— Когда-нибудь ты точно разобьёшься, как маленький хрустальный солдатик, разлетишься на мелкие осколки и будешь сам виноват, Кад!
— Прости, тётя Кло! Я очень спешил… — он уткнулся в её пышный бюст, сокрывшись там почти полностью, лишь несчастные раскосые глазки остались наведу.
— Да что я буду с тобой делать, уличный ты наш ребёнок? — Клотильда вспрыснула бы руками, если бы руки не держали Када, а раз уж они всё же сжимали его, то прижали посильнее, заключая в душные медвежьи объятья. Он едва вырвался из них и махнув на прощанье рукой побежал дальше, из-за звона каблучков, не слыша пожеланий уставшей за ночь мамаши Кло:
— Трудись как следует, Кад, и бойся чужих стражников…
Кади не знал, но многие плакали в тот день, когда он потерял руку. Многим с улицы неказистый мальчишка сильно приглянулся, и эти благодетели страдали в тот проклятый день, разрываясь душой из-за суки судьбы, так жестоко поступившей с их общим ребёнком.
А Кади бежал дальше, всё ближе приближаясь к портовому рынку. Солнце поднималось всё выше и скоро должен был начаться пятничный рыночный день, где аккуратному резчику вроде него суждено было срезать не мало кошельков!
Когда он вышел на площадь, позади которой виднелись в тумане паруса кораблей, и веяло солью и специями, потом матросов и вонью немытых тел рабов, то Кади в очередной раз поразился как много людей живёт на свете. Вся эта людская масса шумела, двигалась, торговала, продавалась, и раздражала взгляд всё подмечающего Кади. Он не любил работать в порту, и очень ждал следующего дня, именно по той причине, что завтра они будут работать в квартале огней, что на площади ремесленников, где торги субботним днём проходят спокойнее и по-деловому, потому что вояки не любят спешить, и даже дворяне, приходящие на площадь ремесленников, выбирают оружие, броню, и украшения тщательно, не спеша, и не крича на торговца, желая как можно сильнее сбросить цену. Завтра Брука переведут на пост в ремесленный квартал, и завтра Кади займётся делом в относительной тишине и без напряга, а сегодня…
Кади оглядел окрестности, обнаружил в стороне Брука с ещё одним стражником. Они стояли в тени, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и о чём-то говорили, однако Брук смотрел в сторону Кади, и конечно же увидел его. Подмигнул. Кади в ответ улыбнулся. Отец был на месте, и в хорошем расположении, значит можно спокойно работать и в ближайшее время другие стражники ему не помешают, а если даже и помешают, то Брук прикроет.
Кади влип в толпу, втянулся в неё тараканом. Это каждый раз было волнительно и страшно, потому что живая толпа не ведает логики, и подчиняется лишь своим законам, она в любой момент может наброситься и растоптать до смерти, или какой-нибудь ушлый церковник заметит желанную дичь и утащит в подворотню… их Кади опасался особенно, очень много бездомных и просто бродячих детей утащили эти твари. Однако сейчас в толпе церковников вроде как не наблюдалось. И Кади пристроился за спину здоровенного темнокожего бугая, вся спина которого была в шрамах. На шее его висел медный ошейник раба, ноги закованы в цепи. На плечах бугай тащит два здоровенных тюка ткани, один тюк тёмно-синего, другой бардового-красного цвета. Королевский цвета! За один такой тюк можно купить… табун лошадей! Золотую шпагу! А семья Кади на эти деньги может жить несколько недель! Да только… бугай не зря выбран на роль носильщика. В эту холодную погоду, как никак середина зимы, и бывает, что с моря дует очень прохладный ветер, а этот огромный человек неспешно проминает себе дорогу в толпе почти полностью обнажённый, лишь тряпка исподнего закрывает его мускулистый зад и то, что свисает ниже... А его спина, пусть и покрыта шрамами, но бугрится крепкими внушительными мышцами.
Кади следовал за этим великаном с тюками, как маленькая парусная лодочка следует за гигантской волной, стоит сделать лишь одну маленькую оплошность, и чудовищная сила похоронит тебя. Только вот Кади не ошибался. Он следовал за бугаем по пятам, не наступая на его пятки, не касаясь мускулистой ноги, сливаясь с тенью. И не попадая на глаза охране раба, двум усатым мужчинам в белых чурбанах, с косыми саблями в петлях поясов.
На глаза он им, конечно, не попадал… однако у одного из надсмотрщиков очень уж удачно торчал сбоку мешочек с деньгами. Кади сунул руку за ворот сюртука, нащупав во внутреннем кармане наперсник с лезвием, ещё в кармане нацепил его на большой палец и вытащил руку с надетым наперсником, пряча лезвие в сжатой ладони. Когда человек в чурбане посмотрел в противоположную от него сторону, Кади качнулся ему на встречу, провёл ладонь по тесёмке кошелька, и утянул мешочек с собой.
Нырнул в сторону, слился с толпой.
Тут же чуть не задохнулся от вони бродяги, что хромал рядом. Кади налетел на чью-то почерневшую ногу, за что тут же получил по уху. Обиженный он втиснулся в следующий ряд, оказавшись в цветастых юбках какой-то толи распутной, толи благородной девицы… их очень сложно бывает различить. В этих юбках он затерялся, позволяя процессии из трёх дам, окружённую шестёркой слуг, увлечь себя дальше, в глубины толпы.
У одной из дам на пальце блестело кольцо с крупным рубином, Кади он так и манил… но стянуть кольцо куда опаснее, чем срезать тесёмки кошелька, а дамы кошель носили чаще всего между грудей… в иных случаях в скупых руках слуг, что за хозяйским имуществом следили аки голодные псы за костью с прожилками мяса, они быстрее сожрут за живо, обкусают до полусмерти, чем позволят свинтить хозяйский кошель. И ведь не удивительно, Кади бы святым духом поклялся, что эти пройдохи и сами не редко вытягивают одну-две монетки из господнего кошеля!
Пока путался в дамских юбках, от которых помимо цветов нехорошо так несло мочой и прокисшим молоком, Кади пристроил мешочек с монетами в свободный рукав, повесив его внутри ткани на маленький металлический крючок. Тяжесть была небольшой, крючок держал крепко, а с виду за плотной тканью рубахи было не видно, есть там что-то или нет, кроме его мелкой культи, к которой и крепилась пряжка с крючками. Места оставалось ещё на пару мешочков, спешить было некуда. День только начинался.
На Кади уже успел схлопотать. Ухо неприятно жгло. От постоянно мельтешащих вокруг людей хотелось бежать, прятаться, забиться в самую тёмную нору и дать глазам, ушам и носу отдохнуть. Но надо работать. Нельзя огорчать Брука, а то он может пожалеть, что приютил когда-то Кади в семью…
Наконец он добрался до рядов торговцев специями. И вот тут ему улыбнулась удача. Парочка северян! У каждого на поясе по паре мешочков, явно с монетами, и как этих лопухов до сих пор не ограбили? Оу, ей… у девчонки, если это девчонка, а не миловидный пацан… нет, точно девчонка, лицо слишком симпатичное, пусть Кади и видит её лишь в профиль. Да и грудь с задницей слегка выпирают… о боже, как же она потешно выглядит в своих кожаных штанах, они же её облегают, как ярморочного шута их разноцветные панталоны! Идеальная мишень, больших простофиль Кади не сыскать!
Однако, на боку её висит кинжал, мудрёно так весит, ремешков к нему ведёт уйма, чтобы всегда был с одной стороны, не мешал движению и не выпал… Кади хорошо знал такие вещи, ведь Чими с Френсисом долго мучались с ним, пытаясь водрузить на него такую же систему ремешков со скрытым ножичком, да только на нём всё подобное смотрелось уж очень заметно, и пришлось заказывать специальный инструмент. И в тот день Кади сильно расстроился, ведь обвитый тонкими кожаными ремешками он сам себя чувствовал значимей, и грознее, как настоящий боец!
Рядом с девушкой северянкой стоял парень с очень грустными глазами. Он пялился куда-то в сторону, пока девушка жизнерадостно говорила о чём-то полноватой торговке. Они обе улыбались, торговка давала понюхать северянке какую-то специю, а та слишком близко к ладони торговки наклонилась и красноватый порошок залетел ей прямо в нос. Северянка отпрянула, сморщилась, и громка чихнула. Торговка рассмеялась, северянка, отчихавшись и вытерев слёзы, не смогла устоять перед звонким смехом торговки-южанки и фыркнула в кулачок, но её смешок быстро перешёл в глухой кашель, кажется у неё сильно болит горло... В момент, когда кашель сотряс девушку, Кади срезал один из кошельков с её пояса, и тут же попытался скрыться.
