— Эмми. Что происходит? Я никогда раньше не видела тебя такой перед скачками, — сейчас не было никаких причин лгать ей. Я так долго врала ей, что больше не могла этого делать. Я не хотела.

— Это мои первые скачки с тех пор, как меня сбросила лошадь в июне. Вот почему я приехала домой. Вот почему я была такая депрессивная и закрытая, и вот почему я не могу взять свою дрожь под контроль прямо сейчас. — Слова сошли с моих губ прежде, чем я смогла их обдумать.

Тедди медленно моргнула. Я подумала, что она собиралась сделать мне выговор за то, что я не рассказала ей обо всём. Я должна была рассказать. Она была моей лучшей подругой. Я должна была рассказать ей. Я должна была рассказать каждому.

Вместо этого она сказала:

— Мне жаль, что ты прошла через это в одиночку.

Я не знала, как ответить, потому что на самом деле не проходила через это одна.

Люк помог мне.

— Тедди, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.

— Что угодно, детка.

— Ты можешь привести Люка?

Тедди вернулась через несколько минут с Люком в придачу. На нём были его обычные джинсы и сапоги, но вместо футболки он выбрал ковбойскую рубашку и чёрную ковбойскую шляпу.

Мой ковбой.

Он вошёл в арену наездников, и на его лице было беспокойство. Когда я увидела его, моя дрожь не прекратилась, но уже не была такой сильной. Его глаза встретились с моими, и он направился прямиком ко мне, Тедди следовала за ним.

Когда он оказался рядом со мной, он сразу взял моё лицо в свои руки.

— Что не так, сладкая? У тебя паническая атака?

Я покачала головой. У меня не было панической атаки.

— Мне просто был нужен ты.

— Я здесь.

Он обнял меня, и я растворилась в нем. Он погладил мои волосы и провёл ладонями по моей спине и рукам. Мы оставались в таком положении некоторое время, и, казалось, что с каждым его прикосновением ко мне дрожь уменьшалась всё больше и больше, пока не прекратилась.

Он, должно быть, тоже почувствовал это, потому что он отстранился и положил руки на мои плечи.

— Что происходит внутри твоей красивой головки? — его голос был мягким. Думаю, он использовал его только со мной.

— Ты думаешь, я смогу сделать это? — спросила я.

— Да, — н ответил сразу. — Но на самом деле не имеет значения, думаю ли я, что ты можешь это сделать. Важно только, если ты тоже веришь в это.

Конечно, он выбрал бы этот момент, чтобы вдохновить.

Хотя это заставило меня почувствовать себя лучше. Он заставил меня чувствовать себя лучше.

— Ух ты, я действительно с нетерпением жду твоего выступления на «ТЕД» — сказала я с сарказмом.

Люк щёлкнул по моему носу.

— Какая остроумная. Но если твой сарказм в порядке, то полагаю, что тебе лучше?

— Да, мне лучше, — я снова прижалась к нему. Я могла остаться в его объятиях навсегда. Я хотела остаться с ним навсегда. — Спасибо тебе.

— Сладкая, — Люк поцеловал меня в лоб, — я так горжусь тобой.

— Я ещё даже не участвовала в скачках, — сказала я, уткнувшись в его грудь.

Он отодвинулся, чтобы иметь возможность посмотреть вниз на меня.

— Тебе не нужно участвовать в скачках, чтобы я гордился тобой. Ты могла бы прекратить всё это прямо сейчас и уйти отсюда, и я все равно гордился бы тобой.

— Ты бы гордился?

— Да. — Он снова поцеловал меня в лоб. Его поцелуи в лоб заставили меня почувствовать, что я парю. Что-то в них казалось таким интимным. Он снова отстранился и взял меня за подбородок пальцем, заставляя посмотреть на него. — Так что, мы уходим отсюда?

Я хотела этого.

Я хотела участвовать в скачках.

И я хотела победить.

— Нет.

— Это моя девочка.

Люк улыбнулся так широко, что я смогла увидеть морщинки вокруг его больших карих глаз. Они были последним, что я увидела, прежде чем он поцеловал меня.

Знаете, когда в боевиках герой и героиня целуется прямо перед битвой, и внезапно они готовы сразиться с пришельцами или мутировавшим монстром, или с кем-то ещё?

Теперь я поняла их.

Люк

Координатор позвал участников скачек вокруг бочек, и мне потребовались все силы, чтобы выпустить Эмми из своих объятий. Я хотел как можно больше таких моментов с ней.

Она схватила свою ковбойскую шляпу со стола рядом с нами.

— Спасибо тебе, — сказала она. Затем она повернулась и направилась ко входу для наездников. И чёрт, как хороша была её задница в этих джинсах.

Я смотрел на неё, пока видеть её красную рубашку. Когда я оторвал взгляд от того места, где видел её в последний раз, Тедди пристально смотрела на меня. Я не мог прочитать выражение её лица, но не думаю, что оно значило что-то плохое. Надеюсь.

Я честно забыл, что она стояла там с нами, что она только что видела нас вместе таким образом, о существовании которого никто другой даже не подозревал.

— Что? — я спросил её.

Она слегка покачала головой, будто была изумлена.

— Ты влюблён в неё, — сказала она. Это был не вопрос.

— Да, я влюблён в неё. — У меня не было причин лгать Тедди. Если она не ударила меня по лицу в тот день, когда пришла в мой кабинет, чтобы допросить меня, я был почти уверен, что она не сделала бы этого сейчас.

— Она знает?

— Ещё нет.

— Ты должен сказать ей.

— Я скажу.

— Она тоже любит тебя, ты же знаешь.

Эта мысль ужасала меня, но в то же время заставляла чувствовать себя самым счастливым человеком на свете. Я на самом деле не знал, как быть влюблённым, но я знал, что хотел быть с Эмми всеми возможными способами. Я хотел медленные танцы на кузне, ночи напролёт с рюмками, поездки по горам, горячий секс, послеобеденные сны, двухполосные шоссе с опущенными стёклами.

Я хотел всего этого.

— Откуда ты знаешь это?

— Она позвала тебя, — Тедди пожала плечами. — Эмми никогда ни о чём не просит. Она просто опускает голову и разбирается со всеми вещами единственным известным ей способом, надирая задницу всему дерьму в своей голове. Но она позвала тебя.

24

Люк

Мы с Тедди вернулись на трибуны, где расположилась группа поддержки Эмми. Когда Тедди пришла за мной, я ждал в очереди, чтобы захватить всем пива, но вот я вернулся сюда и без пива. Может, они не заметят.

— Где наше пиво, мужик? — спросил Уэс.

Проклятье.

— Очередь была чертовски длинной. — Что было правдой. Я просто не стоял в ней так долго…

— И? — ответил Уэс.

— Ты мне не настолько нравишься, — сказал я. Уэс показал мне средний палец.

Камиллы и Райли не было здесь, когда я уходил, но они были здесь сейчас, как и жених Камиллы. Я на за что на свете не мог вспомнить имя этого парня, так что просто старался никогда не ставить себя в ситуацию, когда мне пришлось бы говорить его.

Я сел на место, которое Гас придержал для меня, между ним и Эймосом. Эймос сжал моё плечо, когда я сел.

— Спасибо, что пришёл, Люк, — сказал Эймос. — Я уверен, что Эмми рада, что ты здесь.

Я не знал, почему он сказал так. Он что-то знал?

— А-ах, да, — пробормотал я, запинаясь. — Может быть.

Да, очень спокойно.

Эймос лишь криво улыбнулся мне. Мне стало чертовски не по себе.

Прежде чем я мог слишком задуматься об этом голос диктора разнёсся через динамики, объявляя, что скачки вокруг бочек скоро начнутся. Все в углу Эмми обратили внимание. Судя по программе, она выступает последней.

— Знаешь, — Эймос начал, — последний раз, когда Эмми участвовала в скачках в Мидоуларке, был перед тем, как она пошла в колледж. Я видел её скачки сотни раз с тех пор, но есть что-то особенное в том, что увидеть её верхом в её родном городе.

Голос Эймоса звучал… сдавленно? Мужчина не боялся своих чувств или эмоции, или чего-либо в этом смысле. Он говорил своим мальчикам, что любит их, он обнимал каждого и позволял Райли красить ему ногти, но не думаю, что когда-либо видел его затуманенным.

Первая и вторая наездница пришли и ушли, в среднем примерно за 16 секунд. Самое быстро время Эмми на трасе было шестнадцать целых пять десятых секунды, так что она была почти на равных здесь.