Другие, обычные события имеют более ясное объяснение. Амбруаз был свидетелем одного из таких пиршеств, сопровождаемого дарами и различными расточительствами. Оно произошло в Мессине, в момент, когда Ричард одновременно пытался пустить пыль в глаза королю Франции и помириться со своими сторонниками, став популярным среди рыцарей-крестоносцев и беженцев из-за границы. Хронист описывает этот роскошный день, заботясь о том, чтобы припомнить всех бенефициариев королевской щедрости:

«Рыцари, которые были здесь на протяжении всего лета, сожалели и жаловались о тратах, которые они были вынуждены делать. Жалобы были слышны везде, и наконец они достигли ушей Ричарда, и он сказал, что даст им столько, что хватит всем. Ричард, который не был ни скаредным, ни алчным, поднес им такие богатые дары, чаши с деньгами, позолоченные кубки, которые преподнесли в подоле рыцарям, согласно тому, кто кем был, и все, от млада до велика, прославляли его за красивые дары; он был по отношению к ним такой либеральный со своим имуществом, что даже те, кто был на ногах, получили хотя бы сто су. А дамам-бесприданницам, которых выгнали из Сирии, и также незамужним девушкам, он дал большие дары в Мессине; и король Франции тоже много давал своим людям. (...) Я был в зале на этом обеде, и я не думаю, что когда-нибудь видел, сколько за один раз богатых даров король Ричард преподнес королю Франции и его людям, сколько золотой и серебряной посуды»^16[912].

Другие проявления королевской щедрости имеют еще более точное значение. Например, моменты, целью которых является образование альянса, получение поддержки какого-нибудь важного сеньора, удержание вассала, завоевание «дружбы» принца или просто покупка его временной военной помощи. Примеры этого не редки во время христианской экспедиции на святую землю, в ходе которой король Англии должен был иногда доказывать особую щедрость, чтобы переманить на свою сторону некоторых нерешительных или обедневших принцев. Так было на Кипре, где король Англии накануне своей свадьбы с Беренгарией чествует Ги де Лузиньяна, пришедшего, чтобы перейти на его сторону. Король из «большой учтивости» открывает перед ним сокровищницу, даря ему две тысячи золотых и серебряных монет, каждая из которых весит 8 унций, и двадцать ценных кубков, два из которых из чистого золота, что не было, как отмечает Амбруаз, «мелочным подарком»^17[913]. Немного позже, в Акре, король отдает пять тысяч старинных монет герцогу Бургундскому; а во время отъезда Филиппа Августа, чтобы удержать французов, он приказал достать из казны «большое количество золота и серебра, которое он великодушно отдал французам, чтобы подбодрить их, так как они были на грани отчаяния»^18[914].

По прибытии в Акру граф Шампанский, будучи стесненным в средствах, обратился к Филиппу Августу, но тот предложил ему только сто тысяч ливров, при условии что в залог он получит Шампань. Растерянный, граф заявил, что он пойдет к тому, кто его примет и сможет «дать больше, чем взять». Он обратился к королю Англии, который дал ему четыре тысячи мер пшеницы и четыре тысячи ливров серебра; узнав о такой щедрости, сеньоры и воины любой национальности пришли к нему, чтобы служить ему и признать его своим господином^19[915]. Гийом де Нефбург тоже рассказывает о щедротах Ричарда, который, «открывая свои сокровищницы, дарит огромные суммы, чтобы заставить большое количество знати и принцев остаться в армии сеньора вместе с рыцарями»^20[916]. Среди них много французов, а также герцог Австрии, который, однако, впоследствии забыл о благодеяниях короля Англии.

По отношению к королю Франции Ричард тоже щедр. Если верить Амбруазу, покидая Святую землю, Филипп Август попросил его одолжить две свои галеры. «Люди Ричарда отправились в порт и предоставили ему две красивые, быстрые и хорошо оборудованные галеры. Король Англии свободно отдал их ему, за что потом сильно поплатился»^21[917].

Эти щедроты являются дарами, но не зря растраченными, так как в средневековом аристократическом обществе каждый дар провоцирует дар взамен, притягивает признательность, уважение и даже, как мы видели, услугу^22[918]. Грань различия между щедростью вознаграждения и коррупцией иногда очень тонкая. Например, это могут быть траты, совершенные, чтобы «переманить» вассала противника, чтобы привлечь его на свою сторону. Так, в 1197 году, чтобы более эффективно бороться против Филиппа Августа, Ричарду удается с помощью своих щедрот заполучить в союзники многих князей французского королевства, в частности графов Бретани, Шампани и Фландрии, перешедших на его сторону под действием его великодушных даров. Граф Фландрии, например, получил пятнадцать тысяч серебряных монет весом по 8 унций, чтобы заключать мирный договор с королем Франции^23[919].

Когда речь идет о подчиненных, вассалах или наемниках, рыцарях, судебных приставах и пехотинцах, щедроты также служат вознаграждением, компенсацией, побуждением к хорошей службе. Это видно в случае захвата большого каравана, упомянутого уже много раз, где король Англии добавил к своей храбрости щедрость, разделив отобранную добычу между всеми прямыми и непосредственными участниками, соблюдая, конечно, правила иерархии:

«Король поделил верблюдов, самых красивых, которых можно было увидеть, столь же справедливо между рыцарями, которые охраняли войско, как и между теми, кто принял участие в экспедиции. Он также распределил поровну мулов и их самок, а сержантам отдал всех ослов, больших и маленьких»^24[920].

Другой пример королевской щедрости, ставший полезным всем: когда голод бушевал в войске, что привело к повышению цен на продовольствие, в частности на мясо, включая мясо убитых лошадей, Ричард объявил, что тот, кто отдаст павшую лошадь солдатам, взамен получит живую. С этого момента мяса стало много, цены на него упали, а солдатам было что кушать^25[921]. Эпизод доказывает, что настоящего голода не было, а была спекуляция товаром согласно законам рынка. Пообещав живых лошадей в обмен на мертвых, Ричард «побуждал» спекулянтов отдавать своих лошадей, повышая, таким образом, предложение и снижая цены. Но, в конечном счете, эта операция полностью была возложена на него и отягощала его сокровищницу.

С момента его прибытия в Акру король Англии давал большую цену, предлагая нанимать рыцарей по более высокому тарифу, чем у Филиппа Августа. Король Франции платил три золотых безанта за месяц службы рыцаря, что, как отмечает хронист, было нормальной ценой. Ричард предлагал четыре, как мы знаем, довольно успешно, к большому неудовольствию короля Франции, который в этом видел, небезосновательно, оскорбление его как сюзерена^26[922]. Рауль де Коггесхолл частично объясняет решение Филиппа Августа уехать обратно во Францию этим престижным поступком Ричарда. Так как он располагал большими богатствами, чем король Франции после своих побед на Кипре и Сицилии, он мог тратить больше и собрать вокруг себя большое количество рыцарей, солдат и сержантов, затмив, таким образом, славу короля Франции^27[923]. Он также завербовал лучников, естественно по меньшей цене, но достаточной, чтобы собрать их под своим знаменем. Перед нападением на Саладина он созвал всех своих лучников и раздал им жалованье, чтобы подбодрить^28[924].