При этих словах ящерка запрыгивает мне на колени, обхватывает мою ногу лапками, устраивается поудобнее, и похоже, тут же засыпает.

Я, чувствуя сильное тепло исходящее от ящерки, гляжу на Иоса, улыбаюсь и развожу руками.

— Осторожнее, — кричу я ящерке, — не отходи далеко.

Ящерка заныривает в грунт, поднимая блестящий на солнце шлейф песка и, похоже, получает настоящее удовольствие от утренней охоты.

Увлеченная своим занятием, она не особенно обращает на меня внимание, но я знаю, что далеко она не уйдет. Первое время, пока она шла на поправку, мне казалось, что как только она выздоровеет, она сразу же убежит в пустыню и забудет про меня.

Но к моему удивлению, проходила неделя за неделей, а она все так же каждый день приходила ко мне по утрам и будила меня, требуя угощения. Я уже так к этому привыкла, что мне казалось все это само собой разумеющимся — огненная ящерица не боится человека. Это само по себе уже событие. Теперь же, спустя месяц она совсем привыкла к моей компании и если отходила от меня, то только чтобы поспать, закопавшись в остывающий песок на ночь, или чтобы поохотиться.

Конечно, я была рада этому.

Я смотрю, как она выныривает из песка, держа в зубах какую-то живность.

— Что ты там поймала?

Она подходит ближе и кладет передо мной пустынную мышь. Демонстрирует, хвастается и я могу поклясться, что гордо улыбается.

— Вот умница, — говорю я, — можешь съесть сама, я сегодня не горю желанием есть мышей.

Она, едва дослушав меня, тут же обдает несчастного грызуна мощной струей пламени и через мгновение полностью проглатывает целиком не жуя.

Я только качаю головой. До сих пор не могу привыкнуть к такому ее способу приема пищи. Пламя она научилась снова извергать не так давно, и теперь, не упускала ни одного шанса воспользоваться своим вернувшимся умением.

Иос теперь смирился с моим стремлением к самостоятельности, и уже отпускал меня гулять одну в окрестностях его жилища. Сперва он ни в какую не соглашался принять мою помощь по хозяйству, но в конце концов сдался и я стала каждое утро поливать растения, чтобы хоть как-то отплатить ему за то добро, которое он мне сделал.

Ящерка всегда сопровождала меня, чему я, признаться, была очень рада. Иос почти всегда отсутствовал, приходя домой лишь под вечер, и целые дни напролет я была предоставлена самой себе.

Я смотрю, как яркий солнечный свет играет на переливающейся чешуе ящерки и не могу не улыбаться. Подумать только, а ведь чуть больше месяца назад она была, можно сказать, мертва. Но я каким-то образом воскресила ее. Или не я, а та сила, что живет во мне.

Вместе с тем, как выздоравливала я сама, постепенно забывая о той ране, что была у меня на голове, во мне прибавлялось сил.

И что мне казалось еще важнее — с каждым днем росло мое умение раскидывать сеть внутреннего зрения.

Теперь, спустя время, я могла раскидывать сеть куда дальше, чем ранее. Теперь я практически всегда знала. где находится ящерка, где находится Иос и есть ли в окрестностях непрошенные гости. Вся территория фермы теперь была для меня как на ладони, даже если я лежала в своей постели закрыв глаза. Музыка, что издавали эти сверкающие золотые нити, становилась с каждым днем мне все понятнее и теперь, мне начинало казаться, что я могу не только понимать ее, но и отчасти управлять ее движением, как тогда, в тот вечер, когда я нашла умирающую ящерицу.

Я знала, что Иос подозревает о чем-то, знала, что он обращал внимание на то, как я могла внезапно закрыть глаза и начать вглядываться внутрь себя, но ничего не говорил, предпочитая, видимо, предоставить мне самой решать, рассказывать ему или нет, о том, что у меня есть такой дар.

А я не говорила, потому что боялась открыться ему. Каждую ночь мне снились драконы, снились незнакомые люди, имен которых я не могла вспомнить, снились дворцы и замки и словно бы я была частью этого мира. Каждую ночь, моя память пыталась восстановить осколки того, что когда-то я знала, но стоило мне проснутьсЯ, я забывала почти все, кроме того, что я как-то связана с драконами. А Иос, судя по всему, драконов сильно недолюбливал, и сколько бы я ни просила рассказать мне, почему, он только отмахивался и переводил тему. Что если я как-то с ними была связана в прошлой жизни? Что если мой дар как-то связан с драконами и если Иос узнает, он выгонит меня?

Мысль была странной и даже абсурдной. Учитывая то добро, что Иос уже сделал для меня, было сложно представить себе, что он способен совершить такой поступок. Но страх все равно не оставлял меня. Так что я предпочитала молчать, пока он не спросит напрямую.

В первые дни таскать ведра с водой было для меня настоящим испытанием и Иос только разводил руками и качал головой, глядя на мое упорство.

— Тебе вовсе не обязательно мне помогать здесь, — говорил он, — ты все еще больна, тебе нужно отдыхать.

— Если я буду постоянно отдыхать, я превращусь в овощ, и тебе придется поливать еще и меня, — с улыбкой говорила я, перетаскивая тяжеленное ведро и не обращая внимания на боль в спине и в руках.

И хоть мне было тяжело, я понимала, что это хорошая боль.

Но шло время и с каждым прошедшим днем, тело мое крепло, чему я была очень рада.

Привычно, как каждое утро, поливая колючие кусты пустынных ягод, я вдруг замечаю что-то новое внутренним взором.

Где-то на краю фермы, за скалами, возле которых Иос хотел похоронить меня в первый день, я вижу нечто странное — ярко светящуюся фигуру, в которой спустя мгновение, безошибочно признаю фигуру человека. Так светился только Иос, но звук, который издают мои нити, отражаясь от этой фигуры, отличаются от звука, что издавала фигура Иоса. А рядом с ней еще, другие, фигуры не похожие на людей, сразу целая толпа, сгрудившаяся чуть поодаль.

— Похоже, у нас гости, — говорю я ящерке, которая крутится вокруг.

Я нахожу Иоса и устремляюсь к нему со всех ног.

— Тихо, — говорит он, когда я нахожу его, и показывает мне знак, чтобы я пригнулась. Он стоит за скалой и целится из своего арбалета в сторону незванных гостей.

Я осторожно выглядываю на дорогу и вижу повозку с собаками. Животные в изнеможении лежат на горячем песке и дышат, а какой-то мужчина поливает их водой из фляги.

— Я же сказал этим поганцам не приходить сюда, — раздраженно шепчет Иос и взводит арбалет.

— Подожди, не стреляй! — говорю я и кладу руку ему на плечо, — я помню этого человека.

— Да, — говорит Иос, — это, кажется, тот самый, что привез тебя сюда два месяца назад.

— Что ему надо?

— Не знаю, но я говорил ему, что если он вернется, я начиню его стрелами.

— Иос! — вдруг слышу я знакомый хриплый голос. — Я знаю, что ты здесь! Пожалуйста, не стреляй.

Не слушая его, Иос выпускает одну стрелу. Та пролетает совсем рядом с гостем и втыкается в камни под его ногами.

— Да раздери тебя пекло, — кричит мужик и прячется за свою повозку.

— Следующую стрелу выпущу в тебя, — кричит Иос, — разворачивай своих собак и вали отсюда, пока живой.

— Я пришел из за той девчонки, что привез к тебе тогда. Они ищут ее… И я думаю… Я думаю она в опасности.

Иос шепотом произносит проклятье, несколько мгновений думает, а потом говорит:

— Здесь нет никакой девчонки, — она умерла в тот же день, — если хочешь, можешь сходить на ее могилу и оплакать ее кончину.

-- Я знаю. что ты врешь!

Следующая стрела летит в дерево повозки, и втыкается рядом с головой мужика.

— Если будешь и дальше испытывать мое терпение, я начну отстреливать твоих собак, одну за другой.

— Мне было видение, — истошно кричит мужик, — я знаю, что она жива! Я здесь, чтобы помочь, чтобы предупредить тебя и ее!

— Что несет эта чертова деревенщина, — раздраженно говорит Иос.

— Слушай, — говорю я мягко, — давай хотя бы выслушаем, чего он хочет. Он, кажется, безоружен. Может быть он и правда желает добра? Ведь он спас меня, подобрал в пустыне и привез к тебе, а не бросил.