— Вот и пригодилась моя кибитка. Не зря столько лет в сарае стояла. Проня дорогу хорошо знает. В наших лесах спокойно, но ехать лучше только днем. Ночью на хищников нарваться можно. На ночь лучше в деревнях останавливаться. Спать и в кибитке можно, но рядом с людьми спокойнее. Люди в деревне, прознав, что вы в Храм направляетесь, продуктов собрали. Так что припасов вам хватит. Вчера у всех, кто в очаге дрова оставлял, огонь разгорелся. Сегодня в деревне праздник. Хлеб с утра пекут. Так все по горячему стосковались. Вот этот каравай просили в Храм передать.

Хартина передала Мирре резной сундучок. Подруги обнялись на прощание. Проня помог забраться нам в кибитку. Наше путешествие началось.

Кибитка мерно покачивалась на ровной дороге. Каждый молчал о чем-то своем. Я не заметила, как уснула. День прошел спокойно, поели на ходу. Лошадка была привычной к долгим переходам. Вечером выехали к деревне. Проня сразу повернул к крайнему дому, остановил коня, спрыгнул на землю. Из ворот степенно вышел бородатый мужик.

— О, давненько никто не проезживал мимо! Здорово, Проня! Далеко ли собрался?

— Отшельница женщин в Храм благословила. Вот провожаю.

— Большая милость, от такой не отказываются. Для меня честь принять вас на ночлег. Загоняй кибитку, распрягай. Коню отдых нужен.

Мирра вышла поздороваться, подав мне знак не высовываться.

— Доброго вечера хозяевам. Не сочтите за обиду, мы в кибитке переночуем, ужин у нас с собой. Такой наказ от Отшельницы. Нарушить не можем. — Поклонилась она хозяину приютившего нас подворья. — Проне самому решать, как на ночлег устраиваться. Мы ему не указ.

Поужинать успели до темноты, устроились на ночлег. Деревня засыпала. Еще где-то переговаривались соседи, мычала корова, галдели потревоженные кем-то гуси. Наслаждаясь покоем и тишиной, уснули и мы.

Утро принесло неясную тревогу. Сердце стучало, словно пыталось выскочить из груди. Спала спокойно, без кошмаров. Откуда взяться страху? Внутри все сжалось от предчувствия беды, потери. Деревня еще спала, ничто не нарушало тишины. И сколько бы я ни прислушивалась, все звуки не были пугающими. Но тревога не отступала. Решилась уже разбудить Мирру, как по душе прошла волна спокойствия. Словно, кто-то невидимый дал понять, что беды не будет, все хорошо, можно больше не бояться. Но уснуть больше все равно не получилось.

Утро прошло спокойно, в привычном ритме. Солнце было уже высоко, когда мы въехали в лес. Дорога вилась между могучих деревьев. Лес спокойно шумел, живя своей жизнью. Вдруг лошадь встала, словно наткнувшись на стену. Проня едва не свалился с облучка, так неожиданна была остановка.

Причина обнаружилась сразу. Прямо на дороге лежал человек без видимых признаков жизни. Обеспокоенная Мирра спустилась на землю и подошла к лежащему. Проня осматривался по сторонам.

— Слава богам живой, только без сознания. Похоже, лошадь сбросила, следы от копыт четкие. По всему видно из господ. Одет богато. Серьезных травм нет. Проня, помоги в кибитку его положить. Попробую в чувство привести. Останавливаться не будем, ни к чему нам это. Но и оставлять его здесь не след. В лесу встретить хищника лучше стоя на ногах, чем валяясь без памяти.

Они вдвоем осторожно, чтобы не причинить человеку лишней боли, уложили его в кибитке. Благо места было много. Наконец и я смогла его разглядеть. Одежда действительно выглядела богатой. Видела в похожей своего отца однажды, когда он куда-то собирался уезжать и зашел, чтобы обнять меня перед дорогой. Мужчина был достаточно молод и красив. Темные локоны разметались по подушке. Ровные тонкие черные брови контрастировали с бледным лицом. Губы сжаты. Изящные руки скрыты тонкими перчатками.

Мирра тем временем поднесла к лицу юноши флакон с чем-то резко пахнущим. Он застонал и черные густые ресницы дрогнули. Сейчас откроет глаза. Почему-то я ждала, что они такие же карие, как те на поляне возле родника? Незнакомец пошевелился, скривился от боли. Его взгляд заметался по нашим лицам.

— Кто Вы и как я здесь оказался? Где мой конь?

— Паломники мы, в Храм едем. А коня никакого рядом не было. Мы Вас на дороге без памяти нашли. Прямо на этом месте. К Вам как обращаться?

Мужчина попытался приподняться.

— А, ну конечно, лошадь моя вдруг ни с того ни с сего понесла, сбросила меня. Дальше темнота… Я, — тут он замялся, — Зовите меня Анри, просто Анри. Мне нужно попасть в столицу. А кроме вас на этой дороге я вряд ли кого встречу. Не будете ли вы так любезны, подвезти меня до ближайшей деревни, мне необходим лекарь, видимо. А после попробую там приобрести лошадку. Надеюсь, не сильно вас стесню? И да, я могу заплатить. К счастью, мой кошель остался при мне. Все остальное, увы, пропало вместе с конем.

Мирра подала ему кружку с приготовленным отваром. Заранее приготовленные снадобья на все случаи в пути, ей положила в припасы Хартина.

— Вот, выпейте, это уменьшит боль. Ничего серьезного нет, только ушибы. Отлежитесь немного. Приедем в деревню, на ночь наложу мазь. К утру должно полегчать. Места в кибитке хватит. Проня, трогай. Не будем задерживаться, как бы не затемнять в лесу.

— Благодарю за заботу. Возможно, вы мне жизнь спасли. Останься я один ночью в лесу, да еще лежащим без памяти, кто знает, чьим бы обедом я стал… — Анри сделал попытку улыбнуться.

— А вы в столицу по делам или просто проездом? — нянюшка видимо решила несколько больше узнать о попутчике.

Молодой человек явно задумался, а стоит ли выдавать истинную цель своего путешествия. Нам было по пути, в дороге еще сутки, а его конь неизвестно где. Деревни по пути явно небогатые, другого транспорта может и не быть, а пешее путешествие его явно не прельщало. Наконец, он решился.

— Вы сказали, что едете в Храм. В храм Пресветлой?

— Да, именно.

— А правда ли, что в Храме принимают только женщин?

— Нет, конечно же. К жрицам Храма может обратиться любой, кому нужна помощь. Жрицы и советом помогут и помолиться Пресветлой за просящего могут. Вот только за мужчин молятся жрицы, а женщина может обратиться к Пресветлой в Храме сама. Вот тут единственная привилегия женщины. Только женщина сможет услышать ответ Богини.

— Значит вы не в первый раз в Храме? — Анри явно боролся с искушением просить о помощи.

Нянюшка внимательно смотрела на него, пытаясь определить, стоит ли ему доверять и предложить помощь.

— Да, мне и прежде приходилось бывать там. Помощь и поддержку от жриц получала всегда, насколько это в их силах. Оплату за это они не просят. Есть что пожертвовать Храму, примут с благодарностью. А нет, примут слово доброе, лишь бы от души.

— Извините, я Ваше имя не спросил. Уместно это сейчас?

— Ну что ж. Меня Миррой зовут. А это родственница моя. Она после болезни говорить почти не может. Вот и едем, может Верховная благословит Пресветлой поклониться.

Я опустила глаза, чтобы, повернувшись в мою сторону, Анри не заметил, как я его разглядываю.

К деревне подъехали в сумерках. Проня снова уверенно подъехал к дому, где нас приняли на ночлег. Как только хозяин увел Проню и Анри в дом, нянюшка приняла от хозяйки котелки с горячей похлебкой.

— Ничего не говори. Это удачно, что удалось тебе немой прикинуться. Не нужно тебе ни с кем говорить даже о пустяках. Начнет еще тебе глазки строить, украдет сердечко твое, приглянется. После забыть сложно будет. Или приглянулся уже? — вопрос смутил меня, — Не красней, не смущайся. Пора тебе уже на парней заглядываться, если бы не одно но.

Мирра многозначительно замолчала, прикрыв своей рукой мое запястье.

— Он и вправду красивый, нянюшка. Только глаза у него не карие. С карими был бы краше. — Вот глупая, чуть было не проболталась о встрече в лесу у ручья. Хоть какая там встреча, и была ли она? Только глаза и запомнила. Вот если встречу еще раз, узнаю сразу, а не узнаю, сердце подскажет. Хочу в это верить.

Утро разбудило нас лошадиным ржанием. Два подростка вели в поводу красивого вороного коня в дорогой сбруе.