— Мне нужно кормить три голодных рта, Чивс, а ты одиночка, тебе не понять… Носишься со своей верой! Если тебе так хочется отдать ее Иосу, ну так сажай эту дохлую девку на закорки и шагай пешком до деревни. Надеюсь, ты околеешь в пустыне и я на обратном пути подберу твой суеверный труп и мы все тебя торжественно похороним, со всеми почестями.

— Это мои собаки, Гарли, — говорит хриплый не повышая голоса, однако я отчетливо слышу его даже сквозь громкий собачий лай.

— А повозка моя, как и оснастка.

Чивс вздыхает.

— Что ты хочешь?

Второй явно сбит с толку этим простым вопросом.

— Что я хочу?

— Да, что ты хочешь за то, чтобы мы вернулись с этой девчонкой и не шли на охоту сегодня?

— Двух гончих и одного из упряжки, — сразу же находится он, как будто давно ждал этого вопроса. — Я сам выберу какого.

— Я дам тебе одну гончую одного из упряжи по своему выбору. -- Отрезает Чивс. -- И гони сюда цепочку этой леди.

После минутного промедления второй фыркает с усмешкой:

— Леди, ну и сказанул… Дожил до седин, а дурак дураком. Ладно, по рукам. Две отменные собаки за дохлую девку и дешевую побрякушку. Где это видано?

— Помалкивай, быстро корми собак и разворачивай повозку. Гнать будем во всю.

Каэн

— Простите, Лилиана, — говорю я, — за мыслями о себе и об Анне, я совсем позабыл о том, что, должны испытывать вы.

Я склоняю голову и осторожно беру ее руку в свою.

Хрупкая тонкая рука словно неживая, но прикасаясь к ней губами, я чувствую биение сердца истинной императора. Ее сердце колотится, как бешеное.

Я отпускаю ее руку, словно птицу, с сожалением и жалостью.

— Если я могу что-то сделать для вас. Все, что угодно, я к вашим услугам. Надеюсь, вы сможете увидеть во мне друга.

— Мой муж высоко ценил вас, князь, и я уверена, что на то есть причины.

В ее голосе звучит подобающая учтивость, но только ее я и удостаиваюсь, искренности в этих словах я не слышу.

Лилиана отводит взгляд и вздыхает. Она явно хочет сказать что-то еще, но не может.

Спустя минуту она набирается сил и говорит:

— Теперь, князь, все, что остается нам — это ждать возвращения вашей истинной.

В эту минуту я вдруг осознаю, какую горечь испытывает Лилиана. Она ожидает, отсчитывая про себя последние минуты неизбежного. Сколько ей осталось ждать, когда связь с ее истинным навсегда разорвется?

Все должно случиться быстро. Куда бы ни полетел дракон-император, у него не хватит сил улететь слишком далеко. И когда он долетит до места, которое задумал для своего захоронения и наконец умрет, Лилиана почувствует это в то же мгновение.

Сможет ли она выдержать это? Сохранит ли свой разум? Я перевожу взгляд на ее брата, который стоит поодаль и вижу в его глазах полное понимание того, что происходит. Он не дракон, но он знает, он переживает это и страшится за судьбу своей сестры.

В мое сердце незваным гостем залезает страх. А что, если и мне суждено почувствовать это? Что, если Анна погибнет сегодня, оставив меня?

Нет, она не может так поступить… Бог не может допустить этого.

Я стискиваю зубы от бессильной злости на судьбу, на императора, и в конечном итоге, на самого себя. Мне хочется отмотать время назад, переиграть все, сделать так, чтобы Анна осталась со мной. Пусть бездетная, пусть смертная, но моя.. Моя истинная. Моя девочка.

— Если хотите, можете остаться в замке, дожидаясь возвращения вашей истинной, покои для вас давно уже готовы, — слышу я мягкий голос Тайдела.

Его голос звучит так же безжизненно, как голос его сестры.

Мне хочется закричать ему в лицо, что она не вернется, но я сдерживаюсь изо всех сил.

Я должен что-то сделать, я не могу просто сидеть тут сложа руки и ждать, когда связь с моей истинной прервется.

— Нет, я должен…

— Послушайте, — предостерегающе говорит Тайдел, — я надеюсь вы не будете совершать необдуманных поступков?

— О чем вы?

— Вы знаете о чем я, князь. Если вы думаете о том, чтобы сейчас полететь вслед за императором и попытаться догнать его — лучше оставьте эту мысль. Они только и ждут этого. Это станет вашим смертным приговором.

Мальчишка слишком умен. Я начинаю подозревать, что, возможно, титул архимагистра ему вручили не просто так. Я ловлю себя на том, что хочу спросить совета у этого юнца, но вовремя останавливаю себя.

Каэн Сандерс не спрашивает советов. Каэн Сандерс не склоняется перед судьбой, он управляет своей жизнью сам. Но, похоже, брат Лилианы прав.

— Я буду ждать Анну в нашем замке, — говорю я, чувствуя злость от того, что мне нужно оправдываться перед этим лекарем. Но так уж решил император, сейчас Лилиана, временно является главной в государстве и конечно, ее брат будет говорить и приказывать за нее, если она будет неспособна отдавать приказы.

Тайдел долго смотрит мне в глаза и наконец, кивает, ссловно ответ удовлетворил его.

Он берет сестру за руку и медленно уводит ее с площадки в замок.

Я еще долго стою в одиночестве и смотрю, как с неба сыплется пепел от догорающих церемониальных костров и черный дым медленно рассеивается, впуская лучи неуместного теплого солнца.

Настанет время и все изменится. Мне не придется ни с кем считаться, не придется склонять голову и выслушивать приказы.

Я найду Анну. Найду, чего бы мне это ни стоило. Пока я чувствую связь метки, пока любовь к ней горит в сердце, словно яркий маяк во тьме, я буду верить и искать мою истинную. Она сильная, она справится.

Сдерживая жгучее желание прямо сейчас обратиться в дракона, я ожесточаю сердце усилием воли.

Они не должны видеть, что я боюсь. Они не должны видеть, что я опасаюсь за ее жизнь. Для них она та, кто носит в себе частицу дракона, а значит она сможет вынести все, что ей предстоит. Так я и должен вести себя, словно абсолютно уверен, что она вернется.

Я подхожу к огромному следу лапы императора и оставляю след своей ноги поверх него.

— Делай что должно, делай, как можешь, преумножай власть и силу, не дай себя одолеть, — произношу я шепотом девиз нашего рода.

Когда я возвращаюсь в замок, я машинально иду в нашу с Анной спальню. Слуги молча смотрят на меня, когда я прохожу по гулким коридорам. Никто не осмеливается подойти и обратиться ко мне.

Правильно делают.

Вхожу в нашу спальню, и на одно мгновение, увидев силуэт спящей на кровати девушки, мне кажется, что это Анна. Радуюсь, как мальчишка, хочу подойти к ней и взять ее на руки, но тут же осознаю, что Анны здесь нет.

Сердце сжимается от любви к истинной, от боли и досады.

София спит, подложив руку под голову. Я какое-то время смотрю на то, как ровно она дышит во сне.

Вспышкой в сознании проносится желание растолкать ее и вышвырнуть из нашей с Анной постели. Но это желание тут же гаснет, стоит мне задержать взгляд на очаровательных чертах ее лица. Она так беззащитна в эту минуту. Она кажется такой чистой и невинной.

— Мой князь вернулся, или мне это снится? — говорит она сладким сонным голосом не открывая глаз и тянет ко мне руку.

— Оставь меня, София, — говорю я твердо. — Я должен побыть один.

София садится на кровати и сонно моргает, глядя на меня.

— Я что-то сделала не так? — спрашивает она жалобным голоском.

— Нет, просто мне нужно побыть здесь, в спальне моей жены, без посторонних.

— Может быть тайная жена может чем-то помочь? Если хотите. князь, я позову Джессику. Мы могли бы вас утешить в эту трудную минуту.

Она встает и подходит ко мне. Ее руки обвивают мою шею и я чувствую ее тепло, через ночную рубашку. Она пытается поцеловать меня, но я отстраняюсь и мягко убираю ее руки со своей шеи.

— Сейчас не время, София, — говорю я с нажимом.