— Я не знаю, что делать, Брукс.

Видеть, как больно Эмми, было чертовски ужасно. Я так сильно хотел, чтобы это прекратилось ради ее блага.

Может, я бы смог. У меня появилась идея.

— Ты поставила адский ментальный блок, Эмми. Ты чертовски хорошая наездница — тебе просто нужно научиться снова доверять своим навыкам.

— Как?

— Мы начнем с основ.

Она наклонила голову в мою сторону.

— Мы?

— Да. Я учу людей, как ездить верхом, Эмми. — Я спорил мягко, стараясь не проколоть пузырь, в котором мы находились. В этот момент я бы сделал что угодно, чтобы быть рядом с Эмми, но это было нечто большее. Я хотел, чтобы она вернулась на лошадь, и я хотел быть тем, кто поможет ей. Я хотел, чтобы она смогла делать то, что любит.

— Ты предлагаешь научить меня ездить верхом? — Выдохнула она. Её голос дрожал и был неуверенным.

— Почему нет?

— Мы не друзья, Брукс.

Ауч.

— Почему бы нам не стать ими?

Я хотел быть больше, чем её другом, но ей не нужно было знать это. Никому не нужно было знать это.

Эмми посмотрела вниз, не устанавливая зрительного контакта со мной. Я наблюдал, как её глаза метались взад-вперёд по земле. Она делала так, когда думала. Так было всегда.

Прошла вечность, когда она сказала:

— Ладно. Но ты не расскажешь Гасу или Уэсу, что происходит. Я не хочу, чтобы они знали.

Да, я определённо не расскажу им что-либо, что касалось меня и Эмми.

— Договорились. Мы начнём завтра после всего, что Уэс заставит тебя сделать. Восемь утра?

— Конечно, — сказала она

Я осознал, что мы всё ещё лежим, прижавшись друг к другу, на полу конюшни, и Мэйпл, которая, по-видимому, была самой лучшей лощадью в мире, по-прежнему довольствовалась своими привязями. Эмми, казалось, поняла это одновременно со мной и практически спрыгнула с моих колен.

Я тоже встал.

— Спасибо. За это, — сказала она, указывая на землю. — Со мной никогда никого не было, когда это случалось. Это было… полезно. Спасибо.

Я улыбнулся ей и мог бы поклясться, что она покраснела. Вероятно, это была просто игра света.

Эмми повернулась к Мэйпл и начала отвязывать её.

— Я займусь ею, — сказал я, — ты иди. Я выведу её и займусь её стойлом.

— Ты не обязан…

— Всё в порядке, Эмми. Иди.

— Спасибо, Брукс. За всё. Я правда ценю это. — Она повернулась к двери конюшни.

— Эй, Эмми, — позвал я. Она развернулась ко мне. Солнце светило ей в спину, когда стояла в дверях конюшни. Она выглядела как грёбаный ангел — ангел, который под запретом.

— Да?

— Получается, друзья? — Я спросил. Казалось, она какое-то мгновение обдумывала это.

— Друзья, — сказала она.

Когда дело доходило до Эмми, я играл с огнём, но я бы радостью сгорел в огне ради неё.

И на моём лице была улыбка всё грёбанное время.

9

Эмми

Уроки верховой езды с Бруксом проходило довольно-таки хорошо. Он ещё не просил меня оседлать лошадь, но я смогла запрячь Мэйпл вчера, не превратившись в маленького панического монстра.

Мне казалось, что я должна была быть более смущённой из-за того, что Брукс видел меня в таком состоянии, но нет. Каждый раз, когда я думала о той ситуации, настоящая паническая атака на самом деле не приходила мне в голову, но то, как Брукс утешал меня, без вопросов и оговорок, приходило.

«Что тебе нужно, сладкая?». Я проигрывала эти слова в своей голове снова и снова. Я никогда не слышала, чтобы он говорил так — мягко. В тот момент его слова удерживали меня так же сильно, как и его руки.

Он заботился обо мне так, как будто это была самая естественная вещь в мире, и именно это было тяжело для меня, а не приступ паники.

Никто из нас не поднимал эту тему, и я не думаю, что кто-то из нас станет, но это не делало меня менее благодарной за то, что в тот день мне не пришлось проходить через это в одиночку.

То, что кто-то ещё знал о том, что случилось, странным образом освобождало. Это было похоже на то, что теперь, когда он знал, вся ситуация существовала не только в моей голове — она была реальной. Боль, которую это причинило мне, была реальной. Последствия были реальными.

И если падение было реальным, то и подъём мог бы быть тоже.

До сих пор уроки верховой езды Брукса состояли исключительно в том, чтобы вместе запрягать и распрягать наших лошадей. Затем мы выводили их в загон для верховой езды и выгуливали. Когда мы возвращались в конюшни, мы распрягали их и выпускали Мэйпл и Фрайдэя на пастбище.

Ему, должно быть, это наскучило. Как у него хватало терпения проделывать всю эту работы по подготовке наших лошадей лишь для того, чтобы вывести их на прогулку, как собаку вокруг квартала, и затем привести их обратно?

Мне казалось, что он тратит время впустую на меня, но я была благодарна ему за то, что он не торопился, не заставлял меня оседлать Мэйпл… пока.

Я знала, что это должно было случиться.

Во время нашей запряги-и-выгуляй рутины мы с Бруксом разговаривали. Этот парень тусовался в нашем доме с тех пор, как я родилась, но это был первый раз, когда я проводила с ним время один на один. И мы разговаривали. Типа, реально разговорили. И когда мы разговаривали, я не думала о своём инциденте или последствиях.

Это помогало. Вероятно, даже больше, чем я бы хотела признавать.

Я многое узнала о Бруксе за последние несколько дней. Его любимыми фильмами были «Общество мёртвых поэтов» и «Сокровище нации» — два фильма, которые я определённо не ожидала. Я думала, что он скорее из тех парней, которые предпочитают «Старикам тут не место».

Его любимой группа была Bread, но если ему нужно было выбрать вторую любимую, то это была бы Brooks & Dunn или The Highwaymen.

Я узнала и другие вещи. Те, которые были вкинуты в наши разговоры, так что, вероятно, он даже не понял, что рассказал мне. Типа того, что его сводные браться больше совсем с ним не разговаривали. Он не виделся со своей мамой годами из-за его отчима, Джона. Пару лет назад кто-то в «Дьявольском сапоге» выразил ему свои соболезнования по поводу здоровья его мамы, так он узнал, что она прошла курс лечения от рака пищевода.

Теперь она в порядке, но он до сих пор не видел её.

Он попытался несколько раз сразу после того, как у неё наступила ремиссия, но Джон не впустил его в дом.

Взрослея, я знала, что семейная ситуация Брукса была не из лучших. Вот почему он проводил всё своё время на ранчо. Но слышать об этом, будучи взрослой, было по-другому. Сейчас это имело для меня большее значение.

И если мне было так тяжело только слышать об этом, я могла только представить, каково было Бруксу. Он был тем, кто пережил это.

Он заслуживал лучшего.

Было странно проводить время с Бруксом таким образом. Я знала его почти всю свою жизнь, но на самом деле не знала его.

До недавнего времени единственное, что я знала о Бруксе, было то, что он всегда был рядом. Я так завидовала, что он стал частью Клуба Парней Райдеров с моими братьями и папой, хотя он не был даже Райдером.

Я бы хотела, чтобы тогда я знала, как много это значило для него быть частью чего-то такого — быть частью нас.

Сегодня у нас был еще один урок, но только поздним утром. Гас воспользовался преимуществом дополнительных рук, которые Брукс был готов предоставить, так что воспользовалась возможностью позавтракать со своим папой. Я почти не видела его с тех пор, как вернулась домой, — он был занятым парнем.

Когда мы сели за кухонный стол, я с домашними блинчиками с шоколадной крошкой, он с зелёным смузи — Уэс действительно не шутил насчёт здоровья — я спросила про Брукса.

— Пап? — Мой голос был тихим, даже робким.

— Да, Картофелинка? — Он ответил, не понимая взгляда со своей утренней газеты. Я знала, что то, о чём я собиралась спросить, вызовет подозрения у моего папы, но мне нужно было знать, что он увидел в Бруксе.

— Что ты думаешь о Бруксе?

— Люк? Он хороший человек. А что? — Потому что на днях он целый час просидел со мной на полу конюшни, и мне нужно знать, нормально ли это.