каждого из нас попытаются отговорить родственники, – отвечаю. – Сейчас вся наша армия разойдётся по домам и столкнётся с психологической атакой. Нас будут убеждать, что идти в поход – самоубийство, лучше остаться дома, заняться ежедневными делами. Что угодно, лишь бы не рисковать собой.

– И что ты предлагаешь с этим делать?

– Ничего, – говорю. – Продолжаем собираться.

– Наутро наша армия может поредеть.

– И поредеет, но надеюсь, не сильно.

Приближаемся к деревне дружной толпой. Двести человек, воодушевлённые на свершения.

– Вы чего не на тренировках? – спрашивает Азакатт. Он сегодня стоит в дозоре за частоколом.

– Тренировок больше не будет! – с энтузиазмом отвечает Буг. – Мы идём убивать!

Идём по Дарграгу. На нас больше не хмурые лица, как несколько часов назад, а решительные и уверенные. Ловлю заинтересованные взгляды окружающих. Старики смотрят на нас и не понимают, что изменилось. В этот день должно скорбить, а не маршировать с высоко поднятой головой.

В доме никого нет.

Собираем еду в мешки, проверяем оружие, пересчитываем болты. Как понять, какие вещи взять с собой в сражение? Никогда прежде не участвовал в больших битвах и даже не подозреваю, что может пригодиться. На всякий случай упаковываем тряпки для перевязки ран, верёвки.

Вскоре на пороге появляется Холган, хмурый и задумчивый. Останавливается в дверях, скрещивает руки на груди и очень недовольно на нас смотрит.

– Парни, – говорит. – Я знаю, что вы задумали.

– Мы задумали идти в Фаргар и захватить его, – говорю. – И это не настолько глупая идея, как кажется на первый взгляд.

– Папа, мы поступаем так, как должны были поступить жители нашей деревни уже очень давно, – говорит Вардис.

– Есть ли какой-то способ вас переубедить?

– Нет, – заявляет Буг. – Завтра мы уходим и нет такой силы, что нам помешает.

– Ладно, – говорит Холган. – Я только что играл играл в чатурангу с мужиками и знаете что, никто из них не посчитал это дурацкой идеей. Похоже, многие в этой деревне верят в нашу победу, а слова Саргота – всего лишь слова старика. И я иду с вами.

В удивлении замираю. Неужели человек, этой ночью уговаривавший нас спуститься в подвал, разрешает отправиться в опасный поход. Никто не знает, сколько человек выставит Фаргар – возможно, в два раза больше, чем нас.

– Серьёзно? – спрашиваю. – Ты не против.

– Нет, я против, – говорит. – Но иногда приходится делать вещи, которые совсем не хочешь делать. Так что меня вам убеждать не надо, но вот Илея... Заранее готовьтесь к скандалу.

Продолжаем собираться, Буг несёт охапку бурдюков к колодцу. Наверняка, там сейчас огромная очередь – воды нужно набрать на двести человек. Ходим по дому, осматриваем всё внутри, думаем, что взять с собой, но не перегрузить спину. Похоже, в этой ситуации всё учесть невозможно – всегда чего-то не хватит.

Вечером возвращается Илея. Взвинченная, нервная и готовая устроить истерику. Пока она гуляла по деревне и кто-то ей рассказал, что я – инициатор всей этой вакханалии.

– Гарн! – кричит.

Тянет Цилию за руку.

– Гарн! – повторяет Илея. – Что ты опять учудил?

Вот это сейчас происходит по всей деревне – половина Дарграга хочет крови, половина боится крови.

Холган выходит вперёд, чтобы прикрыть меня грудью и сдержать натиск жены, однако Илея аккуратно обходит его и становится точно напротив меня. Мне семнадцать, но я уже выше её. Она очень злобно смотрит на меня снизу вверх.

– В деревне говорят, что ты ведёшь остальных за хребет.

– Так и есть, – говорю.

– Ты с ума сошёл? Тебя же там убьют. Фаргар всю жизнь воюет, а ты всего лишь ребёнок, который решил поиграть во взрослого.

«Никакой я не ребёнок. Я в два раза тебя старше».

– Послушай. Мы идём убивать фаргаровцев, но это не основная цель. Мы просто хотим спокойной жизни.

– Никакой жизни не будет, если вы там погибнете!

– Никто не собирается погибать.

Чистейшее враньё. Невозможно выступить войском из двухсот человек и никого не потерять. Можно лишь свести потери к минимуму, но кто-то обязательно расстанется с жизнью.

– Когда мы вернёмся из похода, в деревушке станет гораздо спокойнее, – говорю. – Мы почти обязаны отправиться в путь.

– И что мне делать, если вы все трое – погибнете?

Что ответить на этот вопрос? Не существует правильных слов, чтобы утешить человека в подобной ситуации. Можно клясться, обещать вернуться, заверять, что всё будет хорошо. Но оба понимают, что это пустые слова. Судьба от тебя не зависит и всё произойдёт по воле случая.

– Пойдём, поговорим, – вмешивается Холган.

Муж и жену уходят из дома, чтобы прогуляться, а я стою с Вардисом на ступеньках у входа.

– Как думаешь, насколько это опасно? – спрашивает брат.

– Опасно, но не настолько, чтобы отказаться от похода.

Возвращается Буг, приплясывая, напевая что-то под нос. Вот, кого совсем не беспокоит грядущее сражение. Похоже, таким и должен быть настоящий воин – его не надо уговаривать.

Наутро я, Буг, Вардис и Холган встаём с рассветом, собираем вещи и отправляемся к месту встречи. Илея стоит на пороге дома и тихо пускает слёзы. Цилия бежит нас провожать.

Пытаюсь отогнать мысль, что могу не вернуться домой.

За частоколом уже ждут Аделари с Торнатом, у обоих луки и копья. Похоже, девушке не пришлось уговаривать отца на вылазку – оба в превосходном настроении.

– Привет, – говорю. – Рад, что вы пришли.

Следом появляются Чемпин с Брасом, старший становится рядом с Холганом, младший подходит к нам.

– Что-как? – спрашивает.

– Никак, – отвечаю.

Постепенно из деревни выходят всё новые и новые жители. На удивление, многие сдержали психологическую атаку родственников и вышли в путь, снаряжённые припасами. Причём не только моё поколение, которым я произносил речь на стадионе, но даже взрослые, включая стариков.

Какие-то родители убедили сыновей и дочерей отказаться от похода, а другие наоборот – убедили родителей. Наша армия у Дарграга растёт с каждой минутой. Тут все возраста: от шестнадцати до семидесяти.

– Наконец-то в этой чёртовой деревне нашёлся хоть один мужчина, – заявляет Ингарет. – Хоть один человек не стал целовать жопу светловолосым ублюдкам.

Ингарету – семьдесят один год. Стоит в центре толпы и почти светится от счастья. Похоже, сегодня – самый счастливый день в его жизни.

– Ты чего здесь забыл? – спрашивает Чемпин.

– Как чего? Я собираюсь сразиться за нашу деревню.

– Тебя же проткнут копьём в первом столкновении.

– Значит, я умру сражаясь. И это, чёрт побери, будет славная смерть. Лучше захлебнуться в собственной крови, чем лежать на кровати и срать под себя.

Чем больше человек выходит, тем увереннее я себя чувствую. Вчера на поле было две сотни решительно настроенных воинов, а сегодня сто пятьдесят и продолжают прибывать. Но самое удивительное, в стёганом доспехе и с копьём в руках выходит Саргот. Староста ведёт себя величественно, словно это он самолично собирал всю эту армию.