Об этих культурных разногласиях, которые, впрочем, только отчасти объясняют начавшийся разлад в семье и будущий развод супругов, написано практически все^[10]. К этому нужно прибавить и вечную боязнь королей из династии Капетингов остаться без потомства мужского пола. А после долгих лет супружеской жизни Алиенора родила только дочку Марию, будущую графиню Шампанскую. Супруги еще больше отдалились друг от друга во время Второго крестового похода в 1147 году, в который Людовик VII отправился, чтобы покаяться в грехах. С собой он взял Алиенору. В Антиохии она встретилась со своим дядей Раймундом, братом Гийома X, сыном герцога-трубадура Гийома Аквитанского; эта встреча погрузила ее в атмосферу окситанской культуры, которой она была лишена при французском дворе и о которой вновь вспомнила с удовольствием и ностальгией. Говорят даже, что Алиенора была неравнодушна к своему дяде^[11]. Реймсский менестрель — запоздалое эхо, через сто лет, многочисленных неблагоприятных для Алиеноры легенд — даже заявит, будто королева влюбилась в Саладина из-за его ратных подвигов и собиралась бежать к нему, отрекшись от христианской веры, и Людовик, предупрежденный служанкой королевы, едва успел ее задержать; Алиенора выразила королю все свое презрение: она ценила его не больше, чем гнилое яблоко, что вынудило Людовика, по совету баронов, отослать ее прочь^[12]. Менее подверженный фантазиям, Иоанн Солсберийский заметил, что якобы именно Алиенора подняла в Антиохии вопрос о кровном родстве супругов, надеясь под этим предлогом остаться со своим дядей^[13]. В любом случае, Людовик VII ревновал. К тому же Алиенора пылко поддерживала военно-политические планы Раймунда, который хотел уговорить крестоносцев отвоевать Эдессу, ранее захваченную турками, что, собственно, и было причиной Второго крестового похода. Но Людовик VII, этот крестоносец и кающийся пилигрим, терзаемый угрызениями совести при мысли о людях, незадолго до того сгоревших в церкви Витри во время военной операции, за которую он нес ответственность, думал только о том, чтобы отправиться в Иерусалим и искупить свои грехи возле гроба Господня^[14]. Мысль о разводе все чаще посещала супругов: все старания папы Римского Евгения III помирить супругов на обратном пути из похода, лишь отсрочили неизбежный разрыв на несколько месяцев^[15]. О разводе снова вспомнили в 1150 г., когда у королевы опять рождается дочь — Алиса. Без сомнения, Людовик, решил, что жена так и не родит ему сына^[16]. Впрочем, из-за глубокой набожности Людовик мог, в соответствии с существующими в то время взглядами, расценивать свои супружеские отношения как прелюбодеяние, раз между ним и Алиенорой не было искренней любви^[17].

О разводе, или скорее аннуляции брака, было объявлено на церковном соборе, созванном в Божанси в марте 1152 года по просьбе Людовика VII. Предъявленная причина была традиционной, хотя в данном случае и неоспоримой: кровное родство. Это был удобный повод для разрыва супружеских уз, между княжескими династиями, поскольку почти у всех них были общие предки.

Алиенора была свободна. Но два месяца спустя после аннуляции брака, к всеобщему удивлению и, не спросив разрешения (как того требовал обычай) у Людовика, который все еще оставался ее сюзереном по Аквитании, она, по-прежнему очень красивая в свои двадцать девять лет, вышла замуж за Генриха Плантагенета (он был моложе ее на десять лет), графа Анжуйского, герцога Нормандии. Была ли эта свадьба подготовлена заранее? Так считают многие историки, ссылаясь на слухи, которые приводит Геральд Камбрийский^[18]. Ив Сассье связывает их с переговорами в августе 1151-го, положившими конец противостоянию Генриха и Людовика VII из-за Нормандии, когда Людовик уступил нормандский Вексен в обмен на оммаж, который Генрих должен был принести французскому королю за Нормандию; причем Генрих принес его не на границе двух доменов, как ранее, но в самом Париже. Вот во время этих-то переговоров Генрих якобы имел «дерзость опозорить королеву Франции Алиенору, вступив с ней с преступную связь»; его отец Жоффруа Красивый вроде бы отговаривал его связывать свою судьбу с этой женщиной, во-первых, потому что речь шла о жене его сеньора, а во-вторых, он сам, Жоффруа, когда-то обесчестил Алиенору, когда был сенешалем Франции. Жоффруа умер в сентябре 1151 г., две недели спустя после этих переговоров; этот факт делает правдоподобным в глазах многих существование некоей «исповеди» отца сыну, что также усиливает гипотезу о преднамеренном сговоре, конкретизированном этой преждевременной связью Генриха и Алиеноры с лета 1151 г. Возможно, правда, что речь идет о чистой воды капетингской пропаганде, которая была направлена против Анжуйской династии и выработана в 1216 г., как раз в эпоху Геральда Камбрийского^[19].

Как бы то ни было, свадьба состоялась и довольно быстро. Если верить Гервасию Кентерберийскому, именно Алиенора проявила инициативу, тайно направив посланцев Генриху, чтобы сообщить ему, что отныне она свободна, и поторопить его с женитьбой. Герцог якобы сразу же организовал свадьбу, о которой он раньше страстно мечтал, соблазненный благородным происхождением этой женщины и еще более желанием прибрать к рукам honores (то есть зависевшими от нее территориальными владениями и сеньориями)^[20]. Он не был единственным претендентом: когда Алиенора возвращалась в Аквитанию, в Блуа она отвергла предложения молодого Тибо, графа Блуаского и Шампанского, и чуть позже родного брата Генриха Плантагенета, Жоффруа, который даже пытался похитить ее, чтобы жениться. Что ни говори, Алиенора была выгодной партией. В этих попытках, включая ту, что увенчалась успехом, политический интерес, как обычно в то время, играл первостепенную роль^[21].'

Генрих II тоже был вассалом Людовика VII, но вассалом строптивым, нередко соперничавшим с французским королем на политической арене. Алиенора после «развода» вернула в свое владение герцогство Аквитанское. Благодаря этой свадьбе супруги Плантагенеты получили власть над значительной территорией, самой большой во всем королевстве, намного превышающей владения их общего сюзерена — короля Франции, Людовика VII, бывшего мужа Алиеноры. Чтобы обеспечить себе потомков мужского рода, он женился в 1154 году на Констанции Кастильской; и она также родила ему двух дочерей, Маргариту, которую он впоследствии выдал замуж за Генриха Молодого, старшего брата Ричарда, и Аэлис (иногда в источниках ее называют Алисой или Аделаидой), которая, как мы расскажем дальше, будет обещана Ричарду Львиное Сердце, но так и не выйдет за него; все еще надеясь получить сына, Людовик VII в 1160 году женился на Адели Шампанской, которая, наконец, родила ему сына в августе 1165 года, будущего Филиппа Августа, главного врага Ричарда. Этот столь долгожданный сын был воспринят как чудо, его скорее следовало бы назвать Богоданным^[22]. Проекты брачных союзов между двумя семьями, к которым мы еще вернемся, свидетельствуют одновременно и о странной притягательности, смешанной с отвращением, и о стремлении — напрасном — использовать эти преимущественно дипломатические средства для урегулирования политических споров. Переплетение этих двух семей, начатое Алиенорой, будет продолжаться и в следующем поколении, что придаст особую остроту конфликту, столкнувшему Плантагенетов и Капетингов на протяжении всего XII века вплоть до битвы при Бувине (1214 г.).