Я близок к тому, чтобы кончить. Мой член практически умолял меня кончить в нее. И я в очередной раз мысленно похвалил себя за то, что взял парочку презервативов перед тем, как выйти из дома. Потому что кто бы что не говорил, но вытаскивать член в последний момент — очень редко бывает хорошей идеей.

Как только я увидел ее в другом конце комнаты, часть меня поняла, чем закончится эта ночь. Я даже не успел поговорить с товарищами по команде, как ее рука уже гладила меня. Да, самоконтроль никогда не был моей сильной стороной.

— Черт…, — простонал я, хотя мне кажется, что это больше похоже на разочарованное рычание.

Мы двигаемся вместе синхронно, и я наблюдаю, как она набирает темп. Ее киска сжимает и разжимает мой член, приближаясь к кульминации, и когда она резко опускается до самого основания, лавина возбуждения захлестывает меня. Кончик моего члена покалывает, а в венах словно взрывается сверхновая звезда, озаряя мое зрение яркими созвездиями. Не успеваю я опомниться, как уже изливаюсь в латекс горячими, мокрыми струями.

Когда я встаю, чтобы избавиться от презерватива, она натягивает простыню до груди.

— Ты вернешься в постель? — спрашивает она, и в ее янтарных глазах играет надежда.

— Мне, наверное, следует вернуться на вечеринку. Ну, знаешь, пообщаться со спонсорами, может быть, с несколькими старыми папочками, — шучу я, но ее отсутствие смеха бьет меня по лицу, как пощечина.

— Ах, да. Мы еще увидимся?

Моему члену нравится идея увидеть ее снова, но мне действительно не стоит заводить отношения, учитывая все происходящее. Это была одноразовая встреча.

Разрушительный шар тревоги сжимается в центре моей груди, отчего воздуха в легких становится все меньше.

— Конечно, я могу достать тебе билеты на ближайшую игру.

Я не тороплюсь одеваться, потому что определенно не спешу возвращаться на вечеринку.

Должно быть, мой ответ был достаточно убедительным, потому что она оживилась, заправляя прядь волос за ухо.

— Это было бы здорово. Э-э, можно на минутку твой телефон?

Я передаю ей свой телефон, медленно натягивая брюки, чтобы не выглядеть так, будто я спешу уйти отсюда.

Слушайте, я не хочу ранить ее чувства, хорошо? Я знаю, что она собирается дать свой номер, и я не собираюсь ее останавливать. Я просто вежливо закончу с ней по смс. Таким образом, мне не придется иметь дело со слезами и криками.

Она возвращает мне устройство, обнажая свои сиськи, когда наклоняется, чтобы поднять свою рубашку.

— Я вписала туда свой номер. Надеюсь, ты им воспользуешься.

Я могу только кивнуть, потому что в данный момент размышляю о том, насколько будет плохо, если я предложу второй раунд.

Вердикт: слишком плохо.

Я отгоняю эту мысль из своего затуманенного мозга, быстро прощаюсь и нерешительно обнимаю ее. Затем я выскальзываю из комнаты, готовый броситься к выходу, чтобы скрыться от посторонних глаз. И я ошибочно полагаю, что мне ничего не грозит, пока не сталкиваюсь лицом к лицу с тем, с кем меньше всего хотел столкнуться.

Верхние пуговицы моей рубашки расстегнуты, волосы в беспорядке из-за того, что девушка запустила в них пальцы, и я почти уверен, что видел в зеркале по меньшей мере три засоса, украшающих мою шею.

— Тренер? — прошептал я, воздух вокруг меня кажется странно напряженным.

— Холлингс, я…

Тренер внимательно рассматривает мое растрепанное состояние, а затем его глаза становятся круглыми, как фрисби.

— Пожалуйста, скажите мне, что это не комната Сиенны Талаверы, — прорычал он, одна жилка на его лбу запульсировала.

Кто?

Моя спина становится жесткой, как доска, когда я слышу этот его голос сержанта, как будто это условная реакция.

— Я… я не знаю, сэр.

Я никогда в жизни не слышал этого имени.

— Сиенна. Талавера, — медленно повторяет он. Его огромные руки скрещены на груди, напоминая мне, как легко ему было бы раздавить меня, как мультяшную мышь.

Я жду, что он скажет дальше, и, судя по его убийственному взгляду, понимаю, что я облажался. Мои руки настолько липкие, что я постоянно вытираю их о брюки, сердце скачет в груди, а желудок находится в нескольких секундах от того, чтобы взбунтоваться от закусок, с которыми я расправился час назад.

Тренер делает вдох, который, как я думаю, должен быть очищающим, но его ноздри еще больше раздуваются.

— Сынок, Раймонд Талавера — владелец компании по производству спортивных напитков, спонсирующей нашу команду, — объясняет он.

Чтоб меня.

— Тренер, клянусь, я понятия не имел, — выпаливаю я, отчаянно пытаясь умерить беспокойство, проносящееся сквозь меня с невероятной скоростью.

— Холлингс, это не должно выйти наружу, ты понимаешь? Если Рэймонд узнает, что ты спал с его дочерью, он откажется, а нам нужно его спонсорство. Нам нужно внимание прессы, особенно с учетом всего негативного влияния от твоих промахов.

— Я обещаю, что ничего не скажу, тренер.

— Если до этого дойдет, у владельца команды не будет проблем с тем, чтобы выбрать Талаверу, а не тебя. Каждый игрок может быть продан.

— Понял.

Черт. Я не могу быть продан. Я не могу представить себе остаток своей карьеры в НХЛ — если она вообще будет — без моих товарищей по команде. Мне придется не только переехать, но и как-то плавно вплетаться в уже сложившиеся отношения другой команды.

— А Сиенна? Думаешь, она не расскажет? — спрашивает он.

— Я позабочусь об этом. К тому же, она знает правила. — Верно? Конечно, я предложил ей купить билеты на следующую игру, которые ей явно не нужны, но мы попрощались, обнявшись. Мы оба понимали, что это соглашение только на один вечер.

— Этого больше не повторится.

Как я, черт возьми, так облажался? Я великолепен в сексе. Если бы я не был профессиональным хоккеистом, то, наверное, смог бы стать порнозвездой.

— Надеюсь, что этого не случится. И мне бы хотелось увидеть, как ты будешь надрывать задницу на завтрашней тренировке.

Я киваю, борясь с нервным возбуждением.

— Послушай, Холлингс. Я хочу дать тебе один совет. И я говорю это только потому, что действительно хочу, чтобы у тебя все получилось, хорошо?

Звучит не очень хорошо.

Красный гнев на его лице начал исчезать.

— Тебе пора взяться за ум. Все эти заголовки выставляют команду в негативном свете. Драки в баре, постоянные вечеринки, женщины, твоя враждебность с папарацци. Я не могу все время нянчиться с тобой. Ты больше не новичок. Тебе нужно начать подавать хороший пример начинающим игрокам. Я ясно выражаюсь?

— Да, сэр, — говорю я, мой голос звучит громче, чем предполагалось. Беспокойство бьет в грудь, как воронка, и я боюсь, что вот-вот мои ноги подкосятся, несмотря на то, что я прижался спиной к стене.

Тренер сводит свои брови вместе, углубляя морщину на лбу.

— Я ожидаю, что до конца сезона ты будешь сдержанным хоккеистом, — объясняет он, и тут же мой мир, полный беззаботной жизни и бесконечной выпивки переворачивается с ног на голову.

— И ни в коем случае не повторяй того, что произошло здесь сегодня вечером.

ГЛАВА 2

Идиотоупорный план

Хейз

Я никогда не соглашался на сеанс доктора Фила с моими товарищами по команде, но все решили, что мне пойдет на пользу холодная, жесткая разъяснительная терапия по поводу моих нынешних выходок.

— Моя жизнь кончена, — простонал я, плюхаясь на диван.

Я и несколько моих товарищей по команде живем в роскошном доме стоимостью в несколько миллионов долларов, в викторианском стиле. Солнце заглядывает в восточное окно ровно в одиннадцать утра и окутывает дом теплыми красками — желтыми, как деревья гинкго, растущие у нашего домашнего катка, оранжевыми, как жимолость на берегу реки, или даже пунцовыми, горящими кустами, высаженными вдоль шоссе I-80.

Дом внутри, пожалуй, еще красивее, чем снаружи. Кожаный диван достаточно велик, чтобы на нем могла разместиться вся команда, а его ярко-красная спинка сочетается с занавесками замысловатого дизайна, закрывающими панорамные окна в центре.