У Лиса была зажигалка, с её помощью он пытался развести костёр, но ничего не получилось. Влажные сучья не хотели разгораться. Он только зря перевёл газ.

Боязнь заблудиться вынуждала бандита держаться вблизи деревни. Наблюдая за ней, он видел, как кукуевцы расстреливали верных ему людей. Видел, как в заброшенный дом на окраине прокрались Сильвестр и Наталья, и как потом старуха туда же привела Дениса. То, что Сильвестр сошёлся с этой парочкой, вызывало в нём беспокойство. Денис с Натальей могли проболтаться однорукому про кошачью могилу. Теперь Лис раскаивался в том, что дал им ознакомиться с содержанием Чаковой записки. Но что сделано, то сделано. Оставалось надеяться, что «малолетки» будут держать язык за зубами.

Лис видел, как в деревню привезли какого-то парня. Он узнал сопровождавших его братков. Это их он посылал в Загорск на поиски Никиты Маслова! Значит, парень и есть Никита! Продолжая наблюдение, Лис оказался свидетелем того, как в лес направился отряд во главе с Кукуем, который вёл младшего Маслова на собачьем поводке. Уж не вознамерился ли Кукуй с его помощью добыть Чаковы миллионы? Но пацан-то откуда может знать?

Как ни был велик соблазн проследить за отрядом, Лис всё же воздержался от этого. Далеко заходить в лес он боялся. Он занял удобную позицию на пригорке, откуда были видны избы, и стал ждать возвращения отряда. Он был уверен, что поход Кукуя за чемоданом — пустая затея.

Прождав до глубокой ночи, Лис уснул. Утром, прислушиваясь к урчанию в пустом животе, он понял, что ещё один день в лесу доконает его окончательно. Он либо сдохнет с голоду, либо замёрзнет насмерть. Любой ценой надо прорываться в Троицкое.

Он снова отправился к мосту. По пути набрёл на догоревший костёр, оставленный братками, и вырыл из золы две полураздавленные картофелины. Наконец-то он смог что-то съесть. Это была его единственная пища за последние два дня.

К мосту Лис приплёлся около полудня. Ни на самом мосту, ни вокруг никого не было. Бандит всё-таки выждал четверть часа, таясь в придорожных кустах. А выйдя на дорогу, зашагал к мосту быстрым шагом, почти бегом. Он уже перешёл на другую сторону Переплюйки, как откуда ни возьмись появились братки. Это были те самые братки, которых не так давно он сам, лично, привёл сюда и оставил сторожить мост. А теперь они несутся к нему, радостно скалясь и раскинув руки, словно ловят курицу.

Он во весь дух помчался назад. Те побежали за ним, свистя и крича, что они его не тронут. Но Лис-то очень хорошо знал, как они его «не тронут»! Он бежал, не чуя под собой ног. Когда же до него дошло, что преследователи отстали, и он, запыхавшись, перешёл на шаг, его вдруг до костей пробрал ужас. Он забыл, с какой стороны бежал! Забыл, где река, где деревня! Лес окружал его со всех сторон!

Зубы бандита застучали, выбивая мелкую дробь. Он побрёл наугад, спотыкаясь о коряги. Было ещё достаточно светло, но Лис уже с замиранием думал о приближающейся ночи.

Неожиданно откуда-то слева послышался голос, как будто человек говорил сам с собой. Беглец насторожился. Стараясь не шуметь, он прокрался несколько метров и увидел за деревьями одиноко идущего человека. Тот шёл уверенно — видимо, знал дорогу.

Скрываясь за стволами, Лис приблизился. Это был младший Маслов, тот самый, который вчера ходил с Кукуем в лес. Неужели Кукуй его отпустил?

Никита был явно перевозбуждён. Он был похож на пьяного или принявшего изрядную дозу наркотика. Временами он начинал яростно материться и хлестать прутом по кустам, а то вдруг разражался хохотом и пел:

— Осень! В небе! Жгут корабли! Осень! Мне бы! Прочь от земли!

Воспрянувший духом беглец поспешил за ним. Сейчас он больше всего на свете боялся потерять эту неожиданно свалившуюся ему в руки путеводную нить. Он крался за Масловым, перебегая от дерева к дереву. Ему было всё равно, куда тот его приведёт, лишь бы выйти из леса. Лишь бы куда-нибудь выйти…

Утопив в болоте шестерых братков с их главарём, Никита заночевал в заброшенном домике старика Пахома. Дед давно умер, а дом его с заколоченными ставнями ещё стоял на опушке леса, и в нём имелись лежанка, печь и кое-какой необходимый в пчеловодном хозяйстве инвентарь. Тут же, возле дома, стояли восемь ульев. В двух из них ещё жили пчёлы.

Открытие, сделанное Никитой на пахомовской пасеке, повергло его в сильнейшее смятение. Он даже «занюхал» добавочную дозу кокаина.

Он уходил с пасеки шатаясь как пьяный, с глазами навыкате и полной сумятицей в мыслях. Было отчего «поехать крыше»: под одним из ульев он обнаружил наспех закопанный обезглавленный труп. По татуировкам на груди мертвеца он понял, что это его собственный отец. Но главным потрясением был лежавший под трупом чемодан, полный стодолларовых пачек. Наверняка тот самый чемодан, который ищут блатные!

Первой его связной мыслью было перепрятать чемодан куда подальше. Несколько минут он раздумывал, озираясь. Ему всё время казалось, что за ним следят. Он даже пару раз забегал в лес, высматривая, нет ли там кого. В конце концов он направился с чемоданом в самую глушь, по пути путая следы, ведь за ним могли пустить собак.

Прежде чем закопать свою находку, он снова перебрал пачки. В чемодане было много, очень много. Он даже не стал считать. В Шабаново он больше не вернётся, убогий отцовский домишко ему не нужен. Он купит себе квартиру в Москве. С такими деньгами смело можно позволить себе всё, весь мир у его ног!

Идя по лесу, он хохотал над бандитами, показывал им фигу и грозил кулаком, говоря, что отомстил за отца. По карманам у него было рассовано четыре пачки стодолларовых купюр в банковской упаковке. Это двести тысяч. На первое время должно хватить.

Распевая, он вышел на дорогу к лесопилке. За деревьями показался знакомый бревенчатый дом. Кругом было тихо. Никита взбежал на крыльцо и привычным движением распахнул дверь.

В первый момент он ничего не понял. На него уставились незнакомый мужчина с кошкой на плече, какой-то парень и Наташка Зимина с профессорской дачи. Маслов в замешательстве остановился на пороге.

— Наплыв гостей? — опомнился он. — Очень приятно!

Сильвестр наставил на него пистолет.

— Эй, мужик, завязывай орать, — сказал негромко. — Кто ещё с тобой?

Вид оружия несколько охладил пыл счастливого обладателя миллионов. Ухмылка сползла с его лица, но глаза продолжали лихорадочно блестеть.

— Никто. Я к себе домой пришёл. Что, нельзя?

— Это Никита Маслов, — сказала Наталья. — Я его знаю.

— А, тот самый, — Сильвестр поиграл пистолетом и убрал его в карман. — Чего тебе надо?

— Возьму кое-что и смотаюсь. Навсегда! Больше вы меня не увидите!

Из-за чрезмерной дозы наркотика Никита пребывал в каком-то полуисступлённом состоянии. Он говорил на повышенных тонах, руки его тряслись. Подбежав к углу, он опустился на колени и вынул из дощатого пола две доски.

— Ты откуда притопал? — продолжал спрашивать Сильвестр. — Из Троицкого? И блатные тебя по дороге не остановили?

— Ссать я хотел на твоих блатных! — рявкнул Маслов и выругался.

Наталья недовольно фыркнула и, вздёрнув подбородок, направилась к выходу из избы.

— Не могу находиться в одном доме с этим кретином, — гневно сказала она.

Денис с решительным видом шагнул к Никите.

— Слушай, ты! Прекрати выражаться!

Но Маслов, как будто не слыша его, продолжал изрыгать ругательства. Наталья вышла. Кораблёв схватил Никиту за плечо. Тот обернулся. Встретив его почти безумный взгляд, Денис в замешательстве отступил.

— Эти суки убили моего отца! — прорычал Маслов. — Но и я их здорово помочил вчера! Наглотались у меня грязи, даже из ушей текло!

Он вытащил из тайника объёмистую коробку. В ней оказались рубашки, галстуки, пустые флаконы из-под духов, столовые приборы, какие-то бисерные кошельки, бумаги, тряпки. Всё это Маслов расшвырял по избе. Наконец нашёл то, что искал. На дне коробки лежало несколько старых фотографий.