Когда мы снова обнялись, я прошептала:

— Святой Лиам, народный герой.

В этот момент Итан начал суетиться, что, к счастью для нас, дало нам повод избежать прессы. Лиам что-то прошептал на ухо Коулмену, и тот кивнул и дал сигнал своим советникам, что мы закончили. Окруженные сотрудниками секретной службы, мы шли за Президентом по коридорам, которые были увешаны портретами всех прошлых президентов, пока не добрались до Овального кабинета. Я должна быть шокирована, обнаружив там Оливию, но я не был.

— Милая, ты ужасно выглядишь, в чем дело? — спросила ее мать, подходя, чтобы обнять дочь.

Оливия не ответила на это, она просто стояла там, застыв, уставившись на меня. Я знала, что она, должно быть, думала о побеге. Но с маячком на лодыжке, куда она действительно могла пойти?

— Тебе все еще нужно провести пресс-конференцию, — прошептала она.

— Они могут немного подождать. В конце концов, не похоже, что им есть чем заняться получше, — ответил Коулмен к ужасу их дочери.

— Она надеялась на минутку уединения, чтобы поговорить с вами, — сказала я им, когда села на диван и посадила Итана к себе на колени.

— Милая? — прошептала ее мать, расчесывая пряди ее светлых волос.

— Я в порядке. Мне нужно возвращаться.

— Я не понимаю, — сказал президент Коулмен, переводя взгляд между нами.

Прежде чем он успел сказать еще хоть слово, дверь открылась и вошел Нил, одетый довольно элегантно: черный костюм и красный галстук.

Мгновение он смотрел прямо на Оливию, и когда она сделала робкий шаг вперед, он почти остановил ее взглядом, полным отвращения и гнева в его глазах, заставив ее сделать гораздо больший шаг назад.

— Как раз вовремя, старший брат, у твоей жены сегодня много дел с прессой, не так ли? Я уверен, что вы оба можете сойти за любящую пару перед камерой, — сказал Лиам, приглашая его войти.

— Да. Тебе еще что-нибудь нужно? — спросил он, и я посмотрела на Лиама, который ухмыльнулся.

Мы сломали его, а это означало, что мы должны были его починить… но эта часть будет позже.

— Жена, — позвал Нил Оливию с непривычной резкостью, которая заставила ее вздрогнуть.

Она взяла его за руку и повернулась, чтобы уйти.

Нам все еще нужно было присматривать за ними обоими. На данный момент Нил доказал свою лояльность, но так же легко, как он отвернулся от своей жены, он мог бы отвернуться и от нас, если бы Оливия сыграла на его эмоциях. Возможно, он пытался скрыть свою привязанность к ней, но она все еще была там.

— С кем ты переписываешься? — Спросил меня Лиам, и на мгновение прежней мне захотелось сказать ему, чтобы он не лез не в свое дело.

— Седрик. Я думаю, было бы лучше, если бы он тоже остался у них на хвосте. — Если я знала Седрика так хорошо, как мне казалось, он был в ярости от сложившейся ситуации. Он не по-доброму воспринял предательство.

Глупая Первая леди стояла передо мной, уперев руки в бедра, как будто я должна была испугаться этого.

— Что бы вы ни делали с моей дочерью, я прошу вас остановиться. Она хороший человек, и я знаю, что хорошее — это не то, с чем вы знакомы, но…

— Мне разобраться, или ты хочешь почестей? — Я спросила Лиама, когда стояла, прижимая Итана к груди.

— Отправь ее в нокаут, — ответил Лиам, забирая Итана из моих рук и позволяя мне встретиться лицом к лицу с подражателем Джеки-О.

Сложив руки вместе, я расправила плечи и улыбнулась.

— Твоя дочь нехороший человек. Ты нехороший человек. Никто из нас в этом зале не является хорошим человеком. Вот почему мы можем стоять здесь сегодня. Мы все заключали сделки, мы все написали свои имена кровью, и все мы в какой-то момент смотрели в другую сторону. Я верю в хороших людей. Я знаю, что они где-то там, кормят бедных, одевают сирот и все такое дерьмо. Но они не переходят в наш мир; их нет в нашей истории, потому что, повторяю, они хорошие люди. Если бы Оливия была хорошей, она бы ушла, когда могла. Если бы ты был хорошим, ты бы никогда не позволил ей выйти замуж за члена этой семьи. Ты бы никогда не вернулась к своему мужу, и ты не была бы Первой леди. Ты. Не. Хороший. Человек. Так что давайте все проясним, кто мы такие. Хорошие люди — это избиратели, средний класс, бедные, это то, кем ты хочешь быть?

Она не ответила; она просто покачала головой.

— Я так и думала. — Я сделала шаг ближе к ней. — Почему бы тебе не вернуться к выбору фарфора и чтению в детских садах или к другим примитивным вещам, которыми занимается Первая леди?

Она дошла до двери, когда вошла Эвелин.

— Как будто ты читаешь мои мысли, — сказал ей Лиам, укачивая сонного Итана.

— Господин Президент, — она с улыбкой пожала Коулмену руку.

— Приятно видеть тебя, Эвелин.

Встретившись со мной взглядом, она взяла Итана на руки, и я поцеловал его в лоб, пока малыш тер свои сонные глаза. Коулмен поднял бровь, глядя на меня, как будто был шокирован тем, что я могу быть матерью.

— Давай, орешек. — Она кивнула ему, когда они уходили.

Отлично. Теперь мы можем перейти к делу.

— Где мы можем подслушать Птицелова? — Я спросила его.

Кивнув на дверь, мы последовали за ним в отдельный кабинет. Там Иван выступал в роли Авиана Дойерса, главы ФБР. Те, кто уже сидел за столом, встали, приветствуя президента, когда он вошел, и я отчетливо видела, как это понравилось Коулмену. Деньги не были корнем всего зла, это было просто средство, которое привело нас к власти.

— Дамы и господа, можно нам занять комнату? — спросил он их. И, не задавая вопросов, все они откланялись.

Я сосредоточилась на словах, слетающих с губ Авиана, отчасти пораженный тем, как такая змея, как он, могла так хорошо вписаться в общество всех нас.

— Добрый день, дамы и господа из прессы. Сегодня я не буду отвечать ни на какие вопросы. Многие из вас знают о трагических и прискорбных событиях, которые произошли с несколькими избранными бывшими агентами Федерального бюро расследований, и я хотел бы сообщить вам, что в настоящее время ведется внутреннее расследование. На данный момент больше нельзя сказать об отдельных агентах, поскольку многие проводимые операции были засекречены…

— Как федеральный агент может убить проститутку в гостиничном номере, имея сотни тысяч долларов и секретную информацию о наркотиках? — крикнул мужчина, обрывая его.

— Есть ли у президента Коулмена какие-либо комментарии по этому поводу?

— А что насчет агента, которого нашли повешенным на мосту?

— Можете ли вы подтвердить, что агент был похищен из посольства?

Авиан напрягся, его лицо оставалось жестким и плоским. Я бы даже осмелилась сказать, что он начал волноваться.

— Разве тебе нравится пресса? — Прошептал мне Лиам.

— Когда мы их контролируем, да. — Ответила я.

— Как я уже сказал, — снова заговорил Авиан. — В данный момент я не могу больше отвечать ни на какие вопросы. Однако я скажу, что планирую сделать все, что в моих силах, чтобы убедиться в завершении тщательного расследования. Когда у нас будет надежная информация, чтобы поделиться, мы это сделаем.

— Когда вы говорили, что я приму удар, вы никогда не говорили, что все будет именно так, — заныл президент, наблюдая за пресс-конференцией, которую проводил не кто иной, как постоянная заноза в моей заднице, Авиан.

— Что еще означает принять удар? — Спросил его Лиам, прислонившись к своему столу.

— ФБР — это полиция Соединенных Штатов! Я глава Соединенных Штатов. Нападая на него подобным образом, вы подрываете мой авторитет. Я не буду переизбран, если люди не смогут доверять…

— Почему мы должны постоянно повторять что-то этим людям? — Он повернулся ко мне, когда я просматривала электронное письмо, которое Деклан отправил мне на телефон.

— По какой-то причине они продолжают недооценивать наш интеллект, хотя мы постоянно доказываем, что мы не идиоты. — Я сказала в ответ.

— Я понимаю, что у вас обоих есть свой грандиозный план, но вам нужно дать мне что-нибудь для работы. У меня есть штат людей, которые пытаются устранить ущерб, в то время как я сижу сложа руки. Я не могу просто справиться с этим. Агенты ФБР везде терпят неудачу, — огрызнулся Коулмен.