В голове мелькает странная, совершенно дикая мысль, я пытаюсь отогнать ее, но, с каждым мгновением мне кажется, что это неизбежно.

С ней нельзя быть неискренним. Она раскусит любую ложь, это было понятно сразу.

Если я хочу, чтобы она была на моей стороне, есть только один путь…

Сказать ей?

Будь что будет…

— Хотите правду, Лилиана? — спрашиваю я совершенно другим голосом. — Никто не знает об этом, и я скажу вам, потому что верю, вы не выдадите меня. А если вдруг я ошибаюсь, в любом случае мне конец. Если мы с вами не объединимся, Салемс захватит власть и в тот же день мне вырвут крылья, как отступнику.

Что по моему мнению сделают с Лилианой, я не говорю вслух, но от одной мысли об этом меня бросает в яростную дрожь.

— О чем вы, Князь?

Я нагибаюсь, чтобы прошептать императрице в самое ухо слова, которые могут уничтожить меня и погрузить империю в хаос на долгие годы.

— Моя жена не беременна, и никогда не была.

Просыпаюсь я на следующее утро от страшного грохота.

Первым делом, тут же раскидываю сеть внутреннего зрения. Теперь этот процесс кажется мне таким же естественным, как дыхание, особенно, после вчерашней ночи, которая словно бы расширила мои возможности в несколько раз.

На десятки метров вокруг никого нет. Только где-то вдалеке, за пределами дома, ощущается присутствие Иоса.

Открываю глаза и пытаюсь понять, что происходит. И тут вижу ящерку, которая забралась на самую верхнюю полку одного из шкафов, и похоже, свалила целую корзину с запасенными Иосом земляными орехами.

Она враждебно смотрит сверху вниз и из носа ее идет черный дымок.

Я тут же вскакиваю на ноги и быстро собираю рассыпавшиеся орехи, не выпуская из виду ящерку, которая, заметив мое пробуждение, смотрит на меня со смесью опаски и интереса.

— Пожалуйста, только не нужно тут все сжигать, — говорю я ей, собирая последние орехи, закатившиеся под стол, — тебе тут ничто не угрожает.

Ящерка продолжает недоверчиво глядеть на меня и вертит головой из стороны в сторону, явно пытаясь найти еще что-нибудь, что можно с грохотом свалить вниз, чтобы показать свое негодование.

Да, видимо Иос был прав, это довольно опасный зверь. Похоже, она пока еще не может извергать пламя, но учитывая то, что еще вчера она была почти мертва, у нее уйдет не много времени на то, чтобы выздороветь окончательно и начать палить все, что плохо лежит.

Со страхом смотрю на чудесные фигурки, вырезанные покойной женой Иоса и боюсь, как бы они не приглянулись ящерке для испытания ее способности извергать из себя пламя. Нужно убрать либо их, либо ящерку, если с ними что-то случится Иос точно меня выгонит отсюда.

Я осторожно, не делая резких движений, ставлю корзину с орехами на одну из полок не сводя глаз с огнедышащей гостьи.

А посмотреть есть на что. Ночью мне не удалось разглядеть ее как следует.

но теперь, при дневном свете, она выглядит просто невероятно красивой. Чешуя, переливающаяся синими, красными и зелеными цветами, кажется сделанной словно бы из сияющих драгоценных камней. Настоящее чудо, созданное самой природой.

Похоже, мой полный восхищения взгляд ей льстит и она медленно поворачивается, вытягивая свой длинный хвост.

Я прикрываю глаза и осторожно дотрагиваюсь до нее внутренним зрением. Теперь я понимаю, что как бы ни храбрился этот маленький зверек, до выздоровления еще далеко. Сердце ящерки бьется неровно и вокруг раны, которую оставил один из ее собратьев на ее шее ярко пульсирует боль. Я не сколько вижу ее, сколько чувствую, как свою собственную. Я направляю нити к этому месту, точно так, как делала вчера, пытаясь найти среди них ту, которая звучит чище остальных, но сегодня у меня это получается лишь с огромным трудом, но все же, спустя несколько минут, мне удается унять боль ящерки. От слабости, которая нахлынывает на меня после этого, у меня даже начинает кружиться голова и я хватаюсь за стул и сажусь на него, чтобы не упасть нечаянно в обморок.

— Пока это все, что я могу, — говорю я ей. — Похоже у меня самой еще не так много сил после вчерашнего.

Ящерка поворачивает голову, внимательно слушая мои слова, а потом грациозно спрыгивает на пол, царапая доски прозрачными коготками.

Она залезает под стол и ловко выуживает оттуда один из орехов, который я не заметила.

Я с интересом наблюдаю за тем, как она открывает пасть, показывая ряд острых зубов, и дышит на орех в твердой скорлупе изо всех сил.

Ну да, точно! Ведь эти орехи можно расколоть только если бросить в костер. Похоже, она уже вскрывала их собственным пламенем, а теперь у нее ничего не выходит. Можно понять ее негодование.

— Думаю, если я дам тебе парочку, Иос на нас не очень рассердится, — говорю я ящерке, осторожно подходя к ней. — Вот держи.

Я кладу на пол перед собой несколько орехов без скорлупы и жду, что она будет делать.

Как могу, я стараюсь успокоить ее, наугад посылая к ней нити, и создавая слабую гармонию звуков, которые кажутся мне умиротворяющими.

Не знаю действует ли на нее это, но она в любом случае, похоже, настолько голодна, что уже вовсе меня не боится.

Первый орех ящерка просто проглатывает не жуя. Второй несколько раз перемалывает своими острыми зубами., после чего заглядывает мне прямо в глаза, красноречиво требуя продолжения пиршества.

— Вот умница, — говорю я, не скрывая радости и третий орешек кладу на ладонь и протягиваю ей.

— Надеюсь, ты не откусишь мне палец, — говорю я, чувствуя, между тем, что такая вероятность вовсе не исключена.

Ящерка тыкается мордочкой мне в руку и я чувствую на своей коже ее горячий язык.

— Я смотрю, у тебя тысяча нераскрытых талантов, — слышу я мягкий голос Иоса. Он стоит в дверях и с улыбкой почесывает свою седую бороду. — Ни разу не видел, чтобы пустынная огнедышащая ящерица ела из рук человека.

— Она хотела расплавить скорлупу, но у нее ничего не вышло, — говорю я.

— Судя по тому, как быстро она идет на поправку, скоро она с легкостью поджарит все мои запасы орехов вместе с моим домом.

Услышав эти слова, ящерка вопросительно смотрит на меня и переводит взгляд на Иоса, как мне кажется, взгляд полный недоверия.

— Я не знаю почему, но у меня такое ощущение, что эта ящерка не лишена разума, — говорю я. — Мне кажется, она понимает, что происходит.

— Насколько мне известно, они отчасти понимают человеческую речь и их разум сродни разуму не слишком умного человеческого ребенка. Так, по крайней мере я слышал. Этих ящерок так близко давно уже никому не доводилось видеть. В давние времена их истребили почти полностью.

— Почему?

— Люди сперва держали их, как домашних животных, а потом.. Потом по какой-то причине их начали истреблять, обещая огромные деньги за каждую шкурку. Драконы платят за них золотом. Нашедший такую ящерицу живой, может рассчитывать на то, что никто в его роду больше никогда не будет нуждаться на несколько поколений вперед.

— Но зачем их истреблять, они же такие умные, красивые, и судя по всему, довольно безобидные?

— У драконов свои интересы, — говорит Иос и я чувствую в его голосе неподдельную неприязнь. — Для меня драконы хуже преступников. За самого распрекрасного и расчудесного дракона я бы не дал и ногтя со своего мизинца. Самодовольные, бессердечные и считающие себя властителями мира мерзавцы.

— Что они сделали тебе? — тихо спрашиваю я, чувствуя, почему-то от этих слов какую-то внутреннюю тревогу.

В памяти мелькают смутные воспоминания о драконах, мне даже кажется, что когда-то я знала кого-то из них. Я пытаюсь вспомнить и в голове возникает странный образ, как я, раня руки, карабкаюсь по острой чешуе огромного дракона. Что это за воспоминания? Откуда они? Может быть это снилось мне? Но что если нет, и я как-то связана с драконами?

— Не будем об этом, — обрывает он разговор. — Давай лучше подумаем о том, как мы разместим нашего пустынного гостя, чтобы он не поджег нас ненароком посреди ночи, раз уж уходить он пока не собирается.