— Я…

Я хочу решиться. Я так сильно хочу слизать с Хейза взбитые сливки в каком-нибудь заведении с рейтингом X, если бы у нас не было публики, которую нужно развлекать. К счастью, прежде чем я успеваю ответить, Хейз говорит, подмигивая мне:

— Если она хочет, я буду ее добровольцем.

Я тихо, как церковная мышь, киваю головой.

Моргаю, и вот уже в моей руке банка со взбитыми сливками, а рубашка Хейза уже сброшена. О, как же я скучала по его великолепным мышцам — от блестящей выпуклости грудных мышц до четко очерченных бугорков его пресса. Хейз Холлингс — это разрушение, и он носит это разрушение, как облегающую плечи кожаную куртку.

Кит засовывает два пальца в рот и присвистывает, а остальные парни с нетерпением ждут, когда я сделаю первый шаг.

Гейдж помогает мне избавиться от волн беспокойства.

— Не волнуйся. Ничего из этого не будет снято на камеру. Верно, ребята?

— Верно, — отвечают они все.

В глазах Хейза есть такая потребность, которая вырывает мое собственное желание из глубины меня, и оно дрожит в моей крови, заставляя меня хотеть завладеть его губами и поцеловать его с необузданной страстью.

Я размазываю белое кондитерское изделие по его твердому животу, наблюдая, как его тело содрогается от холода. Я не слышу никого из парней, когда нахожусь в его опьяняющем плену, и это хорошо как для моего достоинства, так и для слизистой поверхности моей киски.

Не задумываясь, я высунула язык, чтобы слизать взбитые сливки, исследуя эти восемь квадратиков мышц с каждым затяжным движением. Хейз откидывает голову на спинку дивана, и я нахожусь достаточно близко, чтобы услышать тихий стон, поднимающийся в основании его горла. Он слегка двигает бедрами, и я чувствую, как его член твердеет у моей груди.

Чего бы я только не отдала, чтобы остальные парни как можно скорее покинули помещение. К тому времени, как я очистила широкие участки его кожи, мои трусики уже намокли. Разжигаемое похотью пламя бушует в моей груди, опускаясь в живот, и мои мысли словно разлетелись на миллион разных кусочков. Я не могу поверить, что только что сделала это.

Кит оглядывается.

— Вау, это было…

— Черт, кому-то еще здесь жарко? — поддразнивает Гейдж.

Зрачки Хейза словно поглощают его радужку, в них появляется голодный блеск. Остальные ребята уже перешли к вызову Фалтона.

Я поднимаюсь на ноги, готовая снова занять место рядом с Хейзом, но он хватает меня за запястье и останавливает.

— Сядь ко мне на колени, — приказывает он, его тон полон настойчивости.

Прежде чем я успеваю возразить, он прижимает меня к своим бедрам, и я удивленно вскрикиваю.

— Что…

Его губы ласкают раковину моего уха, а его дыхание запускает электрические импульсы в мой мозг.

— Не двигайся, иначе парни увидят, как я возбужден, и я ни за что не хочу знать, чем это закончится.

ГЛАВА 16

Блондинки и дерзкие красавицы

Хейз

Та игра в «Выпивка или вызов» не выходит у меня из головы. Это постоянное напоминание о том, насколько Айрис Релера вызывает зависимость, как один неверный шаг может привести к катастрофе чернобыльского масштаба. После того как она ушла домой, я принял душ и подрочил на тот образ, где она стояла передо мной на коленях. Не знаю, почему я до сих пор не предпринял никаких действий.

Я не хочу причинять ей боль, но, учитывая, что этот грандиозный план не выходит у меня из головы, я знаю, что собираюсь это сделать. Слишком поздно признаваться, поэтому я собираюсь показать ей, что мои чувства — это нечто большее, чем просто секс. Больше, чем договоренность.

Это просто нечто большее. И это пугает меня так же сильно, как и привлекает.

Я решил пригласить ее на приятное свидание с пикником. Что-то расслабляющее, что-то… менее интенсивное, чем ужин из пяти блюд. Итан позвонил, чтобы сказать, что он доволен положительной оглаской моего трюка. Он сказал, что поговорил бы со мной лично, но он в какой-то деловой поездке в Орегоне, пытается навести справки о потенциальных клиентах в этом известном загородном клубе.

Я не уверен, что когда-нибудь расскажу ей о фальшивых отношениях. Ведь мои чувства к ней настоящие. Мне не нужно расстраивать ее, рассказывая о том, чего никогда не было, верно?

Впервые за долгое время мое имя не поливают грязью. Я нахожусь на хорошем счету у публики. Я не ввязывался в драки. Я выкладывался на льду. Прошло всего две недели, но с тех пор как Айрис появилась в моей жизни, многое изменилось.

У меня все отлично с товарищами по команде. На самом деле дела у «Жнецов» идут настолько хорошо, что есть все шансы попасть в плей-офф в этом году. Тренер в восторге, да и остальные ребята тоже. Я чувствую вкус победы. Мы близки, ближе, чем когда-либо. Я не готов пасть без боя.

Я укладываю приготовленные мною сэндвичи с беконом и салатом в клетчатую подушечку корзины для пикника — настоящую, винтажную корзинку для пикника. Самое замечательное в том, что Бристол ведет себя как бабушка — это все те классные вещи, которые он уже успел прихватить. Хотя, недавно он вернулся с одной из тех жутких фарфоровых кукол, и у меня есть тайное подозрение, что в ней могут быть демоны.

Я как раз собираюсь выйти из дома, когда слышу звук прочищения горла. Бристол сидит, закинув ноги на кофейный столик, и листает какую-то старую книгу, которая выглядит так, словно ей столько же лет, сколько салемским процессам над ведьмами.

— Пикник, да?

— Это плохая идея? — спрашиваю я, переводя взгляд с него на корзину, что только усугубляет панику, пронизывающую мое тело.

— Нет, нет, — настаивает Бристол, его глаза горят любопытством. — Просто я никогда раньше не видел, чтобы ты так старался ради девушки.

Ауч. То есть он не ошибается, но ему не нужно было так выражаться. Я не знаю, что за колдовское дерьмо Айрис на меня наложила. Я переосмыслил все свои похождения. Черт, я даже не думал, что после Мейси захочу с кем-то вступать в эксклюзивные отношения, но Айрис доказала, что я ошибался.

Святое дерьмо, она приручила меня.

Бристол откладывает свою книгу.

— Она тебе действительно нравится, не так ли?

Желание произнести ее имя обжигает мой язык словно ром. Ее аромат вызывает привыкание, электризуя каждый гормон в моем теле, а чувственный рот заставляет меня думать о самых непристойных вещах. Она — яд в моих венах, и я чувствую, как он медленно убивает меня. Так что да, говоря простым языком, она мне нравится.

— Нравится. Действительно нравится.

— Я рад, Хейз. Ты счастлив. Счастливее, чем когда-либо за долгое время.

Мое сердце увеличивается вдвое, а на губах появляется улыбка.

— Да, — вздыхаю я, уже мечтая оказаться на пороге ее дома и заключить ее в объятия. Боже, я хочу взять это чувство и пустить его прямо по венам, как наркоман.

— Ты собираешься сказать ей правду? — спрашивает он.

И вот вопрос на миллион долларов. Я должен ей сказать. Так поступил бы любой порядочный джентльмен, особенно если ему небезразличен человек, которому он причиняет боль. Но… сейчас это слишком рискованно. Мое хорошее поведение, моя хорошая репутация — все это может исчезнуть по щелчку тонкого, хорошо наманикюренного пальца.

Беспокойство проникает в меня, резкое и внезапное, достаточное, чтобы связать мне язык.

Бристол понимает, что означает мое молчание, и качает головой, словно родитель, порицающий своего плохого ребенка.

— Если она узнает, ей будет еще больнее.

— Ты думаешь, я этого не знаю, Брай?

— Правда всегда имеет свойство выходить наружу. Ты будешь утешать ее, когда это случится, или станешь тем, кого она будет держать на расстоянии вытянутой руки?

Желчь скапливается в горле. Он прав. Черт. Почему он должен быть прав? Может, я смогу подождать еще немного, а потом скажу ей. Двухнедельные отношения — это ничто. Весь хоккейный мир забудет об этом через несколько дней, и я снова стану считаться непредсказуемым горячим парнем, у которого каждую неделю новая женщина.