Я едва слышу собственное дыхание из-за стука крови в ушах. Я должен осуществить задуманное. Пригласи ее на свидание, тупица. Чем быстрее мы разыграем это перед камерами, тем быстрее я смогу вернуться к своей прежней жизни, пока все не пошло под откос.

Хотя я знаю, что все это понарошку, есть чувство чуждое мне… эта нервозность. Я нервничаю только перед игрой. Я не нервничаю рядом с женщинами.

Я продолжаю держать ее в своих объятиях, и я позволяю своим словам вырываться из меня.

— Я хотел пригласить тебя на свидание. На настоящее. Свидание, — бормочу я, касаясь ее макушки.

Айрис слегка отстраняется, увлажняя нижнюю губу. Боже, чего бы я только не отдал, чтобы ее язык снова оказался у меня во рту, провел по внутренней стороне моей щеки, по острым краям моих зубов. Я помню, как изменил мою жизнь тот поцелуй. Черт, с тех пор я не могу перестать думать о нем.

— Свидание?

— Свидание, — уверенно повторяю я. — Ты. Я. Может быть, немного подержаться за руки.

Я могу сказать, что она заинтригована, но какая-то часть ее насторожена, и я не виню ее. Я лгал ей, а потом бросил ее. Я был засранцем. И я все еще технически лгу ей.

Не знаю, как долго я жду ее ответа, но мне кажется, что будто с каждой секундой проходит вечность.

Она украдкой бросает на меня несколько взглядов, а потом кивает, и напряжение в моих плечах ослабевает.

— Я бы с удовольствием сходила с тобой на свидание, — заканчивает она.

Я держу ее лицо в своих руках, касаясь носом ее носа, мои губы в нескольких сантиметрах от ее красивого рта. Наше дыхание смешивается, и я чувствую мятный привкус на ее языке, как будто она жевала жвачку на протяжении всей игры.

Я хочу поцеловать ее. И судя по тому, как тяжело вздымается ее грудь, я знаю, что она хочет этого так же сильно, как и я.

Но мое самообладание, должно быть, на высоте, потому что я не целую ее. Я отстраняюсь, как только она наклоняется, и это не потому, что я хочу подразнить ее. Это потому, что я боюсь того, что произойдет, если я потеряюсь в ней.

— Я заеду за тобой завтра в семь.

ГЛАВА 11

Будущее никогда не казалось таким хорошим

Айрис

Мой пульс зашкаливает, и я потею так сильно, что чувствую, как влага просачивается в каждую пору. Если бы на мне было не платье, то в район подмышек точно остались бы пятна от пота. Мой желудок весь день бурлит, поэтому я ничего не могу есть. Я была на каблуках всего пять минут, но мои ноги уже начали болеть. Может, это была плохая идея.

После того как Хейз вывалил на меня бомбу правды ядерного размера, я немного порылась в информации о нем. Его взяли в «Жнецы», когда он был выпускником колледжа, и, согласно некоторым фан-сайтам, он играет в хоккей с восьми лет, у него аллергия на моллюсков, а его день рождения — двенадцатого ноября.

Также я наткнулась на несколько… интересных заголовков. Заголовки о личной жизни Хейза. Я знаю, что мы не вместе, и что бы это ни было, оно может и не перерасти ни во что. Но я не могу не думать обо всех красивых женщинах, которые постоянно находятся рядом с ним.

Я бросаю взгляд на свой телефон, чтобы проверить время, и как только цифра «шесть» превращается в «семь», раздается стук в мою дверь. Пунктуальный. Он пунктуален. Это привлекательное качество.

Регулируя дыхание, как это делают беременные женщины во время схваток, я разглаживаю несуществующие складки на платье. На мне облегающее красное платье, застегивающееся посередине на молнию и облегающее каждый маленький бугорок и изгиб. Вырез греховно низок, что позволяет моей груди упираться в ткань. Мои волосы собраны в элегантный пучок, маленькие локоны вьются по всей длине, а в пряди я вплела несколько заколок с драгоценными камнями. Мне понадобилось три урока на YouTube и целый баллончик лака для волос, чтобы уложить волосы.

Подавив бушующий внутри нервный поток, я нерешительно открываю дверь, и мои глаза становятся широкими, как блюдца, при виде Хейза в костюме. Костюме.

Я знаю, что уже видела его полуголым, но не думаю, что когда-нибудь устану смотреть на его тело. У Хейза один из тех торсов, которые сужаются к тонкой талии и бедрам, которые, вероятно, могли бы раздавить арбуз без особых усилий. Его темно-русые волосы убраны назад, лицо чисто выбрито, и от него пахнет дурманящим одеколоном, который посылает потоки удовольствия между моих ног.

Хейз бросает на меня взгляд, и его щеки загораются таким румянцем, что могли бы дать фору Аризоне.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорит он, и в уголке его губ появляется ямочка. В его руках что-то шуршит, и тогда я замечаю букет цветов, который он мне принес.

Ни один парень никогда не дарил мне цветы. Уайлдер точно никогда не дарил, даже на нашу годовщину или в День святого Валентина.

— Ты принес мне цветы? — Я задыхаюсь, принимая их от него и делая глубокие вдохи. Он выбрал розовую, фиолетовую и белую цветовую палитру. Похоже, что среди них есть гвоздики, сирень и розы. Они потрясающие, и от этого жеста у меня в животе запорхали бабочки.

— Тебе нравится? Я не знал, какие цветы тебе нравятся, и не хотел спрашивать, потому что это испортило бы сюрприз.

Я жутко краснею.

— Они идеальны. — Я машу ему рукой, приглашая войти, и направляюсь на кухню в поисках вазы, чтобы поставить их в нее.

Дружелюбное мяуканье раздается из массы меха, обвивающей его ноги, и он приседает, почесывая Кранча за ухом.

— Должно быть, ты ей очень нравишься. Обычно она ни с кем так не общается, — говорю я ему, беря вазу с верхней полки шкафа. Хорошо, что на мне каблуки, иначе я бы опозорилась, встав на цыпочки.

— Я всегда хотел завести домашнее животное, — признается он, переключившись на потирание белого пятна под ее подбородком.

Я наклоняюсь над раковиной, срезая стебли под углом.

— Собачник?

— Кошатник, — поправляет он.

О, ничего себе. Здесь только что стало жарко?

— Ну, ты можешь приходить к Кранчу, когда захочешь, — смеюсь я, ставя цветы в вазу и распушивая их лепестки.

Хейз подходит ко мне и притягивает меня к своему твердому телу. Мое сердце замирает от его прикосновения, а дыхание перехватывает в горле.

— Когда я приду, это будет не для того, чтобы увидеть твою кошку, Айрис. — Его голос — насыщенный, властный, мужественный, источающий щепотку высокомерия, перед которым нижняя половина меня не может устоять. От его тона все мои эрогенные зоны покалывает.

Я по глупости думаю, что он собирается поцеловать меня — как вчера вечером после игры, — но он этого не делает. Он покусывает мою челюсть, затем проводит языком по участку кожи под ухом, втягивает мочку в рот и посасывает.

Я стону от удивления, непроизвольно откидывая голову назад и сжимая бедра. Боже мой. Забудьте об ужине. Мы должны сразу перейти к десерту.

Я нахожусь на девятом облаке, пока он не вырывает меня из оцепенения, чмокнув в щеку.

— Мы должны идти. Мы же не хотим опоздать на ужин.

***

Ресторан, в который меня привел Хейз, оказался намного шикарнее, чем я ожидала. Pasta La Vista: заведение, специализирующееся на лучших блюдах из пасты в Риверсайде. Как только я переступила порог роскошных двойных дверей, я почувствовала себя Дороти в стране Оз. Шторы из красного бархата ниспадают каскадом по бокам продолговатого стекла, образуя бордовый бант в витражном центре. Столы, обтянутые белым шелком, расставлены по просторному помещению, светящаяся хрустальная люстра эффектно мерцает на непрактично высоком потолке. У каждого входа стоят растения в горшках, а по ресторану расхаживают многочисленные официанты и официантки.

Я проскальзываю на свою половину кабинки, вытирая липкие ладони о платье. Подходит наш официант с набором меню и бесплатной корзинкой с хлебом, и моя нога не перестает ударяться о нижнюю часть стола.

Я не смогу позволить себе ничего из этого меню. Одна только вода стоит пять долларов. ПЯТЬ.

Я хмурю губы.