После того как он собрал свой двор на Рождество в Сенте, ему тоже пришлось противостоять новым смутам в Аквитании. Вульгрен Ангулемский, сын Гийома Тайфера, озабоченный приготовлениями своей поездки в Иерусалим, не озаботился принести оммаж Ричарду, как и вечный бунтарь, Жоффруа де Ранкон. Замки Жоффруа де Ранкона, находящиеся в Понс, Ришмоне и Тайбурге контролировали важнейшие пути сообщения с Бордо, Сентом и Ла-Рошелью. Сначала Ричард потерпел неудачу перед замком Понс, после чего направился к Ришмону, который капитулировал через три дня, приказав его разрушить. Потом он решился атаковать Тайбург, прослывший неприступным. Впрочем, никто никогда и не осмеливался подняться на обрывистую гору, на которой возвышался замок, защищенный мощными стенами, делавшими бессмысленным любой штурм: Ричард окружил ее, разбил лагерь под стенами, подкатил к ним свои осадные орудия и систематически опустошал округу, вырезая виноградники и сжигая деревушки. Это варварское ведение войны вызвало такую ярость гарнизона, что защитники сделали вылазку за стены, и Ричарду удалось ворваться в укрепленный город. Гарнизон, укрывшийся в цитадели, сдался несколько дней спустя.

Захватив за несколько дней такую неприступную крепость, Ричард завоевал репутацию непобедимого воина. Он лично принимал участие в боях и сражался на улицах города вместе со своими людьми^25[121]; узнав эту новость, Жоффруа де Ранкон сдал ему без боя замок Понс, а Вульгрен — свои укрепленные города Монтиньяк и Ангулем. Ричард разрушил укрепления во всех этих городах и снова распустил свои наемные войска, которые, чтобы выжить, принялись грабить Бордо и его округу: ущерб от этих банд по всему Югу был таков, что Латеранский собор взволновался и выпустил постановление, направленное против них; он приравнивал их к еретикам, давал тем, кто поднимал оружие против этих бандитов, те же привилегии, что и пилигримам и крестоносцам, и отлучал от церкви тех, кто их нанимал. Напрасно: все воюющие стороны нуждались в помощи наемников и не могли отказаться от их услуг^26[122].

Окруженный ореолом своих побед, Ричард отправился в Англию, где отец, кажется, готов был передать ему бразды правления в Аквитании с двойным титулом графа Пуату и герцога Аквитании. В этом качестве он предстал 1 ноября 1179 г. в Реймсе на миропомазании сына Людовика VII — молодого короля Филиппа Богоданного, впоследствии прозванного Августом. К этому времени отношения между Генрихом и Людовиком, по-видимому, улучшились, после того как французский король перестал оказывать поддержку мятежникам из Анжуйской империи. В связи с этой коронацией, которая должна была состояться 15 августа того же года, произошел курьезный случай. Двор находился в Компьене, и во время охоты юный Филипп, которому еще не было пятнадцати, заблудился в густом лесу и долго бродил по нему, пока не встретил угольщика — французский хронист Ригор описывает его в духе своего времени как черного, огромного, уродливого и страшного видом, — который отвел принца ко двору. Хоть этот крестьянин и спас сына Людовика, внезапная встреча с ним нарушила душевное спокойствие мальчика, и в течение многих дней молодой Филипп находился на грани жизни и смерти^27[123]. По всему королевству молились о выздоровлении единственного наследника короны. Ригор, который описывает

эпизод, сознательно умолчал о том, что Людовик попросил и получил разрешение Генриха отправиться паломником на могилу Томаса Бекета, чтобы помолиться там и попросить помощи у нового святого. Генрих принял его с почестями и дружески его сопроводил до Кентербери^28[124]. Молитвы короля были услышаны, и Филипп выздоровел. Только дата коронации была перенесена на День всех святых.

Однако 1 ноября 1179 г. Людовик не присутствовал на столь ожидаемой коронации сына. Последние события сломили его здоровье, и по возвращении из паломничества его разбил паралич. Он умер несколько месяцев спустя, 18 сентября 1180 г. Генрих тоже не присутствовал на коронации, возможно, потому, что боялся, как бы эта ритуализированная и регламентированная суровым этикетом церемония не продемонстрировала его подчиненное положение по отношению к французскому королю. В то же время его дети присутствовали на коронации и принесли оммаж новому королю: Генрих Молодой, хоть и был королем Англии, принес оммаж как герцог Нормандии и граф Анжу. Поскольку он также был сенешалем Франции, ему благодаря этому титулу выпала честь нести во главе процессии корону, которую архиепископ Реймсский должен был надеть на голову Филиппа. Жоффруа принес оммаж за Бретань, а Ричард — за Аквитанию^29[125]. Феодальный порядок был соблюден, по крайней мере внешне. Но Алиенора, сидя в тюрьме, вроде бы осудила это подчинение Ричарда, если верить замечанию Жоффруа де Вижуа^30[126]. Генрих II же, чтобы добиться военной службы от своих вассалов и в основном мирского населения, принял на всех своих землях, как континентальных, так и островных, «Ассизу о вооружении», которая определяла повинности каждого

подданного в деле обеспечении войска людьми и оружием: каждый рыцарь, обладавший кольчужным фьефом, должен был служить в кольчуге, шлеме, со щитом и копьем, а каждый свободный мирянин — кольчугой, шлемом, щитом и копьем, если их доход составлял больше шестнадцати марок, и поддоспешником, железным шишаком и копьем, если их доход не превышал десяти марок^31[127]. Это постановление свидетельствует об особой заинтересованности Генриха в военной службе его людей, помимо вербовки наемников. По-видимому, он готовился к возможному противостоянию.

Несмотря на молодость, король Франции вскоре показал себя соперником более опасным и хитрым, чем его отец. Он был настроен как можно быстрее возобновить борьбу против Плантагенетов и использовать уже существовавшие разногласия между отцом и сыном, чтобы рассорить их. 29 мая 1180 г. в Сен-Дени Филипп надел корону и также короновал свою молодую супругу Изабеллу, племянницу графа Фландрии, дочку Маргариты и Бодуэна д’Эно. Филипп Фландрский в качестве приданого отдал за племянницей регион, который позже будет называться ’Артуа, но сохранил за собой право пожизненного владения им. Клан графа (который сопровождал Людовика в его паломничестве в Кентербери) отныне стал играть при дворе все более значительную роль. Граф Филипп Фландрский нес меч на процессии коронации. Шампанская партия, преобладавшая при дворе во время правления Людовика, теперь явно отошла на задний план^32[128]. Адель Шампанская, вдова Людовика VII, воспротивилась такому отстранению родственников и попросила помощи и защиты у короля Англии. Тот прибыл в Нормандию и, к всеобщему удивлению, выступил в роли посредника и примирителя: он предложил своему молодому сеньору настоящий мир, который и был подписан в Жизоре в июне 1180 г. Филипп согласился помириться с матерью. Миролюбивое поведение Генриха объясняется дипломатическими соображениями: он надеялся, что Филипп в качестве платы за его услуги поддержит кандидатуру зятя английского короля, Генриха Льва, на императорский сан^33[129].

После коронации Ричард вернулся в Аквитанию, вновь сотрясаемую восстаниями. На этот раз поводом оказалось наследство Вульгрена Ангулемского; на правах сюзерена Ричард потребовал отдать ему под опеку девочку-наследницу, Матильду. Но в этом регионе традиционные обычаи наследия предоставляли братьям покойного такие права, которые Ричард не готов был признать: братья отказались отдать графство и заручились поддержкой своего сводного брата Эмару Лиможскому, жаждавшему отомстить за свое предыдущее поражение. Так возникла новая коалиция, возглавляемая лимузэнскими баронами, к которым присоединились граф Перигора, виконты Вентадура и Тюренна, а также Бертран де Борн, который надеялся склонить на свою сторону Генриха Молодого^34[130]. Ричард энергично начал кампанию: еще перед тем как получить военную помощь от отца, 11 апреля 1182 г. он захватил замок Периге, проник в Лимузэн и опустошил его земли. Генрих II прибыл ему на выручку и приказал сыну Генриху присоединиться к нему: Ричард и его отец предприняли новую операцию по усмирению Лимузэна, захватывая одну за другой крепости Эмара Лиможского и графа Эли Перигорского. В Периге, во время осады замка Пюи-Сент-Фрон, к ним присоединился Генрих Молодой. При виде такой военной силы повстанцы капитулировали и попросили мира: Ричард приказал снести стены крепости и велел Эли отдать ему в заложники своих двух сыновей.