Может быть, они подумали, что я потеряла ее… Может быть, так и было.

— Я хочу поговорить со всеми, кто близок к семье в подвале, — обратилась я непосредственно к Лиаму. Это не обсуждалось.

Он ничего не сказал мне, но обратился к Феделю и Монте.

— Вы слышали ее, — сказал он им, и через несколько секунд они ушли. Подозвав горничную, он указал на комнату. — Пусть здесь все уберут. Я не хочу видеть ничего из этого когда-либо снова.

— Да, сэр. — Она кивнула, прежде чем повернуться.

— Мой отец с Итаном.

— Он пришел, когда я уходила, и сказал мне помыться, — сказала я ему.

— И ты послушалась?

— Я все равно планировала принять душ.

Кивнув, он отвернулся, и часть меня захотела протянуть руку и ударить его прямо по лицу… или поцеловать. Я чувствовала, как будто он постоянно вытягивал из меня какие-то крупицы.

— Я жду тебя там, внизу.

— Прекрасно.

Наши пути разошлись, и меня это устраивало. Со мной все было в порядке. Со мной должно было все быть в порядке.

Обратный путь в комнату Итана казался слишком долгим, мне хотелось бежать к нему. Тот факт, что он так долго был вдали от меня, заставлял меня нервничать. Это было так, как будто я нуждалась в том, чтобы он был рядом со мной все время.

— Оливия, может быть… — Седрик остановился на полуслове, когда я вошла.

Она повернулась ко мне с Итаном на руках. Он держал ее за волосы, смеялся в ее объятиях, что-то бормотал, совершенно не обращая внимания на то, что происходило вокруг него.

— Он любит, когда ему по утрам растирают спину, — сказала она мне, прежде чем снова обратить на него свое внимание.

— Пойду проверю, как там Лиам. Но я надеюсь, что мы с тобой сможем поговорить позже, Мел, — сказал мне Седрик, но я не обращала на него внимания. Все, что я могла сделать, это кивнуть в ответ на все, что он сказал. Когда Оливия поцеловала Итана в лоб, я попыталась не вырвать его у нее. Вместо этого я потянулась к нему, и она попятилась.

— Мел, все в порядке. Ты забудешь его своей опекой, — огрызнулась она на меня.

— Оливия, отдай мне моего сына, или, клянусь Богом, я сожгу тебя заживо. — Я забрала Итана у нее. Он закричал, пытаясь снова дотянуться до нее.

— Ты такая гребаная эгоистка! Ты не можешь просто забрать его. Он тебя не знает!

— В том-то и дело, что я могу забрать его, Оливия, он мой сын! Моя кровь! Не твой. Так что я не буду повторяться снова, Оливия. Уходи. Убирайся с глаз моих, пока мой кулак не добрался до твоего лица.

Итан все еще тянулся к ней. Тем не менее, я поднесла его к окну вне ее досягаемости. Я знала, что если она снова потянется к нему, мне придется перекрашивать детскую после того, как я закончу с ней.

Она глубоко вздохнула, когда я укачивала Итана на руках. Он успокоился, но все еще не выглядел довольным.

— Послушай, Мел, я не пытаюсь заменить тебя. Я знаю, что не могу. Я просто пытаюсь воззвать к твоим лучшим качествам…

— В том то и дело… я никогда не поменяюсь. Так почему же ты все ещё здесь?

Дверь открылась, и вошла Коралина, держа в руках пару маленьких наушников.

— Я чему-то помешала?

— Нет, — усмехнулась Оливия, прежде чем выйти из комнаты.

Как она могла даже мечтать о том, чтобы заботиться о ребенке, если она все еще вела себя как ребенок?

— Что это было? — Спросила Коралина, широко раскрыв глаза.

— В чем дело, Коралина? — спросила и проигнорировала я ее вопрос, решив вместо этого поцеловать Итана в макушку.

— Я хотела поговорить с тобой.

Конечно.

Все хотели поговорить или наорать на меня, но я больше не слушала.

— Мел, ты же знаешь, что можешь мне доверять, верно? Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы причинить тебе боль…

— Коралина, пожалуйста, просто выкладывай.

Она вздохнула, подошла к Итану и надела наушники ему на уши, прежде чем посмотреть мне прямо в глаза.

— Ты — сука.

— Прошу прощения? — Я выпрямилась, мое тело напряглось, пока я свирепо смотрела на нее.

Она скрестила руки на груди и высоко подняла голову.

— Лиам — задница, а ты — сука. Но вы оба все еще люди, и под броней, которую вы оба носите каждый гребаный день, вы любите друг друга.

— Коралина…

— Нет. Нет. Я говорю, а ты слушаешь. Если ты захочешь потом надрать задницу победительнице рака, это твой выбор. — Она подняла на меня палец, и я поборола желание сломать его. Кем, черт возьми, она себя возомнила?

— Мел, просто скажи ему, что тебе жаль, — добавила она, и я отвернулась, прижалась носом к Итану и вдохнула. — Я знаю, что ты любишь его, и он любит тебя. Вы оба прошли через ад вместе и порознь, по крайней мере, когда вы вместе, утешьте друг друга. Когда ты любишь кого-то, позволь ему иногда ему побеждать. Это не значит, что ты слабая. Это не значит, что ты меньше похожа на ту женщину, в которую он влюбился. Он прошел бы сквозь огонь ради тебя…пока тебя не было, он сказал Эвелин показывать Итану твои фотографии. Он не позволил никому из нас усомниться в тебе. Если ты действительно любишь его, поделись с ним своей слабостью и двигайся дальше, Мел, или ты потеряешь его навсегда. Я уверена, что у вас еще будет много боев в будущем.

Передавая Итана ей, я поправила пиджак.

— Отнеси его в подвал. У меня есть работа, и я не хочу, чтобы он был слишком далеко от меня.

Поцеловав его в макушку еще раз, я сняла наушники и бросила их в угол комнаты, когда уходила. Только выйдя из комнаты, я сделала глубокий вдох. Положив руку на грудь, я попыталась успокоиться, но мое сердце продолжало колотиться о грудную клетку.

Что со мной было не так?

ЛИАМ

Что с ней не так?

Что, черт возьми, со мной не так?

— Лиам, ты слышал хоть слово из того, что я только что сказал? — Спросил меня Деклан, прислонившись к деревянной двери.

— Нет, — вздохнул я, натягивая рубашку. Пять месяцев ограниченного общения с ними внезапно перестали казаться такими уж ужасными.

— Говорю как твой кузен, ты идиот.

Скажи мне что-нибудь, чего я не знал.

— Деклан…

— Я знаю, что с ней случилось, — оборвал он меня, и я замер, всего на мгновение, прежде чем повернуться к нему.

— Что?

Оттолкнувшись от стены, он встал передо мной.

— Мел. Я знаю, что с ней случилось. Коралина подслушала, как вы спорили. Нет, она не хотела шпионить за тобой, и да, она действительно рассказала мне все. Больше никто не знает, а ты все такой же идиот.

— Коралине не нужно лезть не в свое гребаное дело. Она должна быть предана Мелоди и мне, а не тебе, несмотря на то, что ты ее муж.

— Когда родители ссорятся, дети находят людей, с которыми можно поговорить. Так что, направь свой гнев на Коралину, у нас будут проблемы, но это твоя прерогатива. Ты можешь добавить это к своему списку неудач.

Мой список неудач?

— Деклан, уходи. Я не в настроении.

Он не выглядел обеспокоенным.

— Я не уйду, пока ты не признаешь это.

— Признаю что? Что, черт возьми, тебе и твоей чертовой любопытной жене нужно? Ради любви к Иисусу, скажи и уходи. — Мой мозг словно вскипел. Я просто… к черту все это.

— Признайся, что хочешь, чтобы она страдала, — прошептал он.

— Ты чертовски прав, я хочу, чтобы она страдала. Теперь ты счастлив, дорогой кузен? Я сказал это. Я признаю это. Я хочу, чтобы она почувствовала боль, чтобы она думала, прежде чем снова сделает что-то подобное. — Что делало меня ужасным мужем, но это было правдой.

Он не выглядел удивленным или даже обеспокоенным. Он просто кивнул.

— Единственная проблема в том, что она уже страдает. Она настрадалась более чем достаточно. И ты не тот, кто должен мучать ее. Ее боль никогда не сможет сравниться с твоей болью, Лиам, потому что ее невозможно сравнить. Ты нуждаешься в ней; она нуждается в тебе, и все мы нуждаемся в вас обоих вместе. Встань на ее место на мгновение — она провела всю свою жизнь с умирающим отцом, который научил ее полагаться только на себя. Ты не можешь изменить это всего за два года. И если ты любишь ее так сильно, как я думаю, то должен это знать. Ты всегда умел терпеливо работать над тем, чего ты хочешь. Я не совсем понимаю, почему тебе так трудно быть таким с ней.