Стулья из красного дерева стоят вдоль массивного обеденного стола, дополняя камин из кедра, который всегда работает, поскольку погода меняется. И если огромного телевизора с плоским экраном недостаточно, то хрустальная люстра, свисающая со сводчатого потолка, связывает все воедино.

— Твоя жизнь еще не закончена, — говорит Бристол, наш капитан, принося мне чашку чего-то, похожего на чай.

Недавно у него был странный период, когда он вел себя словно старая бабка.

Нет, не так.

Я имею в виду, что у него странное увлечение ромашковым чаем, рецептами безглютенового печенья и вязанием крючком.

Наша команда состоит из Бристола Бреннера (центральный нападающий), меня, правого нападающего, Фалтона Каццарелли, левого нападающего, Кейсена Стрейдера, правого защитника, Кита Лэнгли, левого защитника, и Гейджа Арлингтона, нашего вратаря.

Бристол Бреннер — мой лучший друг, мой напарник и, самое главное, парень, который обычно убирает за мной. (Не то чтобы я его об этом просил, просто он очень хороший парень).

Он — мой экстренный контакт, когда мне нужно сбежать от неудачной связи на одну ночь или когда я надрался и меня нужно подвезти в два часа ночи, потому что я ввязался в потасовку в местной пивной. И если я в итоге сломаю ногу, пытаясь превратить свой матрас в санки, удобные для подъема по лестнице. Такое случалось лишь однажды.

Бристол гораздо более собранный, чем я. Он на год старше меня и один из лучших нападающих, которых когда-либо видели Жнецы Риверсайда. Мы дружим с третьего класса, и это просто удача, что нас взяли в одну команду.

Я помню, как впервые встретил его. Это был мой первый день в третьем классе, и во время перекуса он подошел ко мне и украл один из моих крекеров с арахисовым маслом. Без всякого предупреждения или чего-то еще. А потом просто съел его у меня на глазах с таким видом, будто сказал: «Да, ублюдок, и я бы сделал это снова».

На следующий день я решил отомстить ему, откупорив все его маркеры Crayola, чтобы он не мог посещать занятия по декоративно-прикладному искусству. Похоже, он не сочёл это забавным, потому что весь день потратил на оскорбления в крайне красочных выражениях. Эти выражения были по меньшей мере на уровне шестого класса.

Следующие несколько дней он меня не беспокоил, но я и понятия не имел, что он там готовит. Этот чертов гоблин не только приклеил меня к сиденью, но и подбросил мне в шкаф украденного плюшевого мишку, нарисовал на моем столе кучу непропорциональных членов и сказал моей подружке Лиззи Вандербурк, что у меня вши.

Излишне говорить, что после занятий мы проводили много времени с мисс Финч. И тогда мы начали понимать, что у нас много общего. Например, нам обоим нравился хоккей, и мы оба хотели вырасти и стать игроками НХЛ.

За эти годы я видел, как он тоже переживал свои взлеты и падения. Но самое большое различие между мной и Бристолом в том, что он вынослив и всегда приходит в себя. Он оставил позади свое безответственное и беспечное прошлое, и теперь он — лицо Жнецов Риверсайда, и не зря. Я же, напротив, до сих пор расплачиваюсь за свои необдуманные ошибки и не уверен, что когда-нибудь избавлюсь от своей репутации плейбоя.

К слову о плейбоях, Кейсен Страдер — самый далекий от них человек. Он — сопливый мамочкин сынок команды.

Черт, это звучит неправильно.

Я имею в виду, что он единственный парень в группе, который в настоящее время состоит в длительных отношениях. Он и его девушка вместе уже семь лет. Они так любят друг друга, что иногда меня тошнит от этого, и я знаю, что он планирует сделать предложение в ближайшее время. Это его четвертый сезон в НХЛ, и он заработал себе репутацию печально известного, жестокого и неуклюжего защитника «Жнецов». Не говорите ему, что я это сказал, но в глубине души он втайне напоминает огромного плюшевого мишку. Я почти уверен, что не видел, как он убивает даже муху.

Фалтон Каццарелли — самый младший в нашей команде. Он на год младше меня, и он новичок. Мы все шутим, что он как золотистый ретривер: слишком дружелюбный, невинный, ест еду с пола. Он всегда хочет знать, чем все занимаются, и чаще всего понятия не имеет, что происходит. Но это, видимо, и привлекает девчонок — вся эта атмосфера невежественного парня.

Гейдж Арлингтон — его соратник. Он более экстравер, более безответственен и единственный, кроме меня, человек, готовый нарушить правила ради забавы. У него также топографичексий критинизм. Мы живем в этом доме уже два года, и он не мог проводить нас домой из продуктового магазина, который находится в двух минутах езды отсюда. Если бы его забросили в какую-нибудь отдаленную часть тропических лесов Амазонки и сказали выжить в течение двадцати четырех часов, я почти уверен, что он бы погиб. Но, помимо его склонности теряться, он чертовски хороший вратарь. Как и у Фалтона, это его первый год.

И, наконец, Кит Лэнгли. До приезда в США Кит жил в Бразилии вместе со своей семьей. Он — ребенок из трастового фонда, и он играл за команду UMich, прежде чем был приглашен в нашу. У меня есть теория, что Кит — один из тех детей, которые достигли пика в средней школе, но его мозг так и не развился после шестнадцати, поэтому он навечно застрял в подростковом мышлении. Он очень самоуверенный ублюдок, но всегда выкладывается по полной.

— Ты справишься с этим, Хейз, — утешает Кейсен, хлопая меня по спине и хорошенько встряхивая за плечи.

Безнадежность разгорается в моей груди, превращаясь в огненные руки, которые обхватывают мое горло.

— Я не знаю.

Меня тошнит. Сейчас для меня все поставлено на карту, и я не могу это потерять. Не могу. Хоккей — это все, что у меня есть.

— Это мое последнее предупреждение. После третьего — я выбываю. Я не знаю, как я смогу исправить свою репутацию. Каждый хоккейный болельщик меня ненавидит.

Скорее, после пятого, но я не буду отвлекаться. Как я и обещал тренеру, никто из моих товарищей по команде не знает, что я переспал с дочерью нашего крупнейшего спонсора.

— Это неправда. Не каждый хоккейный болельщик. — Хотя вера Бристола в меня очень ценна, она неуместна. Он всегда видел во мне хорошее. Он вообще всегда видит хорошее в людях. Он всегда дает всем фору, даже если они этого не заслуживают.

Я провожу рукой по волосам спереди, позволяя прядям вернуться на место.

— Помнишь тот раз, когда я пытался купить шрирача в продуктовом магазине, а та старушка начала избивать меня своей сумочкой?

Бристол фыркнул, прикрыв рот, когда увидел мой невозмутимый взгляд.

— Э… да… это было очень неудачно.

— Или в тот раз, когда какая-то девушка наступила мне на ногу, когда я стоял на парковке KFC?

Справедливости ради стоит отметить, что оба случая произошли примерно в то время, когда в новостях появилась статья о том, что я бросил следующую икону поп-музыки. А затем появился на мероприятии с двумя девушками на следующей неделе.

Бристол поджимает губы, чтобы заглушить хихиканье, зарождающееся в горле.

— Ладно, над твоим имиджем нужно немного поработать, — говорит он. — У тебя будет много шансов искупить свою вину, но ты должен начать верить в то, что можешь измениться. Ничего из этого не получится, если ты не веришь.

— Ты ведь понимаешь, как это звучит? Верить в себя? Что это за мотивационная чушь? — В моем тоне было больше укора, чем я хотел, но да ладно. Не думает же он, что с помощью настроя и преображения можно все исправить?

— Такая чушь, которая вытащит тебя из этого странного состояния, — отвечает он, покачивая головой.

— Но я…

— Просто выслушайте меня, хорошо? Думаю, я знаю способ, которым мы сможем вернуть тебе расположение публики.

— Что? Какой у тебя может быть план, который заставит всех снова полюбить меня? — Я хмыкаю и бросаю на него пристальный взгляд.

— Пожертвовать полмиллиона долларов на благотворительность? — предлагает Гейдж.

Глаза Фалтона загораются.

— Помочь приюту, где полно собак?

Кит потирает руки.