Бой продолжался. Бывшие захватчики замка теперь сами превратились в его защитников. Наёмники опрокинули железную решётку, и пытались отбиваться от людей виконта Сантерра, но юный лорд призвал на помощь пламя, выжигая каждого, кто на десяток шагов приблизится к железной решётке. Когда резерв Виконта закончился, то металл защитного сооружения источал нестерпимый жар, и горел красным светом от раскалившего его огня.

Выживших наёмников быстро умертвили стражники, что ударили стыла. Они увидели в узкие щели замковых бойниц красный плюмаж своего лорда, и поднятую им огненную бурю. Стража выскочила из донжона и устремилась в бой. Наёмники быстро пали духом и были вырезаны под чистую.

Однако над полем боя, под закатным солнцем, продолжали стонать раненные и сильно обожжённые люди. Врагов предстояло ещё добить.

— Бахрушь! Иди сюда мой верный друг! — подозвал к себе одного из рыцарей Виконт Сантерра Аланварт.

Сияющий латами к нему подошёл Бахрушь. Дело всё это происходило в тени замковой стены, в боковом кармане двора, где юный лорд отдыхал после сражения на каменной скамье. Сейчас Виконт стянул с головы шлем, и сверкая блестящим от пота лбом, пытался отдышаться. Чёрные локоны свисали на его плечи. Глубокие карие глаза томно смотрели на идущего к нему вассалу. Огромные кустистые брови двумя уставшими гусеницами растеклись над его очами, а орлиный нос с горбинкой всё старался втянуть в своего хозяина как можно больше воздуха, несмотря на то что во дворе замка нестерпимо воняло гарью и жжёным мясом.

— Да, мессир! — подошедший Бахрушь лязгнул кулаком о метал нагрудника. Под мрачным стальным доспехом скрывался симпатичный белокурый юноша, любимец Аланварта, которого виконт уже не первый день пытается затащить в постель… да не о том дело сейчас, Аланварт попытался собраться с мыслями. Всё же бой был тяжёлым, резерв пуст, и уставший разум виконта то и дело норовил перескочить на мысли плотские, местами пошлые и сейчас не нужные.

— Мне нужна твоя помощь, Бахрушь. В начале боя я пронзил копьём одного невзрачного наёмника, копьё к несчастю застряло в его рёбрах, и вытащить наконечник из его тела я не смог…

— Какое несчастье, мессир! — сочувствующе раздалось из-под забрала доспеха.

— Так вот найди тело этого негодяя. Выруби, пожалуйста, моё боевое оружие, и принеси сюда, ко мне… кроме того, отсеки его голову. Она будет красоваться на пике, над замковой стеной, как и голова их предводителя… всё же, по преданию бога неба Сагола, в которого верит моя мать, первый убитый в сражении предназначен на корм ЕГО небесным детям – птицам.

— Слушаюсь, Мессир! — послышался новый лязг кулака о нагрудник, но Бахрушь не поспешил уйти, задержался на миг и задал уточняющий вопрос:

— А если голова наёмника… пострадала под ногами наших коней, и сейчас не в лучшем состоянии?

Аланварт поморщился.

— В таком случае принеси сюда только копьё, не будем уродство поднимать на благородные стены моего замка!

Бахрушь чуть поклонился и откланялся. А Виконт ещё долго провожал удаляющуюся фигуру рыцаря пылким взглядом, представляя обнажённое горячее тело, невинного Бахруша, под всеми этими листами крепчайшего стального сплава.

***

Бахрушь ненавидел своего сюзерена, хотя раньше он им восхищался. Ещё бы, незаконнорожденному сыну наложницы, Аланварту судьба сулила стать конюхом, или дворецким, однако тот быстро выбился в солдаты, продемонстрировав несгибаемый характер. И уже в армии у юного Аланварта обнаружили дар к магии, тренировали, воспитывали в высшие офицеры, и уже в скором времени Аланварт командовал конной сотней под руководством самого герцога. Вскоре юное дарование вернулось домой, где быстро прибрало к рукам домен, не без помощи герцога конечно…

Бахрушь восхищался виконтом, когда ещё был мальчишкой. Наследник рыцарского домена, тренируемый своим строгим стариком отцом в будущую опору дома Сантерра. Первый сын среди пяти братьев. Самый ловкий, самый красивый и блюдущий кодекс чести, с детства в пример Бахрушу ставили неудачливого, но такого талантливого незаконнорождённого сына виконта – Аланварта. С детства Бахрушь хотел походить на своего будущего сюзерена, ещё с тех пор, когда даже не ведал, что именно Аланварт станет его господином. Мечты сбываются, но лучше бы не сбывались.

Аланварт в первый же день предложил Бахрушу разделить с ним ложе. Надо ли говорить, что гордость молодого рыцаря понесла сильный удар. Он как мог вежливого в той ситуации отказал. А ночью испортил клинок, истошно уродую старый дуб в парке при замке. Бахрушь тогда до самого рассвета мордовал деревяшку, пока лезвие клинка просто не лопнуло, настолько была велика в нём ярость.

Но он остался служить в доме Сантерра, остался прислуживать своему испорченному и в край извращённому господину. Потому что Бахрушь знал, что такое рыцарская честь, и он был ей верен. Всегда. Во всём. Но бесконечные грязные взгляды его сюзерена уродовали прекрасную душу Бахруша, с каждым разом терпеть такое становилось всё труднее.

И сейчас, найдя на поле боя переломанное древко рыцарского копья, но не найдя мёртвое тело неудачливого наёмника, Бахрушь задумался. А стоит ли ему возвращаться в замок и докладывать о странной находке? Или… первая мысль была так противна ему, так сильно не хотелось возвращаться в замок, и этой ночью вновь скрываться по пыльным старым комнатам, только бы его не отыскал господин… ему было так тоскливо только об одной мыли об этом, что Бахрушь не раздумывая приступил ко второй посетившей его в момент находки мысли.

Очевидно, что наёмника отсюда утащили, перед этим переломав копьё у самого древка, оставив на земле расщеплённую жердь с металлическими вставками утяжелителями. Но кто мог обладать настолько великой силой, что сумел переломить древко боевого копья? Неужели одарённый… нужно пойти по следу и выяснить это. Для этого Бахрушь позвал своего оруженосца, Акатоша. Жилистый, но низкорослый, русый парняга подскочил к Бахрушу и уставился в ожидании приказаний.

Солнце только-только скрылось за горизонтом, а малый отряд был собран. Три личных пеших воина Бахруша; оружейник, он же лесник и хороший чтец следов – Акатош; сам Бахрушь, верхом на буром массивном скакуне и в полном латном облачении.

Перед тем как отправиться, Бахрушь послал к Аланварту служку конюха, чтобы тот рассказал о планах Бахруша на эту ночь. Он знал, что Виконт будет недоволен, знал, что он не позволит отправиться на поиски странной пропажи Бахрушу, вместо него по утру отправив конный отряд во главе с замковым палачом. Бахрушь знал, потому и отправился лично. Виконт выжрал из него последнюю преданность… конечно честь в нём ещё осталась, но уважение к сюзерену и беспрекословность в выполнении приказов дали брешь, на время, но всё же…

Странности начались ещё в можжевеловых кустах. Среди них Акатош отыскал окровавленное древко тяжёлого копья с куском плоти, свисающим с края. Оруженосец припал к земле, вглядываясь в только ему видимые знаки.

— Он едет верхом, сир, сильно ранен и истекает кровью… и он один, никак не могу понять, как с такой раной он умудрился выжить.

Бахрушь тоже этого не понимал, все мысли о виконте вылетели из его головы. Страшная загадка ушедшего с поле боя наёмника была куда любопытнее грязных мыслей. Один из воинов захватил с собой по просьбе Акатоша охотничью гончую суку. Борзую псину подвели к копью, дали понюхать, слизнуть жилку плоти… и на удивление собравшихся, сука заскулила, и показала державшему её войну большие испуганные глаза, которые, впрочем, никого не проняли. И после хорошего пендели, от не любящего ослушания, Акатоша, и нового принюхивания суки к окровавленному копью, гончая взяла след, и бросилась в погоню, продираясь сквозь заросли кустов.

Охота на странную дичь началась.

***

Шэн бежал по лесной чаще.Это была настоящая лесная чаща, а не та берёзовая роща, что росла на землях барона. Лес на землях Сантерра был дремуч. Настолько непроходим, что Шэну пришлось удавить лошадь, когда та несчастная кобыла свернула себе ногу, не заметив лисьей норы, припорошенной палой листвой. Кобыла жалобно ржала, просила помощи, во всю показывала свои огромные, бездонные глаза, полные слёз. Шэн даровал ей спасение. Какое мог, такое и даровал. Напитал руки силой, быстро свернул могучую шею и пошёл дальше пешком.