Анна помолчала, словно что-то обдумывала, и наконец, вынесла вердикт.

— Этих денег всё равно не хватает. Смета опять поменялась. Нужен еще один бассейн. Детский. И инструкторов я хочу пригласить не местных, а с Мальты. Там лучшая школа дайвинга. Пока лучшая… — сделала акцент Анна, желая почеркнуть, какие у нее амбиции.

И снова Глеб с уважением посмотрел на женщину, которая поражала его своей несгибаемой волей. У него в последнее время ставить цели и достигать их не получалось.

— Поэтому надо бы нам с тобой эту схемку повторить…

Глеб подумал, что он ослышался. Они как раз сидели в той самой кофейне на крыше, куда Анна пригласила его в первый раз. Он возмущенно уставился на нее, пытаясь подобрать слова. Анна невозмутимо смотрела в глаза. Лицо ее было спокойно, как будто речь шла не о мошенничестве, а о дополнительной чашке кофе.

— Нет… Это невозможно!

Глеб откинулся на спинку стула и сложил на груди руки. В душе снова всколыхнулась мутная тоска, будто он неведомым образом оказался на болоте. Под ногами и не земля, и не вода, хлюпает, чавкает и держит в напряжении: то ли проглотит, то ли отпустит. Хочется замереть и не шевелиться. Авось пронесет. Но отовсюду доносится, преследует навязчивый голос с хрипотцой: пойди, пойди вперед… сделай шаг.

Упрямо сжав губы, Глеб ждал, что скажет Анна. Но она только приподняла правую бровь и рассеянно обвела взглядом кофейню. Потом снова посмотрела на Глеба и ослепительно улыбнулась.

— Возможно, Глеб, возможно… И ты это прекрасно знаешь…

И опять ее фраза прозвучала, как простая констатация факта. Никто с ним не собирался ничего обсуждать или спорить. Руководство к действию озвучено. Перспективы обозначены. Что еще надо?

Волна ярости заставила Глеба вскочить с места. С грохотом повалился на пол стул, а вместе с ним куртка и портфель. Посетители осторожно повернулись на шум. Из-за стойки выглянул встревоженный бариста. И только Анна осталась безразлична. В ее глазах не мелькнуло даже любопытства. Как будто ей всё равно. Глеб зло скривил губы, скрипнул зубами и, подобрав с пола вещи, вылетел из зала. Анна усмехнулась, взяла с блюдца крошечную чашечку, и не спеша сделала глоток.

***

Робко пробрался в комнату сквозь голубые занавески утренний свет. Разогнал по углам сумерки, напоминая, что он вестник солнца, не желающего появляться из-за низко повисших облаков. Женя открыла глаза и с удивлением оглядела деревянные стены, кровать с незнакомым постельным бельем, высокую этажерку с полками, где сиротливым комочком лежали ее джинсы. Кофта висела на спинке стула, примостившегося под окном. Вспомнив, где находится, прислушалась. Тишина. Как будто все вымерли и осталась она одна на краю земли.

Женя не шевелилась. Ей показалось, что за ночь она так и не отдохнула. За стеклом раздалось тихое царапанье, а потом слабый и какой-то почти деликатный стук. Женя приподняла голову. У окна прыгала небольшая круглая птичка, похожая на воробья. Только в отличие от вечно тощих городских воробышек, эта была пушиста и черноголова. Любопытным глазом она покосилась в дом, клюнула еще раз в стекло, а потом вспорхнула и перелетела на тонкую голую ветку деревца. Закачалась, как на качели, завертела длинным хвостом.

Женя потянулась и вылезла из-под одеяла. Ноги коснулись приятного теплого пола. Как была, в длинной майке, она прошлепала к окну, чтобы хоть глазком увидеть, где она очутилась. Вчера ничего было не разглядеть, да и не было сил, приняла душ и рухнула в кровать, как пьяная.

Окно выходило на небольшую возвышенность с поникшей травой. «Летом, наверное, красота! Цветет всё…» — подумала Женя и пожалела, что оказалась здесь поздней осенью. Не подумала, что до лета могло произойти много всего, а самое главное, если бы она узнала, что под ником Апелла скрывается Михаил, ни за что бы сюда не поехала.

Домик, в котором ее поселили, был совсем небольшим. Маленькая спальня, гостиная с кухней, душ с удобствами и крошечная прихожая. Была еще лестница на чердак, но что там, Женя исследовать не рискнула. Ее чемоданы мирно стояли у двери. Михаил свое обещание выполнил.

Не терпелось оказаться на улице. Натянув свитер потеплее, плотные брюки и тонкий пуховик, Женя потянула дверь и вышла на небольшую веранду с плетеными креслами. Мягкие подушки в них были покрыты слоем влаги. Женя тронула пальцами прозрачные капельки, повисшие на веточках молодой ели. Мелким градом они сорвались вниз.

С одной стороны от дома стояла зеленая стена леса, чуть вдалеке виднелась еще одна постройка, а всё остальное тонуло в густом молочном тумане. Женя вытянула руку, ей показалось, что она может пощупать и оторвать кусочек серой ваты, клубящейся в нескольких шагах от нее. Снова поразила тишина. Только из леса доносился скрип и щелканье деревьев.

— Доброе утро! — раздался бас справа.

Женя подпрыгнула. В белесой пелене проступили массивные очертания мужской фигуры. Ярко-желтая куртка напоминала спустившееся на землю солнце.

— Как спалось? Я заварил свежий чай. На это раз с брусникой и шиповником.

Голос звучал горделиво. Женя улыбнулась: Михаил запомнил, что она не пьет кофе.

— И оладьи тетя Саня нажарила. Идем?

Из густой взвеси просунулась широкая мужская ладонь. Женя улыбнулась. В животе заурчало. Она легко сбежала со ступенек и подала руку. Куртку Михаила хоть и видно, но вдруг потеряет из виду, а в этом белом молоке ничего не видать. Ее ладошка утонула в шероховатой, но приятно теплой ладони. Мужской палец на мгновение легко пробежался по тыльной стороне, как раз там, где были следы от ожога. Женя напряглась, но прикосновение уже исчезло. Никакого смущения она при этом не испытала. Она уже привыкла оправдываться перед всеми за свои шрамы, объяснять, что произошел несчастный случай, что она не болеет и незаразна. Привыкла к быстрым, вскользь взглядам, когда человек делает вид, что вовсе только что и не разглядывал ужасные, но такие притягательные в своей некрасивости следы. Не гадал: как это случилось? И не жалел: вот не повезло… а ведь была симпатичной…

Впервые за долгое время, в аэропорту, а потом в машине, у озера с лебедями и сидя в повозке, которую волочил Яшка, Женя не чувствовала себя прокаженной.

Она даже не хотела задумываться, как так получилось? И когда вернется постылое чувство жалости к себе и злости на всех, что они-то остались с красивой кожей. Ощущение мира и покоя в душе было таким светлым, что было боязно его вспугнуть, как вчерашних лебедей, доверчиво толпившихся у берега.

— А где Яшка? — вдруг замедлила шаг Женя.

— Яшка? Отбыл уже. Нужно было увезти гостей. Так что ты тут единственная путешественница, — ответил Михаил.

По голосу Женя поняла, что он опять улыбается. Хотелось расспросить, почему он прихрамывает, но вместо этого она напустила строгости в голос:

— Ты помнишь, что я не собираюсь тут жить бесплатно?

— Да. Я рад, что ты приняла помощь той женщины. Хотя если бы ты приехала без денег, это ничего бы не поменяло… Но раз тебе это так важно, я скажу потом сумму.

Женя кивнула, как будто Михаил мог это увидеть. «Ладно, отдохну недельку, подыщу пока квартиру и уеду», — подумала Женя.

А Михаил шел и никак не мог отделаться от мысли, как удивительно эта девушка похожа на Софью. Ну, да, типаж, ему всегда нравились шатенки с карими глазами, но дело не в этом… Было в ее лице что-то хрупкое, до трогательности уязвимое, что именно, пока не уловил. Но это что-то напрямую связывало его с той, которая исчезла. А может быть, как и пророчествовала тетка Саня, она вернулась?

Из тумана вынырнула самая настоящая избушка. Небольшая, из потемневших бревен. Резные наличники смотрелись, как в сказке. Того и гляди, распахнется оконце, появится доброе лицо старушки в платке, и начнет она рассказывать алтайские предания, да небылицы.

Внутри всё было обустроено, как в деревенской избе. Дощатые половицы с ковриками, на которые было боязно ступить, беленая высокая печь, столы с лавками вдоль стен с грубоватыми скатертями из рогожи. Пахло травами, свежей выпечкой и немножко дымом. В приоткрытом устье виднелись тлеющие угольки.