Договор, которым все закончилось, на самом деле дал перемирие сроком на три года, в соответствии с мусульманской доктриной, запрещающей заключать вечный мир с неверными^39[424]. Пункты договора, установленные 9 августа и утвержденные 2 сентября, должны были войти в силу на Пасху следующего года. Сроки известны нам благодаря многочисленным источникам: перемирие было заключено между христианами и мусульманами «на три года, три месяца, три дня и три часа», все прибрежные территории, с севера Тира до юга Яффы, с крепостями Тира, Акры, Хайфа, Цезареи и Яффы и некоторых других, были обещаны христианам, которым позволялось укрепить города. Иерусалим с прилегающей территорией остался у Саладина. Христианские паломники (в том числе и нынешние крестоносцы) получили свободный доступ к Гробу Господню, не платя взносы и не выслушивая оскорбления, в качестве пилигримов,то есть без оружия^40[425]. Чтобы гарантировать религиозное служение, латинским христианам было позволено оставить на местах двух священников и двух дьяков в главных священных местах — Иерусалиме, Назарете и Вифлееме. Любопытно, что в договоренностях не было ни намека на возвращение Святого Креста, который раньше был главным требованием христиан. Гийом де Нефбург передает общее чувство, говоря, что перемирие «не совсем удовлетворительное, если учесть разрушение города (Аскалона), но с общей точки зрения очень полезное»^41[426]. Вердикт Жака де Витри, епископа Акры, через несколько лет был не столь благоприятным. Составляя баланс крестового похода, он сурово осудил ссоры между двумя королями и их тщетный поиск славы для себя и подчеркнул ответственность Ричарда за принятие договора:

«Враг рода человеческого наслал разногласие и соперничество на двух королей. (...) Они искали собственную выгоду и славу и трудились лишь на собственное благо, а не на благо Иисуса, ненавидя и разрывая друг друга, к великой радости врагов и к смущению христианского народа. (...) Христиане в замешательстве и охвачены горем, все надежды захватить святой город их покинули; они стонали и горевали о потере результата всех их жертв, от вида доведенных до небытия всех их предприятий. Если бы король Англии скрыл свои планы об отступлении или, по крайней мере, отложил на некоторое время исполнение, мы могли бы получить от сарацинов более выгодные условия, перемирие было бы более полезным и удовлетворительным. Но он был неудержим и спешил уехать, и он принял в ущерб интересам христиан, без обсуждения все предложения Саладина, касающиеся пунктов перемирия»^42[427].

Этот итог суров. Однако он довольно точно передает чувства христиан страны о посредственной операции, которая обещала много и которая из-за отсутствия руководителей не смогла достичь тех результатов, которые ожидались.

Большинство крестоносцев, с облегчением или разочарованием, поспешили воспользоваться разрешением Саладина и отправились к Гробу Господню, чтобы покаяться, получить пальмовую ветвь и индульгенцию пилигримов. Если уж не завоевали Святые места в качестве солдат Бога, то хоть попадут туда как паломники. Ричард воздержался от этого. Хронисты, которые благожелательно к нему относятся, спешат придумать причину, способную увеличить его славу: тем, кто его торопил, он ответил, что он отказывается принимать от язычников то, что он не мог получить в дар от Бога^43[428].

Даже в полупроигрыше легендарный король сохранил величие и достоинство.

Ричард покинул Акру 9 октября 1192 года и направился в Англию гораздо раньше предусмотренной даты — на Пасху 1193 года.

Его крестовый поход не принес особого военного успеха, так как Иерусалим и большая часть Святой земли по-прежнему оставались в руках мусульман, и ему пришлось, чтобы получить хоть какую-то землю, вести переговоры с неверными. Много лет спустя, в феврале 1229 года, император Фридрих II в Яффе добьется без сражения результатов более благоприятных, не пролив даже ни капли крови, лишь простой демонстрацией силы, за которой последовал договор: сарацины вернут ему все завоевания Саладина после его победы при Хаттине в 1187 году, в том числе и Иерусалим. Этот победоносный император, толерантный и образованный, будет осыпан проклятиями и освистан при входе в Иерусалим тамплиерами и госпитальерами, бароны отрекутся от него, а папа и священнослужители того времени проклянут его за то, что вел переговоры с неверными, не уничтожая их и даже не воюя с ними. Военные достижения Ричарда, иногда кровавые, почти безрезультатные, имели успех несравненно более высокий, чем дипломатические и миротворческие успехи Фридриха. Этот странный парадокс долгое время влиял на умы той эпохи и на популярность, которой пользовалась святая война, занимавшая многие умы того времени. Увы, надолго.

По иронии судьбы и из-за превратностей истории, если бы Ричард сдержал слово и остался бы в Палестине до Пасхи, то, возможно, он бы победил мусульман и получил бы такие же значительные территориальные преимущества, что и Фридрих П. Причем благодаря его хронистам это завоевание, несомненно, имело бы еще больший резонанс. Если бы он погиб во время сражений, он, вероятно, стал бы «святым Ричардом», как Людовик IX стал Людовиком Святым, погибнув под стенами Карфагена в 1270 году во время «последнего крестового похода». Разумеется, все это пустые и напрасные спекуляции, но они могут претендовать на некоторое правдоподобие, поскольку после поспешного отъезда Ричарда в Англию Саладин оказался в гуще династических разборок в своей семье. Он умер 4 марта 1193 года посреди полного хаоса. Объединение мусульман, с таким трудом осуществленное этим курдским государем (ни арабом, ни турком) вокруг идеи джихада, уже достаточно покрывшейся трещинами, окончательно распалось^1[429]. Айюбидская империя раскололась, ее наследники начали раздел, вступив в конфликты между собой. В таком контексте победа Ричарда была бы облегчена. Однако к этому времени Ричард уже в течение многих недель находился в темнице у императора Генриха VI. Переделывание истории — это всего лишь бессмысленная игра разума. Но слишком заманчиво выглядит предложение посвятить этому несколько строчек.

Однако достижениями Ричарда, пусть и незначительными, все же нельзя пренебрегать. Завоевание побережья, укрепления Яффы и Акры стали форпостом для дальнейших завоеваний. Спустя столетие Акра будет последним бастионом христианского Востока. 18 мая 1291 года она подвергнется нападению мусульман. Ее падение ознаменует конец заморских латинских государств и вскоре повлечет за собой драматическое исчезновение ордена тамплиеров, утратившего смысл существования (на их богатства будет претендовать король Франции), а также глубокую трансформацию более ловкого ордера госпитальеров, который сначала отступит на Родос, а потом на Мальту. В своей деятельности этот орден вновь будет делать упор на гостеприимстве и помощи в ущерб своей военной деятельности, которую они переняли у тамплиеров^2[430]. Без стараний Ричарда (а впоследствии Фридриха II и Людовика Святого) сохранить и укрепить эти опорные пункты мысль о новом завоевании была бы абсолютно иллюзорной.

Имел ли Ричард намерение, отплывая в Англию, вернуться на Святую землю после установления порядка на своих землях во главе более могущественного флота и армии? Согласно нескольким английским хронистам, он дал клятву сделать это^3[431]. Последователь Гийома Тирского описывает его отъезд и то, как он утешает Генриха Шампанского, обязанного разрушить стены Аскалона: